Я родилась уже после войны. Великой Отечественной. Никогда я не видала боёв. И родители мои тоже. Хотя, конечно, война прошлась и по их жизни. Отец во время войны служил на восточном фронте, охранял нашу восточную границу. Мама работала в нашем эвакогоспитале медсестрой. Но город наш находился в глубоком тылу, не знал ни воздушных тревог, ни затемнений. Здесь была трудная, но мирная жизнь.
И вот странно, что меня часто тревожил сон: я лежу на крыше высотного дома, а надо мной летят бомбардировщики. Я слышу свист, вой и рёв. Они пролетают так низко, а я лежу на этой крыше, не защищенная ничем. Меня охватывал дикий ужас, от которого я и просыпалась.
И - не знаю, плохо ли это и насколько плохо, - я не могу слышать немецкую речь. Если мне где-то в больших городах приходится её услышать, я цепенею. Так на меня действует этот говор. И я ничего не могу с собой поделать.
Я это к чему?
Я не хочу, чтобы когда-то, много лет спустя, такие сны снились украинцам. И не хочу, чтобы они цепенели, услышав русскую речь.