От автора: против Доссо Досси ничего не имею, но так нужно для сюжета.
 

Высокий белый потолок, с декоративной лепниной; темно-красные гардины из дорого материала; ваза, расписанная изящными узорами, изготовлена в невесть каком веке; ковер, ручной работы с замысловатым рисунком, сплетенный у лучшего мастера. Все самое роскошное и дорогое. Иначе и быть не могло, ведь, аристократы не стали б жить в месте, которое не соответствует их статусу.

Я никогда не понимал мать, которая закатывала истерику, стоило разбиться очередной безделушки. Это ставит меня в тупик, как можно считать красотой искусственные предметы. Бездушные вещи не способные сравниться с буйством сотворенных природой красок, которые заставляют сердце биться быстрее обычного. Что может быть прекраснее улыбки возлюбленного, которая как лучик солнца теплая, из-за чего невольно хочется улыбнуться в ответ. Такие маленькие вещи доказывают, что я живой, а не просто красивая кукла, с которой так любит играть мать. В этом мире и так мало вещей, которые способны заставить меня чувствовать, и я берегу их в своем сознание и своем сердце как ценный дар. Но иногда, в такие редкие моменты как этот, я хотел бы стать абсолютно бесчувственным.

Сара Ширабуки-сама в элегантном платье цвета морской волны, выгодно подчеркивающим ее фигуру, сидела на диване и пила чай. Рядом с ней вертелся и не знал, куда себя деть Такума. Чуть в стороне в кресле сидел Куран. Его доброжелательная улыбка, да и вся поза показывала радушие, давая гостям ложное ощущение, что они желанны. Напротив Сары-сама и Такумы сидел я. В комнате витал слабый аромат чая Эрл Грей, моего любимого.

- Сара, Ширабуки-сан до сих пор настаивает на твоей скорой свадьбе? – поинтересовался Канаме-сама, завязывая беседу.

- Ты же его знаешь, Канаме. Отец чтит традиции, а все женщины из семи Ширабуки вступали в брак еще до своего двадцатилетия, - сухо ответила девушка. Сару раздражали заскоки ее старика, она долго терпела, но это терпение, судя по всему, подходит к концу.

- И кого же тебе сватают, позволь полюбопытствовать? – с легкой иронией спросил Куран.

- Дорогой отец, не счел нужным заранее называть имя моего "суженого", - сарказм прорезался в нейтрально-приветливом тоне.

- А если бы Ширабуки-сан дал тебе выбор, за кого бы ты согласилась выйти? – задал очередной вопрос Канаме-сама, уже зная ответ.

- Ни за кого, - прозвучало резко, но это лишь заставило кончики губ Курана приподняться в улыбке.

- Действительно, ты слишком любишь свободу, - задумчиво и, немного, рассеянно произнес чистокровный.

Наш глава общежития что-то слишком небрежен в последнее время. Вот и сейчас его взгляд задумчиво блуждал по комнате, то не задерживался ни на чем определенном, то подолгу устремлялся в одну точку.

- Да. Я не приму мужчину, который станет диктовать мне свои условия, - это прозвучало холодно и почти угрожающе. Взгляд девушки был направлен на Курана, но тот лишь непринужденно улыбнулся, не отреагировав на ее тон.

- Разумеется. Тебе нужен мягкий человек, способный понять и принять твой вздорный характер, - с мягким укором сказал Канаме-сама, будто очень близкий друг, журящий свою младшую подругу.

Сара недовольно поджала губы, а ее глаза гневно сверкнули. Руки чистокровной дрожали и она, сжав их в кулаки, пыталась успокоиться. Слишком гордая, чтобы стерпеть столь самоуверенно-снисходительный тон.

- Такума, например, подходит под эти параметры, - как бы, между прочим, заметил чистокровный.

Что есть, то есть. Ичиджо-сан весьма мягкий и обходительный человек. Мало кто знает, что скрывается за этой ширмой. Возможно, даже я не знаю всего.

- В самом деле! Просто идеально! – со злой иронией произнесла Сара-сама, но спохватившись, замолкла.

