ЗОНГИ К СПЕКТАКЛЮ "ГЕРКУЛЕС И АВГИЕВЫ КОНЮШНИ"
По пьесе Фридриха Дюрренматта

ПРОЛОГ
Вы о Геракле слышали, не так ли?..
Кто не слыхал — так тоже ничего!..
Я расскажу вам притчу о Геракле
И об одном из подвигов его.

Хотя Геракл других героев прытче
И даст им фору в силе и в уме, —
Он все—таки в финале этой притчи
Окажется по горлышко в дерьме.

Вы спросите: какая же причина,
Что наш герой столь грубо посрамлен?
Ведь он же исключительный мужчина,
Таких у нас один на миллион!

Кто высидит спектакль до финала, —
Получит доскональнейший ответ.
Для остальных — а их, надеюсь, мало
При выходе работает буфет!..


ОПТИМИСТИЧЕСКИЙ ЗОНГ

Мы вовсе не бездельники,
В труде любой ретив.
Мы любим понедельники
За радость перспектив!..

Чуть свет — ну, не герои ли?
Мы встанем как один,
Разрушим, что построили,
И снова создадим!..

В любое предприятие
Кидаемся, как в бой!
Что может быть приятнее
Борьбы с самим собой?..

Пускай клевещут недруги —
На недругов плевать! —
Что дуракам энергию,
Мол, некуда девать!..

Идем, не глядя под ноги,
По лугу, по степи…
Везде есть место подвигу —
Куда ни наступи!..


ЗОНГ О ДЕРЬМЕ,
ИЛИ ДИСКУССИЯ В ПАРЛАМЕНТЕ

1—й член парламента

Да, я согласен, что дерьмо —
Наш стыд, проклятье и клеймо,
Позорные страницы…
Но для чего, хочу я знать,
Сюда понадобилось звать
Спеца из—за границы?..

2—й член парламента

Дерьмо, конечно, не «Dior»,
Но этот запах с давних пор
Привычен для народа.
А дай народу кислород —
Не задохнется ли народ,
Хлебнувши кислорода?..

3—й член парламента
Долой пластмассу и стекло!
В дерьме уютно и тепло,
Хотя и сыровато.
Ударит лютая зима —
И мы без теплого дерьма
Повымерзнем, ребята!..

4—й член парламента
Не знаю, кто и что решил,
Но я бы лично не спешил
В делах такого рода.
Ведь речь не просто о дерьме,
А о дерьме — прикинь в уме!
Великого народа!..

5—й член парламента
Кому не любо жить в дерьме
Пусть коротает век в тюрьме!.
И скореним бунтарство!.. ,
Кто объявляет бой дерьму, —
Тот посягает на саму Основу государства!..


ЗОНГ ГЕРАКЛА
Какие унижения и пакости
Мне выносить приходится порой!..
А я ведь как—никак в геройском статусе,
Пусть нищий, но пока еще герой!..

И подвернись мне дельце настоящее, —
Оно меня без денег увлекло б:
Ну, гидра там какая завалящая
Или хотя бы плохонький циклон!..

Найдись мне труд, достойный уважения,
Я сам бы сунул голову в ярмо!..
А тут взамен высокого сражения —
Раскапывай обычное дерьмо!..

Но если говорить без околичностей,
То сколько здесь лопатою ни рой, —
А победить дерьмо в таком количестве
Способен лишь мифический герой!..

Ей—богу, создается впечатление, —
Такого я не видывал нигде! —
Что местное народонаселение
Ежеминутно ходит по нужде!..


ЗОНГ О ПАРЛАМЕНТЕ

Все заметнее и выше
В мире уровень дерьма,
В том дерьме уже по крыши
Все окрестные дома.

А парламент все горланит:
Убирать — не убирать!
А парламент выбирает:
Умирать — не умирать!

Дай приказ — спаслись бы сразу:
Наш народ не без ума,
Но покамест нет приказу
Выбираться из дерьма…

А парламент все горланит,
Как на матче в Лужниках,
И ораторы в регламент
Не уложатся никак.

Тары—бары, фигли—мигли,
Круговерть и кутерьма!
В результате все погибли
В океане из дерьма.

И парламент не горланит,
Как бывало, до зари,
Он другим сегодня занят,
Он пускает пузыри…


ЗОНГ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ

Хватаясь за сердце,
Агонию для, —
Уходят кумиры
Вчерашнего дня.

Вчерашние лидеры
И вожаки
Выходят из моды,
Как их пиджаки.

Пусть бьются за правду
И прут на рожон!..
А мы соблазняем
Их глупеньких жен!..

Мы их презираем
За тщетный их труд,
За то, что краснеют,
За то, что не врут.

Мы их презираем
За вечный нефарт,
За мятые брюки,
За третий инфаркт.

Мораль их убога,
Их пафос смешон!..
А мы соблазняем
Их нравственных жен!..

Они нас считают
За стадо свиней, —
Зато мы моложе,
Зато мы сильней.

Плевать нам на Блока,
Плевать на Кокто, —
Зато мы здоровы
И живы зато.

Тот умер от пули,
А тот под ножом!..
А мы соблазняем
Их траурных жен!..


НРАВОУЧИТЕЛЬНЫЙ ЗОНГ

Я рассказал историю в надежде,
Что всяк уловит скрытый в ней намек,
А вот самодовольному невежде
Он будет, вероятно, невдомек.

Невежда скажет: сказка неплохая,
Но смысла я не смог в ней отыскать!..
…А смысл в том, что, спутник запуская,
Самих себя не надо запускать.

