Евгений Иванович Замятин — русский писатель, критик
и публицист, киносценарист. Родился 1 февраля 1884 в г. Лебедяни Тамбовской губернии. Отец его был православным священником, мать – пианистка.
В 1902 году окончил гимназию с золотой медалью. Продолжить учёбу решил на кораблестроительном факультете Санкт-Петербургского политехнического института. «В гимназии я получал пятерки с плюсом за сочинения и не всегда легко ладил с математикой. Должно быть, именно потому (из упрямства) я выбрал самое что ни на есть математическое: кораблестроительный факультет Петербургского политехникума».
В это время Замятин увлёкся социалистическим учением, вступил во фракцию большевиков РСДРП и принимал активное участие в жизни революционной студенческой молодёжи. Тогда же он встретил свою будущую жену Людмилу Усову. В 1905 году Замятина арестовали за революционную деятельность, но благодаря усилиям матери вскоре выпустили. Летом того же года Замятин случайно оказался свидетелем восстания на броненосце «Потемкин», был снова арестован и выслан в Лебедянь. В том же году он тайно вернулся в Петербург, где до 1911 года жил на нелегальном положении.
В 1908 году Замятин окончил институт и написал свой первый рассказ — «Один». Два года начинающий автор преподавал на кораблестроительном факультете, работал инженером и одновременно заканчивал рассказ «Девушка». В 1911 году Замятина за нелегальное проживание выслали в Лахту. Он пишет свою первую повесть «Уездное», где с горечью изобразил полный инертности мир русской провинции. Это произведение привлекло внимание знатоков литературы и других писателей, в том числе Горького.
Во время Первой мировой войны Замятин выступал с антивоенных позиций. В повести «На куличках» (1914) он «в самом отталкивающем виде» описал внутренний быт небольшого военного отряда на Дальнем Востоке, за что был привлечён к суду и сослан в Кемь. Однако критики высоко оценили повесть начинающего писателя.
В марте 1916 года Замятин, как опытный инженер, был командирован в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда; побывал в Лондоне. Он был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский», получившего после Октябрьской революции имя «Ленин». Замятина поразила разница между Россией и Англией, переход «от лопухов и малинников Лебедяни – к грохочущим докам Нью-Кастла».
Он хорошо изучил английский язык. Во время командировки создаёт повести «Островитяне» (1917) и «Ловец человеков» (опубликована в 1921) — тонкую сатиру на английский быт, а также начинает повесть «Север», написанную на основе впечатлений северной ссылки и опубликованную в «Петербургском альманахе».
В сентябре 1917 года
[показать] Замятин вернулся в Россию. После Октябрьской революции, с которой он связывал немалые надежды, печатается запрещённая ранее повесть «На куличках». В петроградском Доме Искусств им был организован класс художественной прозы, из которого выделилась группа молодых одарённых писателей «Серапионовы братья». Её членами были Михаил Зощенко, Константин Федин, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Николай Тихонов и другие.
В 1918-1924 годах был членом редколлегии «Всемирной литературы» и заведующим редакцией в издательстве. В 1924 году участвовал в издании независимого литературно-художественного журнала «Русский современник».
Замятин входил в Правление Всероссийского союза писателей, в Комитет Дома литераторов и Совет Дома искусств, был председателем ленинградского отделения Всероссийского союза писателей.
Первые годы после революции Замятин печатался под псевдонимом «Мих. Платонов». В своих статьях он анализировал отдельные моменты деятельности большевиков: цензуру, красный террор, отмену смертной казни в России и другое. Оставаясь убеждённым социалистом, Замятин критиковал политику большевистского правительства во время Гражданской войны.
В 1920 году Замятин заканчивает работу над знаковым романом «Мы», с которого начинается расцвет жанра антиутопии. Он описывает общество жёсткого тоталитарного контроля над личностью, свои представления о развитии и будущем периода военного коммунизма. Этот замысел он вынес из «машинизированной» Англии.
Замятин не был церковным человеком. Но в своём романе «Мы» он совершенно не случайно придал революционерам-подпольщикам черты христианских мучеников: на лице главной героини, I-330, видится крест - знак выбранного ею пути и будущих пыток, тогда как Благодетель – глава и палач антиутопического государства, наделён чертами Великого инквизитора из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», того, кто сознательно превращает людей в рабов ради «всеобщего земного счастья».
Как считал Замятин, сам по себе технический прогресс, в отрыве от нравственного, духовного развития, не только не способствует улучшению человеческой природы, но грозит вытеснить человеческое в человеке.
В 1921 году рукопись романа «Мы» была отправлена автором в Берлин для публикации издательством, с которым Замятин был связан договорными отношениями. Но советская цензура усмотрела в романе прикрытую издёвку над коммунистическим строем и запретила публикацию произведения.
Роман «Мы» был издан в Нью-Йорке на английском языке в 1925 году, а затем на чешском (1927) и французском (1929) языках. Эти переводы заметно повлияли как на европейскую литературную жизнь, так и на судьбу автора.

Царевна Анфиса. Эскиз костюма к спектаклю «Блоха», 1924 год. Художник Кустодиев Б.М.
Замятина перестают печатать, жестоко ругают в прессе, а его инсценировку "Левши" Лескова под названием "Блоха" снимают с репертуара все театров.
На волне жёсткой критики и травли Замятин в 1929 году заявляет о выходе из Союза писателей, а в июне 1931 года пишет письмо И.В. Сталину с просьбой разрешить ему выезд за границу. Он получает положительный ответ (по ходатайству Горького) и в ноябре 1931 года уезжает сначала в Ригу, затем в Берлин, откуда в феврале 1932 года перебирается в Париж.
Замятин пишет статьи для французских газет, основная тема – это состояние современной русской прозы, а также искусства авангарда. Он продолжает работать над рассказами и киносценариями, в частности, в соавторстве с Жаком Компанезом пишет сценарий для фильма Жана Ренуара «На дне» (экранизации пьесы Горького).
В июне 1934 года по собственной просьбе и с одобрения Сталина был принят в новообразованный Союз советских писателей, а в 1935 году участвовал в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры как член советской делегации. До конца жизни сохранил советское гражданство.
Замятин скучал по родине до своей смерти. Писатель скончался 10 марта 1937 года в Париже. Похоронен на парижском кладбище в Тье.
Роман «Мы». В начале романа один из многих нумеров (так называют людей), инженер Д-503, с восторгом описывает основанную на математике организацию жизни в городе-государстве под властью всемогущего «Благодетеля». Он и не задумывается о том, что можно жить по-другому: без «Зелёной Стены», квартир со стеклянными стенами, «Государственной Газеты», «Бюро Хранителей» и «Благодетеля». Но после встречи с I-330 он входит в группу революционеров, стремящихся к продолжению революции и уничтожению существующего в городе строя.
На русском языке полный текст романа «Мы» впервые был опубликован в 1952 году в американском издательстве имени Чехова (Нью-Йорк), в России — лишь в 1988 году в журнале «Знамя». Последующие произведения Замятина, в том числе несколько пьес, не были допущены советской властью к отечественной публике.
Замятин — блестящий стилист, оказавший сильное влияние на многих русских писателей. В стремлении Замятина к ясным повествовательным структурам и математическим метафорам сказывается его инженерное образование.
Написанные ровно сто лет назад Сказки не так известны. Радостно встретив революцию, Замятин почти сразу разглядел в ней ростки тоталитаризма. По его мнению, самые передовые идеи не могут привести к процветанию общества, в котором не изжито рабское сознание и вирус мракобесия.
hksbs.ru›Новости›…-evgeniya-zamyatin
В гимназии Евгенй б
ыл круглым отличником и получил золотую медаль. В своих воспоминаниях Замятин признался, что впоследствии заложил «школьное золото» за 25 рублей, но после так и не выкупил его.
Иллюстрация к роману Е. Замятина ''Мы''. О. К. Вуколов, 1989.
