"Такарабунэ с 7 Богами счастья"
Скульптура - самый древний вид японского изобразительного искусства. Исследователи утверждают, что она зародилась в Японии еще на заре ее цивилизации раньше живописи, и долгий период была фактически единственной областью изобразительного искусства.
Именно в пластике получили воплощение самые древние представления японцев о взаимосвязи человека с окружающим миром.
Интерес европейцев к окимоно наметил новые требования к этим резным скульптуркам, предназначавшимся теперь в основном для коллекционирования и украшения европейских интерьеров. Размеры окимоно стали значительно больше (от 20 до 60 см), поверхность их тщательно обрабатывалась. Для того чтобы общаться с европейским зрителем, на понятном ему пластическом языке, талантливые и трудолюбивые японские резчики окимоно за несколько десятилетий освоили пластические традиции, развивавшиеся в Европе в течение веков.
Окимоно «Зодиакальная группа»
Так возник феномен японского европеизированного реализма в скульптуре, в русле которого работали мастера окимоно. Изготавливались окимоно чаще всего из слоновой кости (иногда их тонировали раствором чая), дерева, бронзы, серебра или из комбинации этих материалов.
Для большей декоративности мастера использовали гравировку орнаментов, золотой лак, инкрустацию перламутром, эмалями и кораллом.
Окимоно из слоновой кости с семью фигурками, играющими в карако. Конец 19 века
Сформировалось окимоно (дословно - «поставленная вещь») еще в XVI веке, когда в традиционных японских жилищах появились специальные ниши культового назначения («токонома»), в которые помещали религиозные свитки, икебану и статуэтки окимоно в качестве оберега, хранителя домашнего очага.
Своими размерами, технологией изготовления и сюжетами окимоно напоминали нэцке, но имели подставки и, конечно, не имели отверстий для шнура.
Наиболее популярные сюжетами для резчиков окимоно были: боги, исторические персонажи, герои сказок и легенд, крестьяне и рыбаки, музыканты и актеры, старики и женщины с детьми, игры детей, животные, птицы, морская фауна, овощи и фрукты.
Весной 1910 года, когда в Лондоне прошла масштабная промышленная Японско-Британская выставка, японские мастера «европеизированных» окимоно произвели уже настоящий фурор.
Удагава Кадзуо. Женщина, кормящая ребенка
Работа Кадзуо экспонировалась на нескольких международных выставках и по праву снискала славу «японской мадонны». В образе молодой матери угадывается сходство со знаменитой мадонной Бенуа кисти Леонардо да Винчи. Мастер создал несколько ее вариантов — в бронзе (один из экземпляров находится в коллекции Нассера Д. Халили), в дереве и кости. Самой ценной, безусловно, является модель, вырезанная из слоновой кости.
"Семья с уловом голубого краба"
Японские сюжеты находили воплощение в достоверных, поражающих тщательностью моделировки формы, статуэтках. Пластические традиции, развивавшиеся в Европе в течение веков, японские резчики освоили за десятилетия.
Расцвет окимоно в конце XIX века связан с именами выдающихся мастеров токийской школы, таких как Асахи Гёкудзан (1843-1923) Исикава Комэй (1852-1913) и Удагава Кадзуо (1900-1910).
Изначально окимоно появились в Европе, включая Россию, как дипломатические дары. Например, Николаю II (тогда еще цесаревичу) великолепные окимоно и нэцке были презентованы в Японии в 1891 году. Известно, что российский император постоянно носил нэцке с собой в кармане как амулет. В настоящее время эти раритеты хранятся в Эрмитаже.
После Русско-японской войны нэцке и окимоно стали широко известны в России.
В числе ценителей и собирателей окимоно были Максим Горький, Карл Фаберже, Федор Шаляпин.
В Японии нет значительных музейных коллекций окимоно, ибо в начале прошлого века лучшие работы были вывезены из страны и стали украшениями европейских и американских музеев и частных собраний. Ценные и редкие окимоно так называемой Белой эпохи (из слоновой кости) в Японии сегодня можно встретить только в Императорском дворце.
Вот такие они – окимоно, соединившие в себе пластические традиции Японии и Европы в результате творческого диалога двух великих цивилизаций. Они пронизаны глубоким восхищением перед каждым мгновением жизни, и восприятием его как бесценного и неповторимого дара.