Не все в стране зависит от начальства,
А потому общественность
сама Обязана — вполглаза и нечасто! —
Но все ж следить за уровнем дерьма.

Вранья и лени должно опасаться,
Пока они не хлынули рекой…
Геракла может и не оказаться
В последнюю минуту под рукой!..


Вот улетишь, парус наладишь...

Вот улетишь, парус наладишь.
Врач был латыш - светлый, как ландыш.
Сложим вот так белые руки.
Жизнь не берет нас на поруки.

Ангел стоял возле кровати,
Как санитар в белом халате,
Август стоял прямо над моргом,
Август дышал солнцем и морем.

Я уплывал в белой сирени.
У трубачей губы серели.
Это опять мамина странность.
Я же просил - без оркестрантов.

А над Москвой трубы дымили.
Стыл ипподром в пене и в мыле.
В тысячный раз шел образцово
Детский спектакль у Образцова.

И, притомясь, с летней эстрадки,
Мучали вальс те оркестранты.
Чей это гнев, или немилость?
В мире ничто не изменилось...

Я уплывал в белой сирени.
У трубачей губы серели.
Это опять мамина странность.
Я же просил - без оркестрантов.


Дневник прапорщика Смирнова

Мы шатались на Пасху по Москве по церковной,
Ты глядела в то утро на меня одного.
Помню, в лавке Гольдштейна я истратил целковый,
Я купил тебе пряник в форме сердца мово.

Музыканты играли невозможное танго
И седой молдаванин нам вина подливал.
Помню, я наклонился, и шепнул тебе: "Танька..."
Вот и все, что в то утро я тебе прошептал.

А бежал я из Крыма, и татарин Ахметка
Дал мне женскую кофту и отправил в Стамбул,
А в Стамбуле, опять же, - ипподром да рулетка, -
проигрался вчистую и ремень подтянул.

Содержатель кофейни, полюбовник Нинэли, -
Малый, тоже из русских, - дал мне дельный совет:
"Уезжай из Стамбула. Говорят, что в Марселе
полмильона с России, я узнал из газет".

И приплыл я в багажном в той Ахметкиной кофте,
Как последнюю память, твое фото храня.
Это фото я выкрал у фотографа Кости,
Это фото в скитаньях утешало меня.

Помню, ночью осенней я вскрывал себе вены,
Подобрал меня русский бывший штабс-капитан.
А в июне в Марселе Бог послал мне Елену,
И была она родом из мадьярских цыган.

Она пела романсы и страдала чахоткой,
И неслышно угасла среди белого дня.
И была она умной, и была она доброй,
Говорила по-русски, и жалела меня.

Я уехал на север, я добрался до Польши,
И на пристани в Гданьске, замерзая в снегу,
Я почувствовал, Танька, не могу я так больше,
Не могу я так больше, больше так не могу.

Мы же русские, Танька, мы приходим обратно,
Мы встаем на колени, нам иначе нельзя
Мы же русские, Танька, дураки и паскуды,
Проститутки и воры, шулера и князья.

Мы шатались на Пасху по Москве по церковной,
Ты глядела в то утро на меня одного.
Помню, в лавке Гольдштейна я истратил целковый,
Я купил тебе пряник в форме сердца мово.

Музыканты играли невозможное танго
И седой молдаванин нам вина подливал.
Помню, я наклонился, и шепнул тебе: "Танька..."
Вот и все, что в то утро я тебе прошептал.


Так повелось промеж людьми...

Так повелось промеж людьми,
Что мы стронимся любви,
Когда любовь почти равна смерти.
Я ем и пью, и слез не лью,
Живу и жить себе велю,
Но я люблю ее, люблю, верьте!

Хоромы царские белы,
Поют сосновые полы,
Холопы ставят на столы ужин.
А ты бежишь из темноты
Через овраги и кусты
И ей не ты, совсем не ты нужен!

Не наживай беды зазря,
Ведь, откровенно говоря,
Мы все у батюши-царя слуги.
Ты знаешь сам, какой народ:
Понагородят огород,
Возьмут царевну в оборот слухи.

Снеси печаль на край земли,
Оставь до будущей зимы,
Зарой, забудь, не шевели, плюнь ты!
- На край земли? Какой земли?
Да, что вы все с ума сошли?!
Да, что вы все с ума сошли, люди?..

Я ем и пью, и слез не лью,
Но я люблю ее, люблю,
И говорить себе велю: "Нужен!"
Довольно благостной возни,
Господь, помилуй и казни!
Ведь Ты же можешь, черт возьми,
Ну же!.. Ну же!.. Ну же!..


Провинциалка

А здесь - ни наводненья, ни пожара,
И так же безмятежна синева,
И под конюшни отдана хибара
С заносчивым названием "Синема".

О, милый городок счастливых нищих!
Их не тревожат войны и века,
И вдруг - печаль в немыслимых глазищах
Молоденькой жены зеленщика.
И вдруг - печаль в немыслимых глазищах
Молоденькой жены зеленщика.

Ну, кто сказал, что все это не враки,
И что сегодня в этакую рань
Столичный клоун в белом шапокляке
Опять заглянет в вашу глухомань?

Ах, ты его когда-то целовала,
С ума сойти... и, кажется, при всех...
Моя любовь, моя провинциалка,
Второй сезон отмаливает грех.

А твой дотошный муж смешон и жалок,
Бросал на сцену деньги и цветы.
Известно, что мужья провинциