[303x440]С той самой минуты, как я увидел ее в первый раз – с той роковой ми­нуты я принадлежал ей весь, вот как собака принадлежит своему хозяину. Я уж не мог жить нигде, где она не жила: я отор­вался разом от всего мне дорогого, от самой ро­дины, пустился вслед за этой женщиной. Я не мог отвести взора от черт ее лица, не мог наслу­шаться ее речей, налюбоваться каждым ее дви­жением: я. право, и дышал-то вслед за нею». -писал Тургенев о своей первой встрече с Поли­ной Виардо в 1843 году.

Столь бурное проявление чувств удивило светский Петербург. Тургенев слыл ветреным красавцем – к двадцати пяти годам за ним чис­лился внушительный список любовных побед. Его первой любовью была княжна Екатери­на Шаховская, жившая по соседству. Страсть прошла после того, как юный Иван Тургенев узнал, что у 19-летней Катеньки, тонкой, увле­ченной поэзией натуры, есть любовник – и не кто-нибудь, а Сергей Николаевич Тургенев, отец Ивана. Отставной кирасир, женивший­ся по расчету на немолодой, некрасивой, но весьма богатой помещице Варваре Лутовиновой. был. по определению сына, «великим лов­цом пред Господом». Жестокое разочарование Ивану помогла пережить вольнонаемная бело­швейка его матери Авдотья Иванова – именно она открыла молодому барину «физиологичес­кую сторону любви». На поиски же любви «иде­альной», к которой стремился Тургенев, он от­правился в свет. Обаятельный, статный, бу­дущий наследник огромного хозяйства. Иван Сергеевич быстро стал любимцем Петербур­га. К тому же он пробовал себя в литературе и имел успех.

Парижанка Полина Виардо, приехавшая в Петербург с гастролями, понятия не имела, что светловолосый молодой человек, неловко мнущийся на пороге ее гримерной, – один из са­мых завидных женихов столицы. 22-летней По­лине было не привыкать к толпе обожателей. Она родилась и выросла в артистической семье. Ее мать. Хоакина Сичес, считалась прекрасной драматической актрисой. Отец, севильский цы­ган Мануэль Гарсия, был одним из лучших певцов своего времени. Его слава докатилась и до России. Очарованная голосом Мануэля княгиня Прасковья Голицына стала крестной Полины -в ее честь, собственно, и была названа младшая дочь Гарсии. В детстве Полина мечтала стать пианисткой – сам Ференц Лист находил в ней огромный исполнительский талант. И все же сестра Полины, великая певица Мария Малиб-ран, уговорила девушку попробовать себя в во­кальном искусстве.

Очень скоро выяснилось, что не слишком сильное контральто Полины производит на слушателей магическое действие. Некраси­вая, сутулая, с глазами навыкате и лицом, на которое, по свидетельству художника Ильи Ре­пина, невозможно было смотреть анфас, Поли­на Виардо тем не менее пользовалась успехом у мужчин. За ней пылко и безуспешно ухажи­вал молодой Альфред Мюссе. Однако в возрас­те двадцати лет Полина вышла замуж за ди­ректора «Итальянской оперы» в Париже Луи Виардо. Это был брак, основанный скорее на благоразумии, чем на любви, – Луи был на двадцать один год старше Полины, скучен и жаден до денег. Именно он настоял на том, чтобы По­лина, не так давно родившая дочь Луизу, пое­хала в Петербург. Россия считалась золотой жи­лой для любого, кто снискал хоть какой-то успех на европейских сценах. Два успешных сезона в Петербурге могли обеспечить артиста на всю жизнь. И чета Виардо не была разочарована: за билеты на выступления Полины платили по 80 рублей. Ее гримерная утопала в цветах и до­рогих подношениях.

Среди множества петербуржских поклонни­ков певицы Тургенев, влюбившийся в нее с пер­вого взгляда, был не слишком заметен. Виар­до была с ним приветлива – и ничего более. По странной иронии судьбы именно Луи подтол­кнул жену к молодому русскому. За его советом быть повнимательнее к «барину» стоял трезвый расчет: несмотря на успех, в глазах великосвет­ского Петербурга Полина была все-таки «актер­кой». Дружба с богатым дворянином могла от­крыть для нее двери в общество. Когда Тургенев предложил ей услуги в качестве учителя русско­го языка, она приняла его предложение.

