Симон Петр сказал им: Пусть Мария уйдет от нас, ибо женщины недостойны жизни. Но Он сказал: Смотрите, я направлю ее, чтобы сделать ее мужчиной... Ибо всякая женщина, которая станет мужчиной, войдет в Царствие Небесное.

Ев. от Фомы.

[показать]Гнусность Хакамады заключена в том, что, кроме обычной для либералов подлости, она являет ещё и особого рода подлость - гендерную.

Дело в том, что гендерная эксплуатация служит отличным подспорьем для эксплуатации социальной. Когда человек с пелёнок впитывает и видит ещё в семье, что одни рождаются для того, чтобы завоёвывать мир, а другие - чтобы ими пользовались, социальные контрасты воспринимаются как-то легче. В этом русле и лежит буржуазная культура с её обязательными контрастами: трущобами на фоне вилл (но в отдалении), туземцами на фоне колониального сеттльмента и т.д. Тут же и статус хозяина мира, рядом с которым существует подруга хозяина. Должности хозяйки мира в буржуазно-патриархальной системе не предусмотрено (как не бывает "воровок в законе").

Буржуазная реставрация, идеологами которой выступают "правые", подспудно, но настойчиво стремится "восстановить буржуазное статус-кво". И, помимо таких "общечеловеческих ценностей", как расцвет попрошайничества, беспризорничества или наличие огромного количества клошаров-бомжей с беспризорниками, закономерно выросли на каждом углу стрип-бары и пип-шоу, не говоря уже о подпольной сети борделей. В общем, всё во имя человека, всё для блага человека, и кое-кого из этих "человеков" мы даже знаем по глянцевым обложкам журналов.

Для женщины, живущей в буржуазной среде (или тем более внезапно попавшей туда после жизни в иной системе координат), возможны две линии поведения. Либо борьба с навязываемой системой неравенства (в минимальной форме это внутренняя эмиграция, отказ принимать правила системы в поведении и одежды), либо принятие правил игры и, как говорится, получение хоть какого-то удовольствия от расслабления.

Но в патриархальной традиции был и третий путь, на который изредка удавалось вставать правящим императрицам и пр. "Я вам не правительница, а правитель", - заявляли они подданным. Короче, принять правила игры, но не для "расслабления", а чтобы занять сугубо мужское место в жизни.

Хакамада особенно мерзка тем, что решила в этой жизни стать не "хозяйкой жизни" (раз таковых не предусмотрено), но хозяином. Она сумела занять в тусовке опускающей всех, а женщин в особенности, место, ей не предназначенное по природе. Лозунг правых: "растопчи всех с нами, растопчи, как мы, растопчи лучше нас". И если для правого мужеского пола его политическая ориентация означает просто перешагивание через остатки порядочности, то для Хакамады - это перешагивание вдвойне. Её физиономии как бы говорит: "Да, для моих друзей надо было перешагнуть через многих, чтобы преуспеть. Но мне сложнее, я женщина. Мне надо было перешагнуть и через вас, дорогие россиянки. Но я смогла. Попробуйте и вы - и у вас получится!"

Хакамада в окружении соратников - это бандерша, глава шайки, где каждый обязан презирать женщину по самой её сути, видеть в ней недоразумение, из которого можно, пропустив через конкурсы красоты, сделать разве что утеху для счастливых владельцев заводов и пароходов, но все вынуждены почитать атаманшу. А если представить, что эта банда получает свой доход ещё и от продажи женщин в бордели, то аналогия станет ещё более полной.

Оттого-то из Хакамады так и проглядывает лесбиянство, как оно ни прячется. Она может обращать всё в шутку, наряжаясь в костюмы с галстучками, может "женственно" извиваться разными частями тела и демонстрировать свою "традиционную ориентацию", но это бесполезно; её лесбиянство имманентно, каковое только и может быть у той, которая приняла правила игры, состоящие во взгляде на женщину как на плохой заменитель резиновой куклы, дабы пробраться на то место в жизни, на которое ей, согласно этим правилам, претендовать не полагается.

Сер. 00-х