История одной картины «Утро в сосновом лесу»
«Утро в сосновом лесу» — одна из самых любимых картин в русской живописи. Симпатичные мишки завоевали любовь многих поколений ценителей искусства. Правда ли, что семейство косолапых на полотне Шишкина изобразил другой художник? Как картина появилась на конфетной обертке? И какой слоган написал про мишек Владимир Маяковский? Подробную историю создания популярной картины рассказала искусствовед Елена Евстратова.

«Утро в сосновом лесу» — самое знаменитое произведение Шишкина. Современники отмечали идиллическое содержание этого пейзажа. «Утренний туман тихо вздымается, прогоняемый дневным теплом. Лесные обитатели проснулись, в том числе и семья медведей, копошащихся возле старых смолистых сосен. Медвежата эквилибрируют на стволах и наслаждаются жизнью в свое удовольствие», — писал критик Петр Гнедич.

Иван Шишкин. Утро в сосновом лесу. 1889. Холст, масло.
Государственная Третьяковская галерея
Кроме милой сердцу «идиллии» из жизни лесных обитателей, в пейзаже завораживает переданная с виртуозным мастерством жизнь леса. Устремились к утреннему розовеющему небу стволы сосен, которые, подобно гигантскому куполу, «смыкаются» в вышине, словно венчают глухую чащу леса. Распростерлись по земле причудливо изогнутые корни расколовшейся, поваленной ветром сосны. Сырой утренний туман, скопившийся в овраге, почти «физически» ощутим. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь густую чащу леса, наполняют все вокруг розово-золотистым сиянием.

Недостаток «поэзии» и лирической проникновенности, который часто замечали критики, Шишкин всегда возмещал вдумчивым и пристальным созерцанием тайн «формы» леса. Он иллюзорно передает на картине неповторимый ажурный узор сосновых ветвей, причудливые переплетения лежащего под ногами хвороста, изящество хрупких стволов молодых деревьев, которые, прорастая под пологом леса, борются за свое место под солнцем… Это мастерски выполненное художником созерцательное «погружение» в суровую лесную глушь всегда находило отзвук в душе зрителя. Личность художника словно исчезала, и зритель оставался один на один с природой, которая охватывала его во всей своей таинственной и чарующей прелести.

Писатель Василий Михайлович Михеев, отмечая целостность замысла картин Шишкина, замечает: «И если цельности вашего впечатления помешает что-нибудь в его картинах, то никак не деталь леса, а, например, фигуры медведей, трактовка которых заставляет желать многого и немало портит общую картину, где поместил их художник. Очевидно, мастер — специалист леса далеко не так силен в изображении животных. Впрочем, он ими и не злоупотребляет».

Сохранилось множество карандашных эскизов для этой картины, исполненных Шишкиным. На них не только пейзаж, но и превосходно нарисованные фигуры медведицы с медвежатами. Эти эскизы, а также другие картины Шишкина с животными (например, «Стадо под деревьями» 1864 года, ГТГ) легко опровергают распространенный миф о том, что Шишкин не умел писать животных. Во время заграничного путешествия, в Мюнхене, а затем Цюрихе, у швейцарского живописца Коллера Шишкин учился изображать животных. Шишкин сообщал 4 мая 1864 года в письме к родным: «Здесь мы уже начали писать с натуры, но теперь погода гадкая, она нас загнала опять в мастерскую Коллера — там я копирую коров. Ну, брат, я теперь только узнал кузькину-то знать, каково писать коров. А особенно как они написаны у Коллера — не больно расскачешься. Вот кто хочет учиться животных писать, то поезжай прямо в Цюрих к Коллеру. Прелесть, я до сих пор не видывал и не думал, чтобы так можно писать коров и овец…» Через некоторое время у Шишкина исчезнет восторженное отношение к учителю, станет раздражать этюдность его работ, он начнет хандрить, перестанет ходить в его мастерскую. Но все-таки мысль научиться писать животных не оставляет его. «Когда приеду в Питер, буду стараться о том, нельзя ли будет каким бы то ни было способом выстроить в Дубках мастерскую, чтобы писать животных. Эта вещь недурная и не трудная. А ведь место-то Дубки какое великолепное. А что, как ты думаешь, найдутся у нас охотники писать животных?» — вопрошает Шишкин в письме из Цюриха своего друга Ивана Васильевича Волковского.