Уроки проходили почти ежевечерне и затя­гивались надолго. Луи Виардо этому не пре­пятствовал, а вскоре и вовсе отбыл в Париж. Он прекрасно знал, что актрисы быстро влюб­ляются и так же быстро остывают. Но на этот раз он ошибся.

С отъездом Луи Виардо Тургенев и Полина ста­ли открыто появляться вместе на людях. Дру­зья посмеивались над увлечением Тургенева не­красивой актрисой, но тот. как вспоминал поэт Яков Полонский, говорил, что «ни единой точки на лице мадам Виардо не изме­нил бы – таким совершенством казалось ему лицо ее». Мать Тургенева, взбешенная связью сына с «цыганкой», надеялась, что все закончится с отъездом певицы. Однако, когда в 1845 году Полина собралась в Па­риж. Тургенев решил сопро­вождать ее. Мать выдвинула ультиматум: если Иван отпра­вится вслед за Виардо. ни ко­пейки денег больше не получит. «Ну, значит, так тому и быть, маменька». – ответил Иван.

Приехав в Париж. Тур­генев поселился в за­мке, который Луи Виардо ку­пил на российские гонорары жёны. Полина ввела Ивана Сергеевича в круг француз­ской богемы. Мериме. Руно. Шопен. Жорж Санд – всем им Виардо представляла лю­бовника как «нашего русско­го друга». Поняв, что спорить с женой бессмысленно. Луи Виардо нашел из двусмыс­ленной ситуации элегантный выход: он сделал Тургене­ва своим другом. Как оказа­лось. Луи Виардо. получив­ший прекрасное образование, был тонким ценителем искусств и таким же, как Тургенев, страстным охотником. Охоти­лись они в заброшенном имении Жорж Санд в Ноане. куда Тургенев, лишенный финансо­вой поддержки матери, перебрался, чтобы не обременять собой любимую женщину. Он за­метил, что Полина начала им тяготиться. Жил он в Ноане почти впроголодь. Но возвращать­ся в Россию отказывался, ему было жизненно необходимо хотя бы изредка видеть Полину.

Известен случай, когда тетка певицы переда­ла нуждавшемуся Тургеневу 30 франков. 26 он тут же потратил на поездку из захолустного Ноана в Париж, чтобы прочитать в журналах, что сообщают о гастролировавшей в Лондоне Виардо. В тот день он написал любимой пись­мо, представляя, что находится рядом с ней: «Одиннадцать часов… Только что кончился чет­вертый акт и вас вызывают, я тоже ап­лодирую: браво, браво, смелее! Пол­ночь. Я аплодирую что есть силы и бро­саю букет цветов… Не правда ли, все было прекрасно? Да благословит вас Бог! А теперь вы можете отправляться спать. Спите крепко на ваших лаврах».

Так продолжалось до 1850 года, когда Тургенев вернулся в Рос­сию. Там он надеялся забыть Виардо. Похоронив мать и разделив с братом внушительное наследство. Иван Сер­геевич попытался было найти себе русскую жену, и несколько раз дело почти доходило до свадьбы, но в пос­ледний момент Тургенев находил спо­соб разорвать отношения. Забыть По­лину оказалось выше его сил. «Я чувс­твую на своей голове добрую тяжесть Вашей любимой руки – и так счастлив сознанием, что Вам принадлежу, что мог бы уничтожиться в непрестан­ном поклонении!» – писал он Виардо. С каждым годом он понимал, что лю­бовь к Полине для него – пожизнен­ная. Не изменил он своего мнения, даже узнав о том, что у Виардо роман с принцем Баденским.

