Пока все расходились, Метелица, поймала Снегурочку за руках и шепнула:
- Гостя в покои, а сама к батюшке. Потолкуй. Сама понимаешь, он же ждет, когда ты вернешься. Сколько бегать то можно от своей судьбы?
- Бабулечка, боюсь я разговаривать то с ним… не мой ведь жених, случайный…
- Ах, милая… - Метелица улыбнулась и обняла Снегурочку, - кто знает, случайный ли? Иди, иди, не бойся! – и подтолкнула Снегурочку в спину. – Терем покажи гостю, почивальню ему найди гостевую.
Снегурочка вздохнула и пошла, немного обреченно. Видно разговор с батюшкой был давний, ни как не заканчиваемый… обе стороны не могли договориться.
- Дима, - Снегурочка догнала случайного «жениха», - хочешь, терем покажу? Он большой, много интересного… когда еще увидишь… - тяжело вздохнула.
- Санька, ой… Снегурочка, так тебя называть?
- Санькой зови.
- Что, не в ладах с батюшкой?
- Ишь, как ты, как быстро по нашему говорить выучился! – Санька усмехнулась, взяла Диму за руку и потянула. - Сейчас мастерские посмотрим. Ой, как я люблю там бывать, все детство провела так, с Мастерами и Чародейками.
- Мастерские? Что у вас и мастерские есть?
- А то! – горделиво сказала Санька. – Да у нас самые наилучшие Мастера! Лучше на свете не бывает! Ох, как я люблю к ним приходить! – восхищалась Санька-Снегурочка, и тащила поскорее Диму, по коридорам. – Вот! Смотри! – распахнула дверь. В большой светлой горнице, порхали вокруг диковинных станков женщины – молодые и пожилые, но все с удивительно возвышенными лицами, с такими лицами обычно ангелов рисуют.
- Санечка вернулась!
- Ой, как же я скучала по вам! – Санька опять, в который раз за день бросила Диму, и стала обнимать, здороваться и смеяться. Рассказывать новости. Потом вспомнив про Диму, потянула его в круг женщин:
- Я ж вам гостя привела! Знакомься, Дима, это и есть наши наилучшие Мастерицы-Чародейки! Они ткут самые красивые ковры! А там, - она уже тянула его дальше, из комнаты, не давая даже толком раскланяться, - там вышивальщицы, а там – кукольных дел Мастера, а там кузнецы, а там…
В итоге у Димы все перепуталось, где они были, кого видели, с кем знакомились… суровые кузнецы, маленькие вышивальщицы, кукольники, еще и еще… все их встречали, обнимали, пытались напоить чаем, целовали, спрашивали…
- Вот скажи мне, - когда они остановились после всех мастерских у гостевых горниц, спросил Дима, - скажи… если ты все это так любишь, все и всех – родных, дом свой, Мастеров, мастерские… почему, почему ты все это бросила и ушла?
Санька от этого вопроса, точно на бегу – да об стену. Только улыбалась, смеялась, радовалась – услышала и заревела. Дима даже испугался:
- Ладно, не отвечай, Санечка, не надо…ну что ты, как маленькая…
- Маленькая… - Санька заревела еще пуще, - да, еще маленькая, только двести лет, - всхлипывая, сказала, - а навалили ответственности, должна, должна… а я… а я… свободы хочу!
- Да… двести не двести, Сань, а говоришь и выглядишь сейчас как пятилетняя девочка. На, вот, платок, сопли то вытри. А то и нос распух, и глаза красные… - Дима заботливо стал вытирать слезы Саньке, и бормотать, вроде как про себя, - маленькая, вишь, она…двести лет… маленькая… а я… я уже старенький для такого, думаешь легко, все видеть это и с ума не сойти…
- Да, скажи еще, что нас не бывает! – сердито буркнула Санька.
- Не скажу… но подумаю…
- Эх… вот зачем ты спросил… - как то обреченно сказала и вздохнула Санька, - мне вот к батюшке на разговор, идти, а я вся заплаканная. – Понимаешь, соврала ведь я им, что ты мой жених.
