Далекий
и
недоступный.

Как я сначала не любила Леонтьева! Это какой-то
феномен!
Первый раз я увидела его по телевизору — муж
позвал, говорит: «Иди, посмотри скорей…» Оторвал
меня от каких-то дел. Я подошла к экрану. Помню, как
мне не понравилось всё: и внешний вид, и голос. Невзлюбила
сразу, тем не менее до сих пор помню даже,
как он был одет. А программа была — какая-то дискотека,
которую вёл Боярский. И Леонтьев пел «Я не
умею танцевать» в каких-то обтягивающих штанах,
широкой кофте. На месте ему не стоялось, он танцевал
перед зеркалом. Всё это меня возмутило, и я стала
кричать на всю комнату: «Вот! До чего докатилась
наша эстрада! “Таких” уже показывают! Да кто это такой?!
» Боярский объявил: «Валерий Леонтьев». И
даже фамилия его вызвала у меня отрицательные эмоции.
Не понравилось, хотя и фамилию, и имя я запомнила.
И быстро решила: не нравится, не хочу, не
буду смотреть! И так дальше пошло. Я потеряла его из
виду, да и появлялся он на экране редко.

А потом, году в ’84-м, у меня сложилась такая ситуация:
муж куда-то уезжал, я вся в переживаниях, делать
ничего не могла. Осталась одна и села перед
телевизором, чтобы успокоиться. Передавали какой-то
концерт. Думаю: «Хоть Антонова посмотрю». А пели
в той программе Антонов, Боярский, «Земляне», и завершал
концерт нелюбимый мною Леонтьев. Но я решила:
досмотрю уж.
Вот вышел Леонтьев, заиграла музыка, и он запел.
Это была песня «Праздник без меня». Я обалдела!
Просто замерла у экрана. Я смотрела и не понимала,
почему же он мне так не нравился?! Ведь в тот момент
мне наоборот понравилось абсолютно всё: и его голос,
и его грустные, добрые и потрясающе красивые глаза!
На втором куплете я поняла, что уже практически
влюбилась в него. Так всё сошлось: и он, и эта песня
так были созвучны моему душевному состоянию!

После этого я обегала весь город и скупила все его
пластинки, все переслушала и убедилась, что действительно
мне он нравится. Он талант, он молодец!

А когда приехал к нам Паулс с программой из
двух отделений: в первом — «Сестра Кэрри» с Тереховой,
а во втором — Леонтьев, — я смотрела этот
концерт по телевидению. Я обожала Паулса, очень хорошо
относилась к Тереховой. И Леонтьева почти любила…
Помню, показывали всё полностью, а в антракте
брали интервью у Тереховой, Паулса и Леонтьева.
Терехова неприятно удивила своим «косноязычием»
— она не могла правильно сформулировать свою
мысль, сплошные «э-э-э». Паулс вообще плохо разговаривает
по-русски. Но Леонтьев! Такой умница! Он
говорил так хорошо, изъяснялся на идеальном русском
языке, его речь была так правильна, красива, а
главное, всё по делу, всё умно. И тут я поняла, что он
не только прекрасный талантливый певец, но ещё и
очень умный, интеллигентный человек! Не «пустышка
» какая-то, а личность. Яркая, глубокая,
интересная… Конечно, мои симпатии возросли ещё
больше! На следующий день на работе я только и го-
ворила, что о Леонтьеве, какой он умница, какой талант!


Конечно, хотелось очень попасть на его концерт.
В первый раз мне повезло. Билеты достали по знакомству.
Была программа «Наедине со всеми». Я сидела
на 24-м ряду. Перед началом было такое чувство: мне
не верилось, что я на концерте. Прозвучал третий звонок.
Погас свет. Заиграла музыка, на сцене появился
он с песней «Наедине со всеми»… описать свои чувства
и впечатления от этого концерта невозможно!
Это был шок. В хорошем смысле слова… я испытала
состояние счастья! Полного, настоящего, безоблачного
счастья. Мне было так хорошо! Ближе к концу концерта
народ начал стекаться в проход, забивать его, и
я тоже пошла, правда, встала где-то на уровне 17-го
ряда. Мне казалось, что я уже в таком возрасте, в котором
неприлично… Правда, только в первый раз. Потом
я уже в припрыжку со всеми бегала к сцене. А после
этого концерта, домой летела, как на крыльях! Ночью
уснуть не могла.