- Сара, так ты думала о Такуме как о кандидате в мужья? Я приятно удивлен. Буду очень рад, если мои друзья пойдут по жизни вместе. Ты же знаешь, как я о тебе беспокоюсь? – Канаме-сама говорил это, смотря прямо в глаза девушке, которую переполняла ярость и горечь от проигрыша в словесных баталиях.

- Для меня очень важно, чтобы ты была счастлива. И я уверен, Такума сможет сделать тебя такой, - тем временем продолжает Куран, в его голосе еле заметны нотки иронии, и именно это заставляет Ширабуки-саму чувствовать себя униженной.

Сара-сама резко поставила маленькую чашечку на стол, та громко звякнула, но, кажется, не треснула. Чистокровная была уже на пределе, но пока еще держалась. Что бы успокоить Сару, Такума осторожно касается руки девушки, а та в ответ уверенно переплетает свои пальцы с его.

Я неотрывно смотрю на их руки, и мне кажется это чем-то неправильным, недозволенным. Хочется, чтобы она убрала руку, но чистокровная лишь сильнее сжимает пальцы.

Такума с легким укором смотрит на Канаме-сама, ведь большего ему не позволено. И в ответ, аристократ получает холодный взор курановских глаз. Ичиджо поспешно отводит взгляд, ему не по себе. Он разрывается между двумя чистокровными.

Мне сейчас очень хочется поддержать его, обнять, успокоить, но я запрещаю себе и лишь безмолвно смотрю на него.

- Мы с Такумой хорошие друзья, но для брака нужно нечто большее, - тщательно подбирая слова, отвечает Сара, в надежде не попасться в ловушку снова.

А мне не удается спрятать презрение за равнодушной маской. Как же «друзья», Сара-сама кому вы врете? Все высшее общество вампиров гудит о вашем новом любовнике.

- Ты о любви? Верно, как же без нее? – жестоко усмехнувшись, спросил Куран. Сара-сама вскочила со своего места и кинулась к выходу, зацепив находящуюся недалеко вазу с красивыми узорами, и та, упав с громким звоном, разбилась.

Я смотрел на убегающую девушку и чувствовал злорадство, но не обманывался. Куран хотел контролировать Сару, и для этого ему нужен Такума, мой Такума. А мне? Мне не осталось ничего, кроме как подчиниться. Я не хотел присутствовать при этом разговоре, но Канаме-сама поставил меня перед фактом. А ведь он все знал, так зачем же заставил меня слушать все это? Чего добивался чистокровный? Я не могу понять его мотивов, и отчаянно не хочу быть развлечением в руках этого кукловода, или скорее очередной пешкой в его партии. Я хотел бы возразить, сказать, что с меня довольно, но я не имею на это права. Я должен чтить чистокровных и потакать их капризам. И если уж Канаме-сама желает повеселиться за мой счет, то я должен повиноваться. Так нас воспитывали, так велит кровь, так хочу я сам. Ведь хочу? Правда?

- Канаме! – в негодование произносит Ичиджо, потеряв контроль над эмоциями.

- Иди за ней, сейчас же! – в приказном тоне сказал Куран. Такума бросает последний взгляд на чистокровного и бежит вслед за Сарой. Я поспешно встал и направился за ними, но меня остановил голос Канаме-сама:

- Оставь их. Если не хватает сил бороться, то не мешай, - произнес Куран, и я послушался, игнорируя боль в сердце. Я так хочу к нему, но я должен остаться. Мне нужно успокоиться, пойти в свою комнату лечь и забыть, все забыть. Но какой-то странный порыв заставляет задать вопрос, мучавший меня не один день.

- Ему ведь будет лучше, с Сарой-сама?

- А что ты хочешь услышать? – поднявшись, Куран направился к лестнице. Он шел медленно, как будто давая мне время для раздумий.

- Правду, - с трудом прошептал я пересохшими губами. Сердце забилось чаще, будто готовое вырваться из груди, в ушах зашумело. Я неотрывно смотрел в спину Канаме-сама в ожидании ответа.

- Нет.

Одно слово. Слово, которое причиняет мне невыносимую боль. Я задыхаюсь от этой боли. Хочется быть рядом с ним, обнимать, целовать, да просто касаться его, но я в очередной раз повторяю себе, что «не имею на это права», ведь я только друг.

