МАРК Наумович Нейман родился 21 сентября 1911 года в городке Нежин на Черниговщине в семье старьевщика. Отец хотел, чтобы сын стал счетоводом, и даже отдал его в Харьковское торгово-промышленное училище. Но Марк решил по-другому — в 17 лет он сбежал в Москву и устроился статистом сразу в несколько театров: Театр Корша, Театр Революции, Малый театр. Нередко молоденькому пареньку, взявшему себе псевдоним Бернес, приходилось играть в двух театрах в один вечер.
В 1936 году режиссер «Мосфильма» В. Червяков пригласил его на небольшую роль в фильме «Заключенные». Тут его и заметил прославленный в будущем режиссер Сергей Юткевич. В фильме Юткевича «Шахтеры» Бернес сыграл одну из главных ролей — инженера Красовского. Своим нестандартным поведением перед камерой, ослепительной мужественной улыбкой, особой, «бернесовской» манерой общения с коллегами он покорил Сергея Юткевича, и режиссер пригласил Марка на съемки в новой кинокартине. Исполняя роль Кости Жигулева в фильме «Человек с ружьем», Бернес чувствовал незавершенность этого образа, отсутствие в нем чего-то очень важного и весомого, того последнего штриха, который дал бы его герою, хоть и второстепенному, возможность прожить на экране полнокровную, запоминающуюся жизнь. И высказал свое мнение режиссеру: этим последним штрихом должна стать песня. Режиссер согласился. С песней «Тучи над городом встали» Марк Бернес и взошел на кинематографический олимп.
Всего же Марк Бернес снялся в 35 фильмах, среди которых безусловная вершина — роль Аркадия Дзюбина в фильме «Два бойца». Трудно сегодня поверить, что режиссер фильма Л. Луков собирался менять Бернеса на другого актера. А было так: во время подготовки к роли Бернес никак не мог почувствовать себя солдатом Дзюбиным. И вот однажды он ушел со студии удрученный: может, правы товарищи — не сложится роль, напрасно бьется с ним режиссер. Почти машинально забрел в парикмахерскую, попросил постричь. Рассеянно взглянул на себя в зеркало только тогда, когда поднялся с кресла, — ну и вид! Фасончик «под бокс»: короткие виски, голый затылок, небрежная челочка — готовый солдат Дзюбин! Он поделился нечаянной удачей с девушкой-парикмахером — а она просто-напросто не умела стричь.
На эстраде его ждал сногсшибательный успех. По сей день нет лучшего исполнителя таких ставших народными песен, как «Я люблю тебя, жизнь», «Сережка с Малой Бронной», «Любимый город», «Хотят ли русские войны?», «Прасковья» («Враги сожгли родную хату»), «Темная ночь», «С чего начинается родина?», «Если бы парни всей земли», и многих-многих других. Всего он исполнил более ста песен, вошедших в золотой фонд отечественного искусства.
Близко знавшие Бернеса люди отмечали: он никогда не говорил «я спою», а говорил: «я расскажу вам песню». И никогда не считал пение своей профессией: «Прежде всего я артист кино, а мои песни — это моя любовь».
В 1958 году композитор Георгий Свиридов выступил в газете «Правда» с разгромной статьей. Близкий к властям композитор писал о Бернесе: «Пластинки, напетые им, распространены миллионными тиражами, являя собой образец пошлости, подмены естественного пения унылым говорком или многозначительным шепотом. Этому артисту мы во многом обязаны воскрешением отвратительных традиций «воровской романтики» — от куплетов «Шаланды, полные кефали» до слезливой песенки рецидивиста Огонька из кинофильма «Ночной патруль». И далее он риторически вопрошал: «Почему же к исполнению эстрадных песен у нас все чаще привлекают безголосых актеров кино и драмы, возрождающих к тому же пошлую манеру ресторанного пения?»
Ходили слухи, что статья была явно заказной, в основе которой лежали личные, весьма натянутые отношения между М. Бернесом и всемогущим тогда зятем Хрущева А. Аджубеем. Как бы там ни было, Бернес очень быстро ответил Свиридову, но не в прессе, а с эстрады — исполнением двух новых песен «Я люблю тебя, жизнь» и «Враги сожгли родную хату». Результат: сотни благодарственных писем и восторженные отзывы слушателей.
«Я не люблю сытых, благополучных песен, — говорил Бернес. — Если несчастный человек станет чуть счастливее, если вдруг услышит, что кто-то разделил его одиночество, — значит, с моей песней все обстоит благополучно».