А на следующий день поняла: опять хочу на концерт,
хочу испытать те же чувства, хочу увить его. Но
билетов на концерт было не достать. В кассе их конечно
не было. Я решила «пострелять» лишние… И все
дни ходила «стреляла» лишние билеты. Но не одна я
была такая. «Туча» людей бегала у «Октябрьского» в
надежде достать лишний билетик. Мне везло всегда…
А однажды я купила билет с рук аж за полтора часа до
концерта. Ходила такая счастливая! А когда подошла
к контролёрше, меня не пустили, сказали, что билет
поддельный! Как?! Меня охватил такой ужас! Я стала
внимательнее осматривать билет, и оказалось, что он
на другое число, наверное, кто-то не смог пойти и, исправив
23-ое на 28-ое, продал мне его за двойную
цену! Я была вне себя от горя! Смотрела на сверкающий
огнями зал и понимала, что никакой надежды попасть
туда у меня нет. Попыталась взять «лишний»,
как обычно, но желающих было намного больше, чем
«лишних» билетов. Уже и двери закрыли. И звонок
прозвенел. И я в полном отчаянье! И вдруг все мы,
безбилетные, смотрим: идет женщина, и у нее есть билет.
У нее их два, а идет она одна. Надежда вспыхнула
во всех нас, и вся толпа кинулась к ней. Правда, у
меня силы были на исходе. Я только стояла и умоляюще
на неё смотрела. И она почему-то из всей толпы
выбрала меня! Сказала: «Вот я вас возьму, девушка».
Раздался даже возмущённый ропот: «Почему её?». А
женщина сказала: «Мой билет, кого хочу, того беру».
И мы с ней пошли. Я шла, всё ещё не веря в своё счастье!
У неё был четвёртый ряд партера! Так близко я
ещё никогда не сидела. Я смогла разглядеть его. Помню,
он вышел в серебристом комбинезоне, весь сияющий,
с ослепительной улыбкой — такой красивый!
Он казался мне «звёздным принцем», таким далёким и
прекрасным! Я влюбилась в него ещё больше. Его
концерты стали для меня как наркотик — мне хотелось
ещё и ещё… И мне везло, поскольку он тогда
учился в Ленинграде и довольно часто выступал. Я бегала
на все его концерты. Только один раз не попала.
В ’86-м году на «Звёздный сюжет». Не смогла «выстрелять
» лишний билет. Двери опять закрылись. Нас
много осталось на улице. Но на этот раз чуда не
произошло. И я сломя голову помчалась домой — в
тот день показывали «Музыкальный ринг». Я боялась
опоздать… Успела. «Ринг», как впоследствии оказалось,
произвёл эффект взорвавшейся бомбы! О том,
что Леонтьев талант и умница, знали его поклонники,
а после «Ринга» об этом узнали все! Я была так рада,
так горда за него! И, конечно, ещё больше хотела попасть
на очередной концерт!

А работала я в КБ одного секретного предприятия,
где моими сотрудниками были одни мужчины. Но они
все знали о моём увлечении и относились к этому с
симпатией, всегда говорили мне, где его видели и слышали,
приносили газетные и журнальные вырезки.

А однажды знакомая моей подруги рассказала, как
ей посчастливилось проехать с Леонтьевым не то, что
в одном вагоне — в одном купе! Это я говорю «посчастливилось
», потому что она сама восприняла это
равнодушно — она не то, что не любила его, а просто
никак к нему не относилась — есть и есть. Вот это
знакомая взяла билет на поезд «Хельсинки —
Москва» до Москвы. В двухместное купе. Ехала к своему
французу-любовнику. Зашла в поезд, а проводница
бежит за нею: «Ой, я вас сейчас переведу — там же
Леонтьев!» Но она только пожала плечами и фыркнула:
«Подумаешь! Мое место, я никуда переходить не
собираюсь». Открыла дверь купе. Леонтьев сидел у
окна, на нижней полке, и первое, что ей бросилось в
глаза, — пепельница, полная окурков, перед ним. И
вместо «здравствуйте» первое, что она сказала ему:
«Вам это не мешает?» Он посмотрел на нее: «Пока
нет», — встал и вышел с этой пепельницей из купе.
Потом вернулся, молча собрал свои вещи, закинул их
на верхнюю полку и забрался туда сам. Хотя по билетам
у него было нижнее место, а у неё верхнее, он, не
говоря ни слова, ушел наверх. Было уже поздно, и они
оба уснули.