Сорвавшись с места, я бегу к выходу в надежде успеть до того, как они сядут в машину и уедут. Уже в дверях я услышал тихий шепот Курана, но понадеялся, что это окажется не правдой.

- Поздно. Уже слишком поздно, - сказал Канаме-сама, стоя в полуобороте и глядя мне вслед.

Больно и тяжело дышать, но сдерживать жажду куда сложнее. Ногтями царапаю деревянный стол, сдерживая тихий скулеж, который почти готов вырваться из горла.

Библиотека самое спокойное и тихое место в академии. Еле слышное шуршание страниц, шепот и почти беззвучные шаги – ни один из этих звуков не может нарушить атмосферу умиротворенности и безмятежности царящую тут. Любовь к этому месту, моему укрытию, появилась именно из-за этой атмосферы так не хватающей мне в жизни.

Иногда я прихожу сюда, чтобы побыть в одиночестве, но после того как Юки стала чистокровной, ноги сами приводят меня сюда все чаще и чаще.

«Стала»!? До сих пор обманываю себя. Она была и будет чистокровной, сестрой и невестой Канаме Курана, не провозглашенного короля всех вампиров.

Меня пугает та тьма, что таиться в глазах Курана. Она притягивает меня, окутывает всего и пробуждает в сознании непонятные образы.

А этот портрет? Женщина из моих снов просто не может быть реальной! Но, тем не менее, ее черты, все их особенности, так идеально переданы художником. Нет сомнений – это она была на картине Курана! Что я прошептал тогда? Имя. Лукреция? Кто она и зачем мучает меня почти каждую ночь в моих снах?

Обхватываю руками голову и пытаюсь успокоиться, образ этой женщины снова стоит перед глазами, снова преследует меня.

- … тема моего доклада «Печально известная семья Борджиа». Вот говорят, наше поколение распустилось. Они бы почитали, что в Италии творилось во времена Ренессанса, - возмущенно бурчал шатен, взваливая на стол увесистую стопку книг, - Большинство, так называемых "фактов", конечно, всего лишь сплетни и домыслы, но все равно семейка явно не святая, - усмехнулся шатен, посчитав свою фразу весьма остроумной и забавной.

- Над чем ты насмехаешься, и что там было такого ужасного? – спросил его сосед, сидящий за столом и без интереса листающий увесистый томик истории.

- Ну, эта семья подарила Италии двух римских пап. И если Каликста III не так интересен, единственное запоминающееся, что он сделал – это приказал пересмотреть процесс, в результате которого была приговорена к сожжению на костре Жанна д'Арк. А вот Родриго Борджиа – Римский Папа Александр VI, был весьма эксцентричной личностью, особенно если учесть его незаконнорожденных детей от Ваноццы Катани.

Эти имена были мне не знакомы, но они пробуждали что-то в моей памяти, какие-то образы. Я сам не заметил, как встал из-за своего стола и подошел ближе к собеседникам, чтобы лучше расслышать.

- Незаконнорожденные? – поинтересовался сосед, откладывая свою книгу.

- Священнослужители не могли вступать в брак, так как это запрещала церковь, - разведя руки, ответил шатен и уселся за стол. - Каждая личность из семейства Борджиа весьма интересна, вот возьмем, например, Лукрецию.

Сердце замерло в груди, а потом начало биться с удвоенной силой. «Лукреция Борджиа», разве не это было написано в углу на картине, висевшей у Курана в кабинете. Мне не может так везти!

- Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, то, что эта женщина весьма известна в Италии своим распутством. Возможно это домыслы и только слухи, а может правда, но, тем не менее, о ней и ее семье говорят и по сей день. По слухам она спала со своим отцом Родриго, который на тот момент уже был папой, и даже родила от него ребенка, или же отцом этого ребенка был ее брат Чезаре Борджиа, так как многое говорили и об их интимной связи. У нее так же было много и других любовников, опять же, если верить слухам.

