Зима шуршит снежком по золотым аллейкам,
надежно хороня земную черноту,
и по тому снежку идет Шолом-Алейхем
с усмешечкой, в очках, с оскоминкой во рту.
В провидческой тоске, сорочьих сборищ мимо,
в последний раз идет по родине своей,-
а мне на той земле до мук необъяснимо,
откуда я пришел, зачем живу на ней.
Смущаясь и таясь, как будто я обманщик,
у холода и тьмы о солнышке молю,
и все мне снится сон, что я еврейский мальчик,
и в этом русском сне я прожил жизнь мою.
Мосты мои висят, беспомощны и шатки -
уйти бы от греха, забыться бы на миг!..
Отрушиваю снег с невыносимой шапки
и попадаю в круг друзей глухонемых.
В душе моей поют сиротские соборы,
и белый снег метет меж сосен и берез,
но те кого люблю, на приговоры скоры
и грозный суд вершат не в шутку, а всерьез.
О, нам хотя б на грош смиренья и печали,
безгневной тишины, безревностной любви!
Мы смыслом изошли, мы духом обнищали,
и жизнь у нас на лжи, а храмы - на крови
Мы рушим на века - и лишь на годы строим,
мы давимся в гробах, а Божий мир широк.
Игра не стоит свеч, и грустно быть героем,
ни Богу, ни себе не в радость и не впрок.
А я один из тех, кто ведает и мямлит
и напрягает слух пред мировым концом.
Пока я вижу сны, еще я добрый Гамлет,
но шпагу обнажу - и стану мертвецом.
Я на ветру продрог, я в оттепели вымок,
заплутавшись в лесу, почуявши дымок,
в кругу моих друзей, меж близких и любимых,
о как я одинок! О как я одинок!
За прожитую жизнь у всех прошу прощенья
и улыбаюсь всем, и плачу обо всех -
но как боится стих небратского прочтенья,
как страшен для него ошибочный успех...
Уйдет вода из рек, и птиц не станет певчих,
и окаянной тьмой затмится белый свет.
Но попусту звенит дурацкий мой бубенчик
о нищете мирской, о суете сует.
Уйдет вода из рек, и льды вернутся снова,
и станет плотью тень, и оборвется нить.
О как нас Бог зовет! А мы не слышим зова.
И в мире ничего нельзя переменить.
Когда за мной придут, мы снова будем квиты.
Ведь на земле никто ни в чем не виноват.
А все ж мы все на ней одной виной повиты,
и всем нам суждена одна дорога в ад.
Жизнь, полная разнообразных и зачастую трагичных событий, формирует личность и творчество Чичибабина, являя истории выдающуюся фигуру творца, ставшего на защиту свободы слова и выражения мнения отдельного человека. С юности поэт испытывает влечение к филологической, литературной среде и стремится к достижению официального образования в этой области. Борис Алексеевич придает большое значение саморазвитию и неизменно следует этой убежденности. Невзирая на все трудности и оппозицию советского правительства, Чичибабин продолжает творить согласно собственному стилю, вызывая все новые волны проблем, перекрываемых, однако, глубочайшим почтением и интересом современников.
Творчество поэта отмечено духом истинного демократизма в неизменном спутничестве традиционной рифмы. Культуре стихотворной мысли Борис Алексеевич отводит особую роль, создающую уникальный образ течения стиля. На первый взгляд стихи Чичибабина кажутся весьма сложными для понимания и прочтения, однако читатель с удивлением отмечает для себя простоту строк, дополненных множеством образов. Проникновенный лиризм, гармонирующий с афористической основой, ведет к более полному раскрытию темы, а эмоциональная окраска выражений будоражит сознание, захватывая все внимание человека.