Утром, когда она проснулась, его в купе не было
— он стоял в очереди к умывальнику. Она подумала:
«Ну надо же! Звезда, а стоит в очереди, как простой
смертный!» Потом он завтракал, достал какую-то
двойную булочку и молча стал есть. И ей не предложил,
не угостил. Она тоже достала свой завтрак. В
полной тишине они позавтракали. Его попутчица уже
поняла, что общительностью Валерий не отличается.
Позавтракав, он достал большое количество расчёсок,
гребёнок, щёток и стал расчёсывать свои кудри. Она
решилась наконец прервать молчание и спросила его о
том, куда он едет. Он ответил, что ездил в Финляндию,
где сделали его двойной альбом. И даже показал
ей пластинки… На этом разговор сошёл на нет, он не
поддержал его, ничего у неё не спросил и опять погрузился
в молчание… Так они и доехали.
Конечно, слушать это всё мне было чрезвычайно
интересно! Ведь я не могла воспринимать его как
обычного земного человека. Для меня он был богом,
принцем, кем-то нереальным. Я сказала ей, что, наверное,
умерла бы, если бы вот так с ним встретилась!
Боялась я его безумно!
В 1987 году пошла на концерт с подарком. Купила
у каких-то спекулянтов с переплатой очень красивый
и большой фотоальбом «Дворцы и парки Ленинграда»
и решила подарить ему. Тряслась от ужаса… Помню,
билет у меня был ряду в 32-ом, но по проходу. Для
меня это был очень хороший билет… Я наконец-то
узнала систему их приобретения, узнала о брони, которую
снимают за час до концерта. Составлялись
списки, и надо было отмечаться каждые два часа. И
днём, и ночью. Мы ночевали на Московском вокзале,
а в холодную пору жгли костры в садике у касс… Все
уже перезнакомились, и нам было весело и хорошо.
Даже в этом ожидании было счастье! Ну, я отвлеклась…
Взяла я эту книгу, купила цветы… Но долго с
альбомом сидеть я не могла — я так волновалась, так
боялась, хотелось скорее отдать его. И я после первой
же песни пошла к нему… А он пел первую песню и
шёл по залу. И там заканчивал петь. А песня была «Занавес
». А я не знала, что уже сложилась традиция, по
которой после первой песни ему цветы дарит одна
женщина, Людмила. На каждом концерте она после
первой песни преподносила ему роскошный букет.
Мы сначала думали, что это «подсадка», но потом
оказалось, что у неё какой-то родственник работал в
Ботаническом саду, и у неё была возможность дарить
такие красивые и по тем временам дефицитные
цветы… И вот заканчивается первая песня, никто уже
не шёл, зная про Людмилу. А я, как дура, попёрлась.
Людмила подарила ему свой букет, он очень хорошо
его принял. А следом я со своими гвоздиками и с этой
книгой. Он строго на меня посмотрел, очень холодно
взял цветы, а на альбом и не взглянул, я ему отдаю
его, а он показывает, мол, положите сюда, то есть на
пульт звукорежиссёра. Так был холоден и равнодушен!
Я была близка к обмороку. Ничего не видя, я 
швырнула эту книгу на пульт и скорее пошла на своё
место. Вот так неудачно закончилась моя попытка
сделать ему подарок. Больше я никогда не делала ничего
подобного. А бояться его я стала ещё больше. Он
стал ещё дальше, недоступнее…

Таким он был и остаётся для меня и по сегодняшний
день. Я не делала никогда больше попыток приблизиться
к «звезде». Я просто его любила и люблю
издалека. Радуюсь его успехам. Огорчаюсь неудачам.
В последнее время же я заметила, что раньше люди
приходили слушать песни. Мелодию, стихи. Наслаждались
музыкальным материалом, репертуаром… а
сейчас люди ходят к нему, к самому Артисту. Потому
что не пойти нельзя, он стал настолько родным человеком
для многих! А песни сами отошли на второй
план. Может, это даже зависит от самого Валерия. Такой
уж у него сегодня репертуар. Пожалуй, из последних
программ, где можно было наслаждаться не только
самим Леонтьевым, но и песнями, можно назвать
«Фотограф сновидений»! Эта программа напомнила
его старые концерты, времена Тухманова, когда Валерий
более бережно относился к своему репертуару и
пел, как мне кажется, только то, что находило отклик
в его душе. Сегодня, мне кажется, что это не совсем
так.
Но как бы там ни было, Он все равно был и остается
для меня самым лучшим и талантливым Артистом,
прекрасным человеком и большой умницей!
Дай бог ему здоровья и побольше красивых, умных
песен.
Я его люблю.
[300x383]