Во мне вскипела злость. Она была словно ангел, у такой прекрасной женщины просто не могло быть такой отвратительной репутации. Это не та Лукреция из моих снов! Внутри меня все отчаянно противилось услышанному.

- Это всего лишь слухи. Мало ли о чем говорили в то время, так что же, верить каждому слову завистливых и мелочных людей? – спрашиваю я.

Паренек, рассказывающий о Лукреции, поворачивается ко мне. Я узнаю его – это мой одноклассник имени, которого я так и не удосужился выучить.

- Кирию-кун? – удивился он, - Эм, тебя заинтересовала эта история? Похожая тема доклада, да? Такое совпадение, - нервный смешок. - Я могу посоветовать тебе книгу. Она очень интересная, помимо общей истории семьи Борджиа там много рассказывается еще и о том времени, в котором жили эти люди, - пробормотал парень, протягивая мне книгу. Он не смотрел на меня, старательно избегая моего взгляда.

Взяв книгу, я сухо поблагодарил его и, развернувшись, направился вглубь библиотеке, подальше от неприятных разговоров. Мой вампирский слух еще мог уловить перешептывания друзей.

- Жуткий тип, - пробормотал друг парня давшего мне книгу.

- А мне он нравиться. Я бы хотел с ним подружиться, но всегда теряюсь, когда вижу его.

Я отошел достаточно далеко, потому уже не мог слышать продолжение их разговора, но слова моего одноклассника меня удивили. Не думал, что в этой академии есть еще кто-то, кого не напугал мой грозный вид или не оттолкнул жуткий характер.

Выглянувшее из-за туч солнце заслепило меня, перед глазами все поплыло, и я зажмурился. Ноги подкосились, и мне пришлось опереться на стеллаж, чтобы не упасть. Клыки стремительно удлинились и больно поцарапали губу. Кровь струйкой потекла по подбородку. Облизнув губы, остальное я вытер рукавом.

Сжав книгу крепче, я забрался за столик в самом дальнем углу библиотеки. Открыв ее и пролистав несколько страниц начал читать, но надолго меня не хватило. В каждом абзаце говорили о распущенности Лукреции, и меня это ужасно нервировало, давило и заставляло тихо рычать от бешенства. А ее портрет, написанный Доссо Досси, считавшийся единственным прижизненным портретом Лукреции? Это не она, да есть сходства в некоторых чертах, но на картине другая женщина лишь немного похожая на Лукрецию Борджиа. А картина в кабинете Курана? Ведь это точная копия. Кто ее рисовал? Кто смог так точно передать ее красоту и чистоту?

Раздраженно бросаю взгляд на страницу с картинкой, под изображением лже-Лукреции цитата Савонарола: «Отравительница и безжалостная убийца. Кровосмесительница, прелюбодейка, исчадие ада и отродье гремучей змеи, дочь шакала и гиены». Отбрасываю книгу в сторону, и та падает на пол. Голова тяжелеет, я чувствую слабость от резкого действия, меня начинает клонить в сон. Голова сама собой опускается на скрещенные руки, и я закрываю глаза, чтобы провалиться в темноту.

Открыв сонные глаза, первое, на что я натыкаюсь взглядом – это стоящий напротив моего стола Куран с книгой, которую я недавно читал, в руках. Солнце давно скрылось за горизонтом, а из-за туч на небе тускло светила взошедшая луна. Я заснул в библиотеке. Поморщившись, я попытался встать. Тело затекло от сидения в оной позе, ноги ели держали, но, тем не менее, я смог сделать несколько уверенных шагов к Курану и забрать из его рук свою книгу.

- Интересуешься семейством Борджиа? – спросил меня Куран, в его глазах так и читалось предвкушение.

- Да, - бросил я раздраженно и попытался обойти чистокровного, но тот, схватив за руку, притянул меня ближе к себе и прошептал на ухо.

- Зачем тебе, тому, кто знал всю подноготную нашей семейки читать книгу автора, не способного даже примерно представить, как все было на самом деле? – Канаме-семпай вырвав у меня книгу и смерив ее презрительным взгляд, поставил на ближайшую полку.

