... Ночью перед подъездом на асфальте появилась надпись
«Зайка, я люблю тебя!».
Белой эмалевой краской поверх небрежности трудов дворника.
Все шестьдесят женщин подъезда зайкового возраста
(от десяти до 60 лет) в это утро выглядели загадочнее
черных дыр космоса.
По лицу каждой читалась абсолютная уверенность,
что послание адресовано именно ей.
– Как это трогательно, – умилилась одна из женщин.
– Настоящий мужчина и романтик растет.
Я-то думала, так сейчас не ухаживают.
– И не говорите, – подхватила другая.
– И только одна - единственная знает, что это написано только для нее.
– Уж она - то точно знает! – залилась румянцем первая.
– Но не расскажет никому.
– Эт моей Машке писали, – заметил мельком отец одной
из гипотетических заек.
– Ну, ну. Ошибок-то нет! – возразили женщины.
– Запятая, где положено, и «тебя» через Е, а не через И.
– Ну так и почерк ровный, – возразил уязвленный отец.
– Не слепой человек, видимо писал. Так что и не вам, вероятно.
Так, слово за слово, разгорелся конфликт полов,
поколений и социальных слоев.
С мордобоем, матом и разорванными бусиками.
Приехавший наряд милиции полюбовался с полчаса на побоище
заек подъезда и только потом разнял всех.
С утра надпись изменилась.
Кто-то уточнил данные и теперь надпись была более конкретной
– «Зайка с 6-го этажа, я люблю тебя».
Зайки с остальных этажей почувствовали до крайности
оскорбленными в лучших чувствах.
– Это ж надо такой сволочью быть, – сообщила экс-зайка
лет сорока с пятого этажа.
– Разрисовывать-то – оно ума много не надо.
Подарил бы цветов, что ли.
– И не говорите, – поддержала еще одна развенчанная,
с расцарапанным еще вчера во имя романтики, лицом.
– Взял бы, да разметку нанес вместо этих каракулей.
Раз уж краски много.
Зайки с шестого этажа свысока поглядывали на всех
и мечтательно смотрели вглубь себя.
Эту мечтательную задумчивость не оценил муж одной из заек.
Он хотел было попенять супруге на недостойное поведение,
но увлекся и попинал бедную женщину к вящему удовольствию
всех остальных заек подъезда.
На следующий день надпись закрасили и на белом фоне
черной краской появилось
«Мильпардон, ошибка. С пятого этажа зайка-то! Люблю тебя».
С шести утра начали подтягиваться зрители из соседних подъездов.
И не зря. Ровно в семь, у подъезда, напрасно обиженная женщина
с шестого этажа надавала пощечин своему несдержанному мужу
за то, что он козел ревнивый.
Мужчина виновато пыхтел и с ненавистью поглядывал на
буквы на асфальте.
Женщине рукоплескали все остальные женщины двора,
вкладывая все свои обиды на спутников жизни в овации.
Мужчины сочувствовали лицом и жестами,
но сказать что-то вслух не осмеливались.
– Ишь, как под монастырь подвел всех,
– вздохнул какой-то мужчина лет пятидесяти.
– Нет, чтоб по секрету на ушко сказать зазнобе своей.
Так нет – надо народ баламутить.
– А ты своей на ушко каждый день говори – она и не взбаламутится,
– парировала соседка.
– А мне, допустим, никто не говорит ничего уже лет
двадцать пять – и ничего.
Не помер пока, – виновато пробурчал мужик.
– То-то и оно, – покачала головой женщина и вернулась к зрелищу.
– На пятом-то незамужних баб нету! – вдруг выкрикнул один из мужчин.
– А что ж, в замужнюю влюбиться нельзя уж никому?
– взъярились женщины пятого этажа.
– Рожей не вышли, что ли? Что ты молчишь, а?
Твою жену уродиной обзывают, а ты? Так и будешь стоять?
Приехавший наряд полиции вызвал подмогу,
и уже тремя экипажами они гоготали и ставили ставки.
После всего разняли дерущихся и оформили двадцать
три административных нарушения за драку.
Утром на асфальте красовалось
«А чего все эти курицы щеки дуют-то?
Зайка-то мой – мужчина с пятого этажа. Люблю тебя, зайка!»
Управдом прочел это все, ахнул,
сразу вызвал полицию и четыре экипажа «Скорой помощи».
– Зачем вам четыре? – допытывалась диспетчер.
– Чего у вас происходит-то там?
– У нас на пятом четыре зайки живут! – неуклюже пояснял управдом.
– И все женаты. Так что поторопитесь – пострадавшие вот-вот будут.
– Ах ты кобелина! – завыли на пятом этаже и раздался шум
бытовой ссоры с рукоприкладством и порчей имущества.
– Алё! – закричали все жители подъезда со двора.
– Нечестно так. Спускайтесь вниз – чтоб все видели.
– Сейчас, – вышла на балкон пятого этажа женщина в бигудях.
– Скорой там не загораживайте дорогу.
Санитары пронесли двоих пострадавших.
Еще один зайка вышел сам, гордо осмотрел собравшихся,
пригладил резко поседевшие волосы,
проводил заплывшим глазом обе кареты «Скорой помощи» и сказал:
– Слабаки! Тряпки!
После чего улыбнулся беззубым ртом и упал в обморок.
– Эээ, граждане... – заволновалась толпа.
– А где четвертый -то? Может, надо ему на помощь идти?
Может, дверь выбить и отнять бесчувственное тело у этой фурии?
– Что за собрание тут? – вышел последний из заек из подъезда.
– Делать вам всем нечего?
Толпа ахнула – мужчина был чисто выбрит, причесан,
одет в свежую рубашку и вообще – великолепен,
как залежавшийся в ЗАГС-е жених.
За мужчиной вышла его жена, поправила демонстративно
мужу прическу и ослепительно улыбнулась соседям.
– Верк, ты чего? Бесчувственная какая-то? – ахнули женщины.
– Чего это? – удивилась Верка.
– Это ж я писала. Своему.
Люблю его – вот и дай, думаю, напишу. А нельзя разве?
– Вот ты скажи – ты нормальная?!! – завизжали соседи.
– Нормальная, вроде, – пожала плечами Верка. – А вы?
_________________________
/инет/