[486x700]НА ФОТОГРАФИИ ВАЛЕРИЯ ТУРМАНИНА В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ.

Произошло это в ту пору, когда все мои мечты были обращены к морю, к дальним странствиям и загадочным островам. Мне хотелось стать штурманом, и все мои знакомые называли меня "штурманом". И вот в седьмом классе я решила, что пора подумать об учебе в училище, где дают основы мореходного дела. В справочном я без труда получила телефон Министерства морского флота. И стала звонить по этому телефону. Но номер был постоянно занят. Так продолжалось недели две. Звонила я втайне от родных из автоматов на Калужской площади. Тогда у поворота с Якиманки на Крымский вал вдоль небольшого пустыря был выстроен длинный ряд телефонов-автоматов.

И вот однажды после длинного гудка я услышала приятный мужской голос и сразу же задала заученный вопрос: "Принимают ли девочек в школы юнг?" "Школы юнкеров были закрыты после революции", - последовал ответ. Я стала объяснять, что мне нужно. А голос вопрошал о возрасте, физических данных и очень быстро предложил продолжить разговор при встрече. Назначили свидание в том же месте, откуда я звонила на 12 часов в воскресенье. Я описала свои приметы и двух моих подружек, Аси и Вероники. А он сказал: "Я майор высокого роста. Я подойду к вам".

В условленный час мы заранее пришли к автоматам. Сами себе мы казались героями,хотя при взгляде со стороны, мы были обыкновенными московскими девчонками послевоенных лет - худые, бледные, одетые в заношенные пальтишки, из которых давно уже выросли.

Мы вглядывались в проходивших военных в черных шинелях. Вдруг напротив нас остановилась легковая машина. Из неё вышел высокий военный. Он медленно приближался к нам. Взгляд его выражал некоторое разочарование. Много лет спустя мне стал понятен его взгляд - вместо пышных красавиц, рвущихся в поисках приключений в далёкие края, он увидел худых плохо одетых девиц с мечтательными глазами и жалкими косицами.

Но он преодолел себя и очаровательно улыбнулся нам: "Вы ожидали меня увидеть в другой форме? Приходится одевать разные шинели, но я тот майор, с которым вы договорились о встрече. Не подскажите, где здесь ближайшее отделение милиции?" "Рядом, на той стороне площади" - ответили мы. "Придётся вас отвезти туда. Садитесь в машину!"

"Туда можно дойти пешком", - мрачно заметила я. Но он был сама любезность: "Зачем утруждать себя. На машине удобнее". И тут меня прорвало: "Зачем нам идти в милицию? По какому праву? Покажите ваши документы".

В воскресный день на людной площади всегда бывает народ. И самое ужасное воспоминание - это быстро собиравшаяся толпа народа с любопытством взиравшаяся на нас. Доказывать что-то на глазах этой толпы было ужасно. Это поняли и мы, и он. Он вежливо показал значок, который для меня был непонятен, и я продолжала требовать документы. Тогда он с любезностью достал и продемонстрировал документы. Читать, что в них было написано, было некогда - толпа густела.

Мы сели в машину, и поехали вокруг нашей родной площади. Машин на ней тогда было очень мало. Рыбный магазин, с огромным бассейном для живых рыб, всегда полный людей пивной зал, а затем продуктовый магазин, туалет под жилым домом, у которого собирались дружинники... А над всей площадью улыбались любимые артисты - Евгений Самойлов, Людмила Целиковская, Валентина Серова над надписью "Сердца четырёх". Эта картина шла тогда в кинотеатре "Авангард", располагавшемся в храме Казанской Божьей Матери. Рядом находилась Булочная и моя любимая керосиновая лавка с великолепным ни с чем несравнимым запахом.

Машина ехала медленно. Наш майор был любезен, шутил, спросил: "Видели ли мы новый фильм?" Мне хотелось сказать ему что-то злое, обидное, но я выдавила из себя только "Да, видели". Свою родную площадь я впервые увидела как бы издалека, из другого
мира. Но вот за старой пивной лавкой, куда до войны папа любил ходить со мной после работы и я гордо говорила знакомым мальчишкам: "Мы с папой ходили пить пиво".

