Мой мозг состоял из ошибок. В нём изначально был какой-то дефект. Я не хотела обычной смерти, нет,  я хотела перерождения. Что-то во мне противилось жизни, той жизни которой я жила. Я не могла смириться. Делать вид? Да! Жить чужой жизнью? Да, но в моей голове всегда существовала альтернативная вселенная. Она меня ломала, выворачивала наизнанку, мой мозг был болен, а я ничем не могла ему помочь. Он снова брал надо мной верх, вступал в сговор с моей душой, они хотели погубить  моё тело. И я снова им это позволяла, я не могла  не хотела верить что такая сильная любовь не нужна. Невозможно хранить этот огонь, он приведёт к воспалению, заражению крови. 

Мне было всё равно чего он хочет. Я точно знала что должна ему что то отдать.  Взорвать атомную бомбу сделанную из кусочков своей плоти, у его ног,  чтобы он взорвался и смешался с моим телом, кровью и душой. 

Я хотела накормить его ядом своей любви. Ничтожной, корявой,  бесполезной, отравленной болью и воспаленным умом. Я хотела найти его. Найти и бить долго, долго, долго бить, чтобы из его рта капала кровь. Бить и кричать что он скотина, что не имел права этого делать, что я не просила меня любить! Я этого не просила, пусть лучше я бы сгинула, сдохла от бутылки водки чем это всё . Любовь это серная кислота по венам. 

Снова приступ тошноты. Рвота. Мне хотелось выплюнуть душу вместе с содержимым желудка. 

Я должна найти его заново, как будто в первый раз, совсем случайно, среди прохожих, найти, заметить, мне нужно ехать, нужно ехать искать. 

Почему не перестаёт дождь? И почему я без зонта? Проклятая вода, куда я иду, почему я босиком? Я шла через лес, не зная куда, ноги утопали в мягкой жиже, такое чувство что дождь идёт уже несколько дней. Странно, но дождь тёплый, почти горячий.  Я держала в руке нож, самый обыкновенный кухонный нож. Я кого-то убила? Собираюсь убить? Страха не было, как разделение души и тела, я будто видела себя со стороны. Чёрт, я куда-то провалилась палец левой ноги застрял в коряге, глубоко в корнях дерева. Я не могла ничего разглядеть, грязь перемешалась с травой. Осторожно нащупав корягу я начала медленно резать ее ножом, палец обожгло, похоже коряга треснула и впилась в мизинец. Грязь стала наполняться новым цветом, цветом крови, она вытекала из лужи как родник, пульсируя и расплываясь маленькими, алыми кругами все больше и больше.

Громкий стук в дверь вырвал меня из полубреда, из мизинца сочилась в кровь. Соседка по общежитию орала что я в душе уже несколько часов и что за воду надо платить.

Мысленно обложила матом и ее и всю эту вонючую богодельню. 

Вернулась в комнату, час ночи, не спится. Редкий звонок мнимых друзей. Ночные посиделки бесполезных пропоиц.

Одеваюсь, еду. Кожаные лосины, бледно-розовый кашемировый свитер и вязанный джемпер. Так выряжаться было и не нужно, старых джинсов и пайты было бы вполне достаточно. Но я иногда выпендриваюсь, раньше чаще, до своей смерти, сейчас то мне до черта как я одеваюсь.

Я ехала в вонючую, обшарпанную комнатку пить самогон с мужиками. Комната напрочь прокурена, только стены сносить. Хозяин давно в нокауте, валяется а диване.  

В комнате мало что поместилось, слева шкаф и письменный стол, справа маленький кухонный уголок 80/60, холодильник, у и тот самый диван. Поставив по центру комнаты табурет мы расположили на нем свой мини бар. Нужно ли говорить что среди всего этого сброда был и его брат. Мое сердце отбивало нечеловеческий бит, с ног до головы обжигало кипящей лавой, такие разные и так похожи. Закусила губы, рюмка, вторая, третья. 

Пару часов спустя, кто то спал, кто то блевал, а я каким то непостижимым образом дралась с беззубой шмарой, крича "Кто ты? Кто ты? А я королева, понимаешь? Я королева! Разбила цветочный горшок, ударила по лицу хозяина этих дебильных посиделок. Я кричала и рвалась в бой, я хотела мяса и крови, я хотела убить кого нибудь.

Мне было противно и место и люди в котором я была. Я шла туда чтобы упиться вусмерть. Хорошие друзья никогда не дадут этого сделать, у самой духу не хватит, а это такое место, где если ты сдохнешь, все пойдут за добавкой и сядут поминать. Я не могла сама себя убить, я лишь надеялась на случай.

Вызываю такси, с большим трудом нахожу к нему дорогу, наступаю на дорогой кашемировый шарф,  пачкаю пальто. Села, еду, тошнит. Открываю дверь, блюю, еду дальше и так еще трижды . Следующие сутки я могла только пить и блевать, пить и блевать. Вся комната наполнилась смрадом. Вечером открыла окно и спустилась вниз за банкой пива. Хорошо. Могу дышать. 

Знаете, это очень сильное и не поддающееся контролю чувство когда человек продолжает жить внутри вас. Время проходит, столько всего случается, а кожа не грубеет и все также мучительно больно. Прячешь боль в каких угодно безрассудствах а она все равно прет из тебя. Я никогда не забуду тебя, слышишь? Ты моя кожа.