В литературной среде Замятин получил прозвище «англичанин» за свою любовь к европейской литературе, отменное знание английского языка и за манеру одеваться в стиле «лондонского денди». Несмотря на то, что Замятин, выступая публично, держался педантично и сдержанно, он всегда вызывал овации слушателей. На одном из литературных вечеров Замятин даже затмил собой выступление Александра Блока. Несколько лет писатель жил и работал в Англии, что нашло отражение в его «английских» произведениях – рассказе «Ловец человеков» (1918) и повести «Островитяне» (1917).
Когда в Петербург приехал английский писатель Герберт Уэллс, в Доме искусств давали знатный обед по этому случаю. За столом произошла громогласная перепалка из-за реплики Уэллса о русской революции с отечественными писателями и литературоведами. Максим Горький поручил сгладить инцидент Евгению Замятину, который прекрасно говорил по-английски. Замятин сделал это в своей неповторимой элегантной манере, значительно скрасив окончание вечера.
В 1916 году он уехал в Англию как один из ведущих проектировщиков ледоколов для России. Будущий символ советской России – ледокол «Святой Александр Невский» – был во многом спроектирован корабельным архитектором Замятиным. Он считал, что у этого ледокола «очертания стального тела круглее, женственнее, чем у многих других кораблей». Замятин иронично отмечал, что в жизни у него было «две жены» – литература и кораблестроение.
Иллюстрация к роману Е. Замятина ''Мы''. О. К. Вуколов, 1989.
Как-то раз Замятин услышал басню о петухе, который всегда начинал петь раньше всех остальных петухов, досаждая хозяину, в итоге отрубившему ему голову. Эту историю Замятин накладывал на судьбу его романа «Мы», так как в нем слишком рано поднимались неудобные и неугодные для советского общества темы и вопросы. Все это привело к тому, что советская критика стала метафорически «рубить голову» автору книги.
Евгений Замятин вспоминал о курьезе, связанном с повестью:
«Раза два-три мне случалось встречать бывших дальневосточных офицеров, которые уверяли меня, что знают живых людей, изображенных в повести, и что настоящие их фамилии - такие-то и такие-то, и что действие происходит там-то и там-то. А, между тем, дальше Урала никогда я не ездил, все эти «живые люди» жили только в моей фантазии, и из всей повести только одна глава построена на слышанном мною от кого-то рассказе. «А в каком полку вы служили?» - Я: «Ни в каком. Вообще - не служил». – «Ладно! Втирайте очки»!»
Все герои романа Замятина «Мы» имеют свое особое «имя» - «нумер» (Д-503, I-330, О-90 и т.д.). Художник Юрий Анненков вспоминал, что ему очень не нравилось слово «нумер», «звучало не по-русски»:
– Почему - нумер, а не номер?
– Так, ведь, это - не русское слово, - ответил Замятин, - искажать не обязательно. По-латински - numenis; по-итальянски - numero; по-французски - numero; по-аглицки - number; по-немецки - Nummer... Где же тут - русское? Где же тут «О»?
Анненков не отступал:
– А как же поступить с поговоркой: «Как в номер, так и помер?»
– Очень просто, - ответил Замятин. – «Как в нумер, так и
умер». Только и всего.
После Анненков вспомнил фразу Достоевского из романа «Идиот», о том, что князю Мышкину, в трактире на Литейной, «тотчас же отвели нумер», и что у Гоголя, в «Мертвых душах», Чичиков, остановившись в гостинице, поднялся в свой «нумер».
– Ну, вот видишь, - засмеялся Замятин, – с классиками спорить не приходится.
Иллюстрация к роману Е. Замятина ''Мы''. О. К. Вуколов, 1989
Любовь к творчеству Горького и личная дружба с ним побудили Замятина перенести на киноэкран пьесу «На дне». Задача была сложной, поскольку атмосфера русского «дна» была чужда французскому зрителю. Замятин решил адаптировать пьесу и переработал текст.
За месяц-полтора до смерти Горького одна парижская кинематографическая компания решила взяться за сценарий Замятина. Горький не успел ознакомиться с адаптацией пьесы – в 1936 году писатель умер. Но все-таки фильм по замятинскому сценарию был снят Жаном Ренуаром – крупным французским режиссёром, сыном художника Огюста Ренуара.