- Хм… да я уж понял! – хмыкнул Дима. – Хоть бы разрешения спросила. А то приволокла, голову задурила…
- Просто срок мне поставили… и отпустили – Санька опять тяжко вздохнула признаваясь Санька, - отпустили меня к людям… я все любви хотела, замуж, как нормальная девушка… а тут! Какое тут! Я должна быть образцовая Снегурочка! Все надежда на меня! Я единственная! Вот… а я не хочу «должна» , я хочу любить! А я не хочу жениха, какого мне просватали, я хочу сама…
- Ну, не кричи, Сань…Я тебя понимаю. Но, что ты мне то доказываешь, - Дима осторожно взял Саньку за руку, - поговори с батюшкой. Он поймет, мне кажется.
- Да, - Санька решилась, - пойду.
- Пойди. И…- Дима нерешительно помялся, - скажи ему лучше правду. Что жених то я липовый. Все равно поймет. Конечно, мою тупость можно попытаться списать на шок, что, мол ты забыла мне сказать из какой ты семьи, вот меня и заколодило…но… бабушки то точно уже все поняли.
- Поняли! – Санька немного с вызовом посмотрела на него. – Метелица сразу поняла. Только она не скажет никому.
- Ну и что? – Дима посмотрел Саньке в глаза, - Тебе от этого легче станет?
- Станет - не станет … тебе то что?
- Вот я и о том же. Не станет тебе лучше. И потом, сколько ты от разговора бегать будешь? Еще лет сто?
- Ладно. – буркнула Санька и вырвала свою руку из руки Димы. – Честный какой… - Санька поплелась, оставив Диму на пороге горницы. – Честный он… а я ? Я значит не честная. – обернулась, сердито глянула на него, - иди в горницу, отдохни, там есть, переодеться, ванна там, все что надо. Иди, иди, пока я с батюшкой поговорю. Приду потом. Честная.
- Вот так. – сказал Дима уже сам себе. – Вот так, я и виноват остался. Она нарушает правила, она в ночнушке посреди города, она папе врет, тете, бабушкам, меня не спрашивает, а я виноват.
- Ты еще пальцы позагибай, - хихикнула Санька из-за поворота, - что б не забыть, сколько раз я нарушила правила!
От этого стало, конечно, повеселей, но от разговора все равно ни куда не деться. И Санька, выбирая самый длинный путь по терему, уговаривая себя, что это она для того, что бы вернуть себе нормальный вид, после того как плакала, поплелась к батюшке. Как не тянула, а все равно быстро добралась. Встала, вздохнула, собрала все силы и тихонько поскребла в дверь.
- Входи, Снегурочка.
- Батюшка! – Санька еще не решила, как она будет строить свой разговор, и пыталась понять, что решил Мороз Иванович.
- Иди ко мне, моя милая. – Мороз решительно шагнул и нежно обнял Снегурочку, большой и горячей ладонью погладил по голове, совсем как маленькую. – Девочка моя… Снегурочка. Приехала.
- Батюшка… - Снегурочка немного судорожно вздохнула.
- Не торопись, милая. Что, гостю все показала? Первым делом, поди, в мастерские потащила? – он отпустил ее, осторожно еще раз погладил по голове. – Я без тебя тоже, все в мастерских был. Вспоминал, как ты маленькая там бегала, как помогала всем. Все думалось, вот выбежишь из кузни, вся перепачканная, да по белым коврам…
- Ага, а следом Катерина с веником! – хихикнула Снегурочка. Только не весело это у нее получилось. – Батюшка!
- Послушай, Снегурочка. Понимаешь, не могу я тебя неволить. Иди. Иди, живи как тебе нравится.
- Не жених он мне. – насупилась Снегурочка.
- Знаю я. Все равно не держу больше.
- Как? – удивилась Снегурочка. – Ты ж мне сказал, только замуж отпустишь, и срок поставил до этой осени!
- Ну, что ты… разве ж можно замуж по срокам, по условиям?
- Нет. И не получилось у меня. Ни по срокам, ни по условиям. Ни как не получилось.
- Вот. Не буду я тебя неволить. Не хочешь жить с нами, не держу.
