Какого черта все эти истории только об одном? Пишется и пишется, поется, говорится по пьяни и трезвой.
Поток из подсознания бьет через край, хлещет черной слизью. Деться, кажется порой, некуда - но необходимо и уже даже так желанно.
Писать не мое, это было понятно сразу. Каждое словосочетание и буква тяжелые дети минуты порыва текста и стесненных болью висков.
Но как не писать о том, чем кричишь апрельскими ночами на безлюдных улицах?
Весна, ха. К черту вашу весну, со всеми ее чувствами и свежей зеленой травой, что так приятно скользнуть пальцами и вдохнуть глубоко запах прибиваемой водой пыли в легкий, почти теплый дождь. Почувствовать сок жизни, что наполняет эту траву и этих людей, сидящих под деревьями, бегущих по делах детей в плащах в желтый горошек, маленьких шарикообразных, заливисто лаящих собачек.
Свежей, наполненой соком и силой травой мне хотелось бы прорости. Но тьма в костях моих, глазах и бездне, расположенной за глазами.
Тьма, именуемая смертностью, в противовес бессмертности травы. Которая прорастет и по мне. Но не я по ней.
Что есть мы, наши игры разума и порывы эмоций, когда за ночным окном гроза и так пронзительно, до грусти прекрасно?
Ничего, как ты и хотел.