Все зачеркнуть. И все начать сначала,
Как будто это первая весна.
Весна, когда на гребне нас качала
Хмельная океанская волна.
Когда все было праздником и новью —
Улыбка, жест, прикосновенье, взгляд…
Ах океан, зовущийся Любовью,
Не отступай, прихлынь, вернись назад!
Есть — писать о любви.
Зачем же просить:
«Мои письма порви»?
Мне радостно —
Жив на земле человек,
Который не видит,
Что времени снег
Давно с головой
Ту девчонку занес,
Что вдоволь хлебнула
И счастья, и слез…
Не надо просить:
«Мои письма порви!»
Есть время любить,
Есть — читать о любви.
В 1990 году она стала депутатом, много выступала в прессе с публицистическими статьями, призывала сохранить всё лучшее, что было в уходящей эпохе. О своём депутатстве она говорила так: «Единственное, что меня побудило это сделать, — желание защитить нашу армию, интересы и права участников Великой Отечественной войны и войны в Афганистане».
Однако это было ей уже не под силу. 1991-й год, ознаменовавшийся развалом Советского Союза, Юлия Друнина пережить не смогла.
Её последнее стихотворение выражало чувства, овладевшие ею:
Ухожу, нету сил. Лишь издали
(Всё ж крещёная!) помолюсь
За таких вот, как вы, — за избранных —
Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!
21 ноября 1991 года Юлия Друнина закрылась в своём гараже на даче, завела свой «Москвич», села в него, приняла снотворное и уснула навсегда, отравившись выхлопными газами.
На двери дачи нашли записку, адресованную зятю: «Андрюша, не пугайся. Вызови милицию и вскройте гараж».
Юлию Владимировну Друнину, согласно её последней воле, похоронили на Старокрымском кладбище, рядом с Алексеем Каплером. Именно в Крыму, в Коктебеле, они отдыхали вместе в свои самые счастливые дни…