- И что? Вот так просто, возьмешь и отпустишь меня? Просто отпустишь, без условий. Иди, живи, как хочешь? – Снегурочка от внезапно свалившейся на нее свободы, несколько испугалась. Одно дело, когда ты рвешься от родных, но знаешь, что они ждут, не пускают, волнуются… но совсем другое, когда вот так – иди.
- Да. Просто, без условий.
- Ладно. Спасибо. – она повернулась и пошла из комнаты, совершенно не зная, что теперь делать со своей свободой.
Санька, побрела по родному терему, не представляя, куда ей податься. Она шла, по коридорам, ощущала такие родные и знакомые запахи, звуки, тени, все, все от чего она так упорно бежала, вдруг стало ей невыносимо близким и нужным. Именно сейчас, когда она этого лишилась. Все. Она свободна, может уйти из терема, не возвращаться, делать все, что ей захочется. Ее никто не держит. Она ведь много раз представляла, этот момент, когда она свободная уходит из терема, и живет своей жизнью. Только в ее представлении все было иначе. После трудного разговора, она радостная и победившая уходит, и живет среди людей, радостно и счастливо. Но все как то сложилось не так, не правильно. Не было чувства победы, не было чувства свободы, только одиночество, и чувство никомуненужности. От этого хотелось плакать, хотелось, как в детстве прижаться к бабушке и жаловаться. А она бы точно поняла, пожалела….Санька обреченно села на сундук под лестницей, и опять кольнуло воспоминание, она всегда любила здесь прятаться, на этом большом, оббитом медью сундуке… Только бы не попасться никому на глаза…
- Ну, что, добилась своего? – Катерина остановилась рядом.
- Добилась. – Санька хотела сказать это с вызовом, но получилось жалобно.
- Ты молодец, Санька… - каким то, не привычно грустным голосом сказала Катерина.
- Я? – Санька ни как не ожидала такой реакции от тетки.
- Да. Ты. Знаешь, ты смогла сделать то, на что не решилась я… - Катерина присела рядом с Санькой. – Ты, очень смелая. Я побоялась все бросить и уйти. Я тоже хотела любить. А вышла замуж за Каземира. Нет, он хороший… Нас сосватали, рано. Он из хорошей семьи… но, но я не любила его. Знаешь, вот как пишут в этих книгах. Или только люди умеют так любить. А я испугалась. Ты молодец, Санька… - Катерина похлопала Саньку по руке и ушла.
От этого, Саньке стало еще горше. Она разрыдалась на своем старом большом сундуке.
Потом, все прошло как то сумбурно и быстро. Был ужин, такой же чинный, как обед. Потом Санька подхватилась, взяла Диму за руку и сказала:
- Нам пора.
Он не понял, как они очутились опять в центре города. Уже зажглись фонари, и люди спешили по домам. Накрапывал дождик. Санька стояла возле машины в своей ночнушке и кофте, тяжко вздыхала и прятала глаза. Дима хотел ее успокоить, но зазвонил его телефон:
- Владимиров, - захрипел телефон голосом капитана Чуйнова, - я понимаю, что у тебя сегодня выходной, но служебная необходимость требует… - пока Дима выслушивал, что требует служебная необходимость, и пытался сообразить почему у него выходной сегодня, и почему Чуйнов не орет, куда он пропал с полуголой девицей, Санька села в машину, хлопнула дверцей и уехала.
Вечер прошел в бесконечной канители, бумаги, протоколы, какая то нудная писанина. И уже совсем ночью, добравшись, наконец, домой, Дима обнаружил, что документы Саньки остались у него в кармане. Потом он долго и безуспешно пытался найти Саньку, приезжал по указанному в документах адресу, пытался найти через полицейские базы ее телефон, но все без результата. Так прошла осень.



******
- Новый год, Новый год… Дим, а ты уже решил где будешь справлять? – Марина уселась рядом с ним, кокетливо покачивая носком туфли. – Ну, хватит писать эти грустные бумажки!
- Нет, Марин, мне ехать пора, Чуйнов ждет.
- Ах, этот Чуйнов… Ну, на корпоративный Новый год, надеюсь ты придешь? Я буду Снегурочкой! Представляешь?
- Ты? – Дима с возмущением посмотрел на Марину, - Нет. Не представляю.