- Нашей? Что ты имеешь в виду? – я искренне не понимал, к чему клонит чистокровный. В его глазах мелькнуло удивление, потом подозрение. Взяв меня за подбородок, он заставил смотреть ему прямо в глаза. Я смерил его недовольным взглядом, а потом ударил по руке. Такую наглость я терпеть не собирался. Отступив назад, я выжидающе посмотрел на Курана.

- Лукреция Борджиа, не так ли? Та женщина, что изображена на твоей картине? Какое отношения она имеет ко мне? – спросил я, уверенный в том, что Куран знает ответы на мои вопросы. Откуда взялась эта уверенность я не знаю, но интуиция буквально кричала об этом и подталкивала довериться ей. Возможно узнав ответы на все вопросы, я смогу избавиться от мучивших меня снов.

Куран был ошеломлен моими вопросами, но быстро взял себя в руки.

- Да, на той картине Лукреция, но с чего ты взял, что я имею к ней отношение? – насмешливо улыбнувшись, спросил Куран. Он дразнил меня.

- Не играй со мной! – не сдержавшись, гаркнул я на него.

- Прямое, - так же издевательски усмехнувшись, ответил он.

Схватив Курана за воротник, я посмотрел ему прямо в глаза, там отражался я сам с пылающими красными глазами и перекошенным от бешенства лицом. Ласково улыбнувшись, вампир взял меня за запястья и с силой сжал их. Послышался хруст и, поморщившись, я все же встряхнул его.

- Отвечай, паскуда, - казалось еще чуть-чуть, и я перестану себя контролировать и просто накинусь на него, с желание растерзать. Всепоглощающая ненависть сжигала меня, не давала думать трезво. Единственным желанием было убить.

- Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, и тебе придется постараться найти ответы самому. Хотя, я могу дать тебе пищу для размышлений, - чистокровный был абсолютно спокоен, правда, в карих глазах я уловил слабые отголоски раздражения, но не страха, что меня сильно покоробило.

Куран провел пальцами по своей шее, чуть надавил, впиваясь ногтями в кожу и оставляя после себя ранку, из которой сразу же стала стекать кровь.

- Убьем двух зайцев сразу, утолю твою жажду и заодно отвечу на вопрос, у меня сегодня хорошее настроение благодаря тебе. Стоит сказать спасибо.

- С чего бы вдруг? – настороженно поинтересовался я.

 

Его последние слова больно резанули по сердцу, напоминая о чем-то важном, но все тут же вылетело из головы, стоило вампирским инстинктам взять вверх. Клыки пронзили тонкую кожу, и я, прижавшись к ней губами, начал глотать кровь, сильнее сжимая свою жертву в объятиях.

Празднество в честь Александра VI. Много радостных лиц, нарядных красивых дам и кавалеров.

Мужчина в маске, блондин, отдает венок девушке, которая выронила его из рук по неосторожности. В сердце больно кольнуло, но я лишь тяжело вздыхаю. Привык.

- Ну и зачем ты красуешься? – задую вопрос, идя по улице. Ты в привычной уже черной, из мягкой кожи, маске следуешь за мной.

- Но я не собирался… - тебя перебивает веселый визг девушек.

- В Риме слишком многие знают тебя в лицо. Так что старайся не расслабляться. Ты больше не Чиаро. Ты – Мигель де Корелла и мы учимся в одной школе.

- Знаю. Поэтому и ношу эту маску, как ты мне и сказал…

Иногда, мне кажется, что я заставляю носить тебя маску не столько из-за твоей безопасности, сколько из-за эгоистичного желания, чтобы больше никто кроме меня не смог увидеть твоего лица.

Меня грубо тянут за волосы, заставляя вынуть клыки из шеи и отстраниться. Я тяжело дышу и смотрю на Курана, ему нелегче. Прежде чем я успеваю среагировать, получаю увесистую пощечину.

Касаюсь щеки, точно покрасневшей, и с недоумением смотрю на чистокровного. Совсем с ума сошел.

