Я на­учил­ся от­пускать лю­дей. Спо­кой­но. Не ло­ма­ясь. Не кри­ча.
Не тре­буя от них пус­тых идей. Не при­мирив­шись с ролью па­лача.

Я на­учил­ся быть всег­да один. Не пла­кать. Не про­сить ме­ня по­нять.
Не раз­ле­тать­ся на ос­колки ль­дин. И, ког­да боль­но… да­же не кри­чать.

Я на­учил­ся жить внут­ри се­бя. Не го­ворить «при­вет» и «как де­ла?».
Не от­кры­вать­ся лю­дям сго­ряча. И не сры­вать чу­жие два кры­ла.

Я на­учил­ся пла­кать в пус­то­ту, не про­ронив и ни од­ной сле­зы.
Не спра­шивая: кто, за­чем и где. И не ста­ра­ясь за­мес­ти сле­ды.

Я на­учил­ся ра­довать­ся всем, кто про­ходил со мной не­лёг­кий путь.
Кто пле­вал зло­бой, за­бирал в свой плен, кто по­том ду­шу по­забыл вер­нуть.

Я на­учил­ся за­бывать ту боль, ко­торую да­рили мне вок­руг.
Я не де­лил лю­дей на "мой", "не мой", не го­ворил сле­пое «луч­ший друг».

Все те, кто ря­дом… бы­ли для ме­ня час­тичкой све­та. Буд­то Рай в са­ду.
Я ве­рил им. Я жил день ото дня. Но ока­зал­ся… из-за них в Аду…

И ра­зучил­ся я це­нить лю­дей. Мне ста­ло аб­со­лют­но всё рав­но,
Кто на­зыва­ет ме­ня гор­дым «друг», и кто опять зо­вёт ме­ня в ки­но.

Я на­учил­ся быть всег­да один. Не пла­кать. Не про­сить ме­ня по­нять.
Не раз­ле­тать­ся на ос­колки ль­дин. И, ког­да боль­но… да­же не кри­чать.

Вероника Царёва