После этой лавки поворот в Казанский переулок, а в начале его в красивом доме с колоннами располагалось Второе отделение милиции. Наш дом находился в переулке за ним, но мы почему-то относились к Первому отделению. Однажды, когда к соседям лезли воры, и хозяйка стала звонить сюда, милиционеры посоветовали ей позвонить в Первое, расположенное на Пятницкой. И только слёзные мольбы и крики женщины вынудили их прийти на помощь.

Начальник отделения постоянно ходил мимо нас через проходной двор. Это был пожилой служака со спокойным невозмутимым лицом. Его знали все.

Машин тогда было мало. Мы торжественно подъехали. Майор пошёл вперёд. Дежурный замер перед ним, а он гордо приказал: ''Начальника отделения". Милиционеры засуетились. "Его нет здесь". "Где он?" - продолжал майор тем же тоном генерала. Милиционеры засуетились ещё больше. "Он дома. Сегодня у него выходной"... "Немедленно вызвать!"

Далее нас поместили в тёмную каморку с грязными серыми стенами. Дверь закрылась на замок. Мы сели на скамейку и хотели даже закричать: "За что?" Но тут мы услышали, что именно эти же восклицания доносились из-за стенки. Какая-то пожилая женщина громко кричала, что она не спекулянтка, не проститутка и не пьянь и ей непонятно, за что ее поместили в камеру. А ей говорили, что она и пьянь, и спекулянтка, и проститутка. Этот диалог длился очень долго, постепенно переходя в брань с плохими словами. Но потом женщину оштрафовали и выпустили, но слова "За что?" произносил уже мужчина "Я прошёл всю Европу, дважды ранен, а тут ты, тыловая крыса, надо мной измываешься". И... "я - герой, спаситель страны", - кричал один голос. "Ты просто пьянь", - отвечал другой. "Не лезь, а то получишь". Этот диалог длился очень долго, пока не перешёл в рыдания.

Мы стали уже привыкать к обстановке, когда щелкнул замок, и мы оказались перед дежурным. Нас зарегистрировали, но нашу вину сформулировать мы не могли. Появился начальник отделения. Мне показалось, что он немного смущён. Может быть, это было вызвано тем, что я злорадно улыбалась - мне было смешно, что этого заслуженного работягу подняли в выходной день по прихоти красавца-майора, которому, как мне казалось, просто скучно было сидеть на телефоне.

Начальник сделал очень строгое и серьезной лицо, отозвал нас в сторону и тихо сказал: "Вы поняли, что вы наделали"... "Нет", -дружно ответили мы. "Вы позвонили по личному телефону Берия и общались с его секретарём. За этот телефон и ваши отцы, и братья будут сидеть и сидеть... Откуда у вас этот номер?" "Справочное бюро дало, как Министерства морского флота". "Не могли вам дать такой телефон, вы что-то перепутали". Я стала вспоминать и неуверенно сказала: "Может быть, последнюю цифру я не так"...

"Может быть", - передразнил начальник . "Ухитриться набрать такой номер! Но вы забудьте этот телефон и никогда по нему не звоните и вообще не вспоминайте эту историю, а главное - никому ничего не рассказывайте"... Старый начальник сочувственно посмотрел на наши растерянные поглупевшие лица. Нас особенно обеспокоило, что отцам придётся сидеть всю жизнь. Увидев наш искренний испуг, старик смягчился: "Ну ладно, пока никого сажать не будем. А вы, девчата, будьте умницами - наблюдайте за порядком. Если где что не так, приходите прямо ко мне и рассказывайте. Я всегда буду рад выслушать вас. До свидания". Но судьба уберегла от последующих встреч с ним.

Мы поняли, что можем идти по домам. Наше свидание с майором было назначено на 10 часов, а по домам мы разошлись около двух часов. Но мне почему-то показалось, что прошли годы... Я чувствовала себя, словно облитой помоями. Утешало почему-то только то, что и старый начальник отделения был в таких же дураках, как и мы. Ведь тот красавец-майор такой шум произвёл, что всё отделение милиции было поднято на ноги. С детским максимализмом я решила, что майор - главный враг, обманщик, лицемер. Я мечтала, что встретив его на улице, я дам ему пощечину, если дотянусь. Эту злость я носила в себе несколько лет. И только когда произошла скорая расправа над Лаврентия Берия и его помощниками, я успокоилась, мне даже стало его немного жаль.

[700x494]
На фотографии Казанский храм незадолго до сноса. С 1927 по 1972 гг. в нем располагался кинотеатр Авангард.