- Фу, какой ты! – Марина вскочила, - Стал такой же противный, как Чуйнов!
Зима была странная, почти без снега. Слякатная и грустная. Такая же как осень. Дима, все так же носил с собой документы Саньки, и пытался ее найти. Но, когда началась предновогодняя суета, он совсем раскис. Со всех витрин смотрели Снегурочки, Деды Морозы, по телевизору и радио постоянно шли рекламы и бодрые песни. Как ни старался Дима не смотреть и не слушать, это все постоянно и настырно лезло. Сначала он дергался, от одного упоминания знакомых имен, оборачивался в надежде увидеть, а потом перестал реагировать. Стал мрачным, и просиживал на работе, стараясь вернуться домой только спать. Добровольно вызвался дежурить на Новый год. Чуйнов правда, весь изворчался, что ему тоже поставили смену, из-за слишком радивого напарника. Но потом успокоился обещанной премией. А Дима решил, что лучше работать, чем сидеть дома одному, или у родителей, или друзей и пытаться веселиться. На работе, все время чем то занят, почти не остается времени, вспоминать терем, Саньку, мастерские… Только иногда, чтобы удостовериться, что все же ему это не приснилось, он доставал Санькины документы, проводил пальце по ламинированной фотографии, и прятал обратно.
*****
- Ух, снега то насыпало! – в дежурку вошел Чуйнов, весь засыпанный снегом. – Наконец то, хоть на Новый год зима, а то все непонятно, что! Прям, метель!
- Метель? – Дима поднял покрасневшие глаза от монитора. – Правда, Метелица пришла?
- Ух, метелица, не то слово! – Чуйнов похлопал от удовольствия руками.
- Метелица, - протянул Дима, - пойду, поздороваюсь.
- Что? – Чуйнов оторопело уставился на закрывшуюся за Димой дверь, - Он сказал «Поздороваюсь»? Да, видать совсем того… парень то.
На улице пахнуло свежим-свежим снегом. Тепло и снежно. И волшебно. По новогоднему. Снежинки весело кружились в желто-медовом свете уличного фонаря, «совсем как Санькины листья», - подумал Дима, присев на скамейку рядом с дежуркой. Снежинки, будь то обрадовались, этому и закружились еще веселей. Он раскрыл ладонь и стал ловить маленькие медовые снежинки.
- Ну вот, и Метелица Лютомировна пришла в город, а Саньки все нет. – вслух проговорил Дима и вздохнул.
- Что, милой говоришь? – рядом присела маленькая старушка.
- Нет, так бабушка, ничего, - вздохнул Дима, - это я так, сам с собой.
- Сам с собой, - повторила бабушка эхом, - плохо это, когда только сам собой говоришь. Совсем как моя внучка.
Дима внимательно посмотрел на бабушку. В стареньком пальтишке, в засаленной норковой шапке, и авоськой, странно, сейчас с авоськами не ходят. Но глаза, прозрачно-яркие, голубые.
- Бабушка? – Дима выговорил это осторожно, стараясь не спугнуть, что предчувствие, которое появилось у него.
- Да, милый! Не хорошо разговаривать самому с собой. – немного ворчливо проговорила старушка. - Все по одиночке, да по одиночке. Что ты, что Санька…
- Метелица Лютомировна? – так же осторожно проговорил Дима. Боясь поверить в это.
- Да, я, конечно. Кто ж еще с метелью в город то приходит? – так же ворчливо подтвердила старушка.
- Правда? Правда, вы? – Дима все еще боялся поверить. – А Санька, ой Снегурочка? Где она?
- Да, знаю, искал ее. Вот она смешная… все рвалась, рвалась на свободу. Все любить хотела. А как все получила, испугалась.
- Испугалась? Чего?
- Вот, какие вы… - бабушка вздохнула, - детский сад, честное слово! Любви испугалась, свободы. Дома она, дома. Фу, надоело мне старой быть. – Метелица сердито махнула рукой и приняла своей облик. – Вот, так то, сподручней. Ну, - она требовательно уставилась на Диму, - так и будешь колодой сидеть, боясь поверить, или решишься на что нибудь?
- Да. – Дима встал. – А можно мне к Снегурочке?
- Конечно. В Новый год, все можно!