В начале 1860-х годов Тургенев ку­пил дом в Баден-Бадене, где поселился с Виардо. ее детьми – к тому времени у нее было трое дочерей и сын. ее му­жем и своей незаконнорожденной до­черью Пелагеей. которую Полина ве­ликодушно взяла на воспитание. Брат Николай, приехавший повидаться с ним. писал своей жене: «Дети Виар­до относятся к нему, как к отцу, хотя совсем на него не похожи. Я не желаю разносить сплетни. Думаю, когда-то в прошлом между ним и Полиной существовала тесная связь, но. по-моему, сейчас он просто живет с ними вместе, другом семьи». «Я не рассчитываю более на счастье для себя, то есть на счастье, в том опять-таки тревожном смысле, в котором оно принимается молодыми сердцами; нечего думать о цветах, когда пора цветения прошла, – писал в тот период Турге­нев. – Впрочем, на словах-то мы все мудрецы: а первая попавшаяся глупость пробежит мимо -так и бросишься за нею в погоню». И действительно, он беспрестанно совершал мальчишес­кие поступки – ездил за Полиной по городам, где она гастролировала, насмерть ссорился с друзь­ями-писателями, критиковавшими его возлюб­ленную. О Тургеневе гуляли эпиграммы: «Талант он свой зарыл в «Дворянское гнездо».

С тех пор бездарности на нем оттенок жалкий.

И падший сей талант то­мится приживалкой

У спадшей с голоса певицы Виардо».

Возраст брал свое, и Виар­до понимала, что конец ее певческой карьеры бли­зок. Она не хотела для себя жалкой судьбы «бывшей ве­ликой», поэтому объявила об окончании певческой ка­рьеры и занялась преподава­нием. Теперь вся большая се­мья Виардо жила на деньги Тургенева. Кроме доходов от имения. Иван Сергеевич по­лучал огромные гонорары. Луи Виардо помогал писате­лю переводить его книги на французский язык и взялся вести дела с издателями. По­рой Тургенев, как будто оч­нувшись от наваждения, пы­тался разорвать эти стран­ные «семейные» отношения и уезжал в Россию: «Кругом меня правильная семейная жизнь… для чего я тут. и за­чем, отходя прочь от всего мне дорогого, – зачем обра­щать взоры назад?» Но каж­дый раз возвращался к По­лине. Достаточно было ей на­писать, что он ей нужен – по­мочь ли дочерям, выходящим замуж, поддержать ли смер­тельно больного Луи Виардо.

В 1874 году семья Виардо и Тургенев, про­дав имение в Бадене. купили в Буживале. под Парижем. «Ле Френ» («Ясени») – особняк и восемь гектаров парка, когда-то принадле­жавшие жене Наполеона Жозефине. На его территории Тургенев построил для себя дом. Его адрес. Рю де Мем. дом 16, знала вся ин­теллектуальная элита Европы – Тургенев был в зените славы. Полина отступила в тень, довольствуясь ролью заботливой музы при литературном гении.

Это было почти то самое семейное счастье, к которому он стремился всю жизнь. Но оно пришло к Тургеневу слишком поздно. В марте 1877 года он писал Полонскому: «Сижу я опять за своим столом; внизу моя бедная приятель­ница что-то поет совершенно разбитым голо­сом… Ты забываешь, что мне 59-й. а ей 56-й год; не только она не может петь – но при от­крытии театра, который ты описываешь, ей, певице, которая некогда создала Фидес в «Про­роке», даже места не прислали: к чему? Ведь от нее уже давно ждать нечего… А ты говоришь о «лучахславы», о «чарах пения»… Мы оба-два черепка давно разбитого сосуда. Я. по крайней мере, чувствую себяурыльником в отставке».

Незадолго до смерти Тургенев признался Анатолию Кони, что очень сожалеет, что ютил­ся всю жизнь «на краешке чужого семейного гнезда»: «Вы себе представить не можете, как тяжела старость, когда ждешь ласки, как ми­лостыни, и находишься в положении старого пса, которого не прогоняют только по привыч­ке и из жалости к нему».

Как вспоминал Кони, сразу после этих призна­ний великий писатель откланялся и заторопился по «семейному поручению». Полина собирались провести лето на берегу моря, и он должен был ехать в какой-то городок подыскать дом. Даже страдающий приступами подагры, из-за которой месяцами оставался прикованным к постели, он не мог отказать любимой женщине ни в чем.

Иван Тургенев скончался на руках у Полины Виардо 3 сентября 1883 года. На Волковом клад­бище в Петербурге, где он завещал себя похоро­нить, собралась многотысячная толпа почита­телей тургеневского таланта. О Виардо в ней го­ворили в нелестных выражениях. «Сорок два года я прожила с избранником моего сердца. -ответила она чуть позже. – И чувства наши были основаны на законах, нами принятых и непо­нятных для толпы».