Андрей Платонов. 1922
Андрей Платонов был, может быть, единственный гений в русской прозе 20-го века, если понимать под гением не просто создателя нового жанра или стиля, не просто открывателя новых изобразительных средств, но человека, сказавшего нечто новое о человеческой природе.
Дмитрий Быков
Параллельно с литературной и журналистской деятельностью Андрей Платонов активно занимается инженерно-технической. Потрясенный новостями о массовом голоде в Поволжье, в 1922 году он поступает на службу в Воронежское губернское земельное управление и становится председателем комиссии по гидрофикации и электрификации сельского хозяйства. Через несколько лет в губернии появится 763 пруда, 315 шахтных колодцев, 16 трубчатых колодцев и 3 сельские электрические силовые установки. Платонов искал средства на покупку необходимого оборудования, поощрял энтузиастов, самоотверженно трудившихся «по пояс в болоте», и жестко отчитывал провинившихся: «Нам безвольные трусы и пошехонцы не нужны». Интерес к технике и изобретательству у Платонова сохранится до конца жизни и всегда будет органично связан с писательством: «…страсть к научной истине не только не умерла во мне, а усилилась за счет художественного созерцания». В 1930-е годы он на некоторое время вернется к инженерной работе, устроившись в московский трест «Росметровес».
Из письма Максиму Горькому. Москва, 23 мая 1933 года
«Время, которое я у Вас займу, будет коротким. Предмет, о котором я хочу с Вами посоветоваться, касается вопроса, могу ли я быть советским писателем или это объективно невозможно.
Обычно я сам справляюсь со своей бедой и выхожу из трудностей, но бывают случаи, когда это делается немыслимым, несмотря на крайние усилия, когда труд и долгое терпение приводят не к их естественному результату, а к безвыходному положению».
Весной 1931 года, в разгар борьбы с кулачеством, в журнале «Красная новь» выходит повесть Андрея Платонова «Впрок», посвященная проблемам колхозного строительства. Несвоевременную «бедняцкую хронику» замечает Сталин и отправляет в редакцию записку с гневным постскриптумом: «Надо бы наказать и автора и головотяпов [напечатавших повесть] так, чтобы наказание пошло им „впрок“». Редакция «Красной нови» во главе с писателем Александром Фадеевым не пострадала, тогда как против Платонова началась погромная кампания. В «Литературной газете», «Правде» и других изданиях публикуются разоблачительные статьи, в которых писателя называют «классовым врагом» и «литературным подкулачником». В течение следующих нескольких лет Платонова, фактически оказавшегося в литературной изоляции, почти не печатают, издательства расторгают договоры с ним. Чтобы выйти из этого отчаянного положения, Платонов прибегает к крайним мерам — он пишет покаянные письма в редакции «Литературной газеты» и «Правды» и самому Сталину. Среди тех, к кому он обращался за помощью, был и Максим Горький: в 1929 году советский классик читал в рукописи «Чевенгур», показавшийся ему «чрезвычайно интересным» (правда, сомневался, что его решится издать). Встреча с Горьким так и не состоялась: литературная среда своим равнодушным молчанием или агрессивными нападками (которые вновь повторятся в конце и конце ) давала однозначный ответ на вопрос, может ли Платонов «быть советским писателем».
Андрей Платонов. 1938
«Я под Курском. Наблюдаю и переживаю сильнейшие воздушные бои. Однажды попал в приключение.
На одну станцию немцы совершили налет. Все вышли из эшелона, я тоже. Почти все легли, я не успел и смотрел стоя на осветительные ракеты. Потом я лечь не успел, меня ударило головой о дерево, но голова уцелела. Дело окончилось тем, что два дня болела голова, которая у меня никогда не болит, и шла кровь из носа. Теперь все это прошло; взрывная волна была слаба для моей гибели. Меня убьет только прямое попадание по башке».
Из письма жене Марии. 6 июня 1943 года
Последним прижизненным изданием Андрея Платонова стала книга русских сказок «Волшебное кольцо» (под общей редакцией Михаила Шолохова, помогавшего Платонову в это сложное время), которая вышла за несколько месяцев до смерти писателя.
Цитаты
А молча все люди поэты.
(Я прожил жизнь)
***
Мы все живём нечаянно...
(Котлован)
***
Дети — время, созревающее в свежем теле.
(Котлован)
***
Мне оттого так нехорошо, что я много понимаю.
(Маркун)
***
Родившись, он удивился, и так прожил до старости.
(Чевенгур)
***
Глупость — это естественное выражение блуждающего чувства.
(Счастливая Москва)
***
Вместо надежды ему осталось лишь терпение.
(Котлован)
***
Человек болтлив, когда ему нечего сказать.
(Усомнившийся Макар)
***
Беседовать самому с собой — это искусство, беседовать с другими людьми — забава.
(Чевенгур
***
Равнодушие может быть страшнее боязливости — оно выпаривает из человека душу, как воду медленный огонь, и когда очнешься — останется от сердца одно сухое место.
(Сокровенный человек)
***
В ненависти пролетариата к буржуазии есть ненависть женщины к кухне.
***
Ничего особенного, в самом деле, не будет, если даже умереть, — уже тысячи миллиардов душ вытерпели смерть и жаловаться никто не вернулся.
(Счастливая Москва)
Андрей Платонов. 1948
Настали новые времена и миропорядок постепенно вроде бы улучшается. Но как актуален Платонов и сегодня! Недавно А.А. Герман цитировал тревожное высказывание Умберто Эко: «Легче опролетарить интеллигенцию, чем интеллектуализировать пролетариат».
Но Копёнкин («Чевенгур») говорил Дванову о том же самом: «У нас же всё решается по большинству, а почти все неграмотные, и выйдет когда-нибудь, что неграмотные постановят отучить грамотных от букв – для всеобщего равенства … отучить редких от грамоты сподручней, чем выучить всех сначала».
Платонов написал это за несколько лет до рождения Умберто Эко.
"Платонов современен, как современны наши классики. Он обжигающе современен, ибо своим творчеством многое объясняет не только в советском периоде русской истории, но и наше время, нас с вами, доносит каждой написанной строчкой чистую правду, в которой мы иногда признаемся если не публично, то хотя бы наедине с собой.
Здесь какая-то другая вселенная, устроенная по другим законам. И мы стремимся ее понять. Но мы еще слишком молоды, чтобы это понять и вернуть."
(Наталья Васильевна Корниенко, член-кор. РАН, зав. Отделом новейшей русской литературы.
Памятник А. П. Платонову в Ворнеже