- Что мне даст эта информация? – спрашиваю я, - Помимо того, что к тому блондинчеку ты испытывал явно не дружеские чувства…

- Я уже сказал, что не собираюсь отвечать на твои вопросы, il mio angelo della morte, - тяжело дыша, сказал Куран. Он направился к выходу из библиотеки. Напоследок одарив меня странным, немного грустным взглядом, после чего его глаза тут же заледенели, не давая больше прочитать, что твориться в сердце вампира.

- Ну и что это значило? – прошептал я в тишине. Голова раскалывалась из-за мыслей о новой информации. Этот белобрысый мужчина Мигель де Корелла или Чиаро, Куран, Лукреция Борджиа. Куран жил во временна Ренессанса, то есть ему больше пятидесяти лет?

Беру книгу с полки и начинаю листать ее, пытаясь найти нужное мне имя.

- Мигель де Корелла…Мигель…де Корелла…де Корелла, - губы сами собой шепчут имя мужчины, повторяя его снова и снова, чтобы не забыть.

- Так, Мигель де Корелла более известен как Мичелотто, придворный убийца, лучший друг Чезаре Борджиа, - вслух прочитал я из книги отобранной Кураном.

Замечательно! Кроме этих жалких крох ничего нет, не говоря уже о биографии как таковой. Лишь имя мелькало то там, то тут, но в основном вся информация касалась Чезаре Борджиа. Старший брат Лукреции, тоже весьма занимательная личность, но меня он не особо интересовал. Я смог отыскать еще несколько книг, но в них тоже ничего интересного найти не удалось. Тогда я решил раскопать что-нибудь о Куране, но и тут меня постигла неудача. В Италии о таком синьоре никто не слышал.

- Да что это за чертовщина? – пробормотал я, - Такое ощущения, что эти личности прям мастера по стиранию любых упоминаний о себе в истории.

Искать нужно было не в библиотеке. Кто сможет мне рассказать что-нибудь о Куранах живших в пятнадцатом-шестнадцатом веках. Аристократы? Отпадает сразу, во-первых, общаться с ними настоящая мука, во-вторых, вряд ли они по доброте душевной мне что-нибудь расскажут, слишком брезгливы, чтобы иметь дело с почти уровнем Е. Кросс? Он как бывший охотник должен что-то знать о столь древнейшем клане, но если обратиться к нему, вопросов не оберешься. Тога-сенсей? Гильдия охотников? Можно попробовать, но как умудриться уйти из академии на продолжительное время, и при этом оставить Кросса в неведенье. Все же не за уровнем Е гоняться, там пару часов и обратно, а тут времени понадобиться намного больше.

Тяжело вздохнув, я, взяв книгу, открыл окно и спрыгнул вниз.

- Кирию-кун? – услышал я удивленный голос позади себя, обернувшись, увидел аристократа.

- Шики-сан, здравствуйте, - легкий поклон с моей стороны в знак приветствия.

Вампир выглядел плохо. Опухшие глаза блестели, руки тряслись, обычно ухоженный сейчас он выглядел неряшливо, но по-прежнему пытался нацепить на лицо маску безразличия. Я впервые видел Шики в таком состоянии, обычно немногословный парень выглядел сейчас дико. Мелкая дрожь сотрясала его тело, но закрыв глаза, он попытался взять себя в руки.

- Шики-сан, может вам сходить к медсестре?

Вампир мотнул головой, а когда вновь открыл глаза, его взгляд снова был равнодушен. Поправив галстук и пятерней «расчесав» запутанные волосы, он вновь обратил внимание на меня.

- Не стоит беспокоиться, Кирию-кун. Вам стоит вернуться в общежитие, сейчас время Ночного класса.

Шики направился к входу в здание, провожая его взглядом, я раздумывал над его странным видом. У парня что-то случилось и, похоже, что-то серьезное, раз смогло вывести столь апатичного аристократа из равновесия.

Я не стал удовлетворять собственное любопытство, мне сейчас не до его проблем, в своих бы разобраться. Сны, картина, Лукреция Борджиа, странное поведение Курана, Мигель де Корелла, Италия, чертовы книги, не дающие ответы на столь важные вопросы. Тяжело вздохнув, оперевшись на кирпичную стену я посмотрел в звездное небо.

Куда я вязался и смогу ли выбраться из этого болота? Еще один вопрос без ответа.