- Стой – Алекса только успела замахнуть рукой с рапирой, прежде чем почувствовала резкий удар в предплечье.
Она резко отскочила назад, внимательно наблюдая за нападавшим. Это оказался высокий, рослый юноша с густыми бровями и глуповатым лицом.
- Беги – грузным голосом крикнул он Дилану.
Вертлявый еще раз бросил беглый взгляд на Алексу и припустил со всех ног. Девушка попуталась кинуться за ним, но рослый детина грубо схватил ее за плечи, и откинул в сторону.
Она быстро вскочила на ноги.
- Не до тебя! – она снова пыталась кинуться к выходу, но он снова сгреб ее в охапку, на этот раз ударив лицом об стену.
Алекса сползла вдоль стены, в голове противно гудело, а во рту чувствовался привкус крови.
Она почувствовала сзади себя движения и поэтому инстинктивно присела, и как раз вовремя. Удар мощного кулака пришелся в стену, именно туда, где совершенно недавно была ее голова.
Она ловко перекинула ногу, перевернувшись к противнику и вовремя подпрыгнув, избежав быстрого удара по лицу.
- Ну, все, ты меня вывел – она ловко подпрыгнула на ноги и обманным движением атаковала своего противника слева, в последний момент уводя удар вправо.
Но тучный амбал оказался не промахом и ловко ушел от удара, при этом в последний момент так ловко, что не соответствовало его тучному телу, выкинул моментально руку поперек. Алекса, не ожидавшая ничего подобного, больно ударилась и упала на пол.
Она успела перевернуться на другой бок и отползти к стенке как раз вовремя, иначе ей бы растоптали огромной ногой.
Алекса снова поднялась на ноги. Просто переполняющая злоба глушила в ней все мысли и ей хотелось сейчас одного, навалять этому амбалу так, что бы он до конца жизни не мог вставать с кровати, вдобавок ко всему примешивалось чувство беспокойства из-за того, что Дилан ушел от нее.
Девушка кинулась к валяющейся рядом рапире, но амбал бросился к ней наперерез. Она успела только уйти от быстро надвигающего кулака, когда поняла, что ее схватили за щиколотку.
Алекса попыталась лягнуть нападающего свободной ногой, но он ловко перехватил ее вторую щиколотку, рывком подмяв под себя.
Девушке пришлось приложить огромные усилия, чтоб попытаться выползти из под него. Она рванула вперед локоть, и ударила ему точно в переносицу. Кость моментально хрустнула, а кровь полилась девушке на шею и грудь.
Но парень точно не замечал никаких повреждений, он пытался стукнуть девушку по лицу, но маленькое расстояние не давало возможности хоть как-то размахнуться.
Алекса же обхватила его голову в захват и рванула в сторону, уже не в состояние дышать. На ее счастье, парень моментально откатился в другую сторону.
Она едва успела подняться на ноги, когда новый удар пришелся ей точно в челюсть. Голова у нее мотнулась назад и он потеряла ориентацию, за что сразу была повалена на землю. Амбал сел сверху на нее, придавив своим нешуточным весом. Она стальной хваткой вцепился ей в горло, с усилием начав сдавливать его.
И тут Алекса испугалась. Испугалась за те многие годы, что убивала и за все те годы, что пытались убить ее.
Первое время после воскрешения она думала о смерти, думала много, надеясь, что смерть избавит ее от существования на белом свете, который первое время ее раздражал и даже нервировал. Ей хотелось снова почувствовать свободу того состояния, когда она не беспокоилась совершенно ни о чем, когда она просто была там, неизвестно где, но где было хорошо и просто. Где она чувствовала ту свободу, к которой так стремилась все эти годы.
Но потом, с возрождением к новой жизни, с прохождением таких похожих и точно неосознанных дней и бессонных ночей, мысли о смерти постепенно стерлись. Нет, она не почувствовала вкуса к жизни как это было раньше, просто ее мысли о смерти отошли на второй план, заметив тем, что она просто думала, просто старалась найти себя, просто искала вопросы внутри себя.
Сейчас же, чувствуя, как кислорода ей болезненно не хватает, глаза не могут ничего разглядеть из-за плотной пелены испуга и слез, чувствуя тяжесть на своем теле и спертое дыхание где-то в груди, которое не находило прохода дальше, ей хотелось только одного – сделать вздох и снова начать жить.
Алекса пыталась царапаться, но ее противник был невосприимчив ни к каким проявлениям борьбы. Девушка пыталась лягаться и хотела перебросить ноги вперед, чтобы обхватить его голову, но он был такой тяжелый, что ноги только слегка отрывались от пола.
Она уже почти перестала сопротивляться, когда беспамятство пришло на место испуга, она вдруг почувствовала, как хватка на ее горле ослабла, и тут же провалили в черную бездну небытия.

Алекса резко открыла глаза, когда как ужаленная, подскочив на кровати.
Она была в номере гостиницы, в той комнате, что выбрала сама. Волосы у нее разметались по подушке, а одета она была в одну только тонкую сорочку. Дверь на балкон была настежь открыта, и она видела, что на улице ночь.
Девушка еще некоторое время сидела в темноте пока не поняла, что она жива и с этой мыслью, такой сладкой и радостной, пришла боль. Адская боль в горле и лице. Казалось, лицо распухло до ужасных размеров и пульсировало так противно, что девушка в бессилие упала обратно на кровать. А затем пришла и боль по всему телу. Ломило абсолютно все. Спина, ноги, руки, грудная клетка. Каждое движение отдавалось тупой, ноющей болью.
Алекса встала с кровати, подходя к балкону, медленно переступая ногами.
Ей вспоминались те далекие дни, когда она была вот также безжалостно избита и также лежала на кровати. Только тогда сил встать не было никаких, и ей приходилось лежать на мокрой, от пота, кровати. Сжав от злости и боли край подушки в зубах, чтобы не кричать, чтобы не плакать.
Били их часто, били взрослые люди, которые обучали их боевым искусствам, били так, точно перед ними были не дети, а взрослые противники, противники которых нужно раздавить, покалечить.
Они ломали детей, заставляя их плакать от боли, корчиться в крови и в криках, ломая их сердца, делая невосприимчивыми к жалости, любви, надежде, дружбе.
Она хорошо помнила, как прокусывала до крови губы, чтобы не кричать, чтобы не видеть эти мерзкие лица в ликование, делала себе еще больнее, но никогда не плакала при них, никогда не унижалась.
… - Думаешь, что сильная! – голос старого Пита звучит точно раскат грома у нее в голове – Думаешь, я не заставлю тебя плакать – и он хлестко ударил ее по лицу.
Синяки на лице, оставленные не так давно, болезненно заныли под новыми ударами такой силы, что ей казалось еще немного, и она упадет в обморок от боли.
Тут она слышит приближающие шаги. Это полковник, мистер Рой. Взгляд у него внимательный и расчетливый. Он не связывается никогда с детьми, работая с более взрослым поколением.
Пит замахивается на нее снова, но Рой хватает его за руку.
- Не смей ее бить. Она будет приближенная Честера. С такими глазами и силой воли, она поможет ему как никто.
С того дня ее больше не бьют, только учат. Учат на погибель себе, не зная, что она уже давно решила никогда не склонять голову перед Честером, оставшись верной только самой себе.
Тогда в своем детстве она себя чувствовала цельной, понятной и уверенной, сейчас же ей казалось, в свои годы ее взросления и такой уверенности, что она не понимает ничего, не хочет ничего. Но уже факт того, что она снова хочет жить, обрадовал ее, дав надежду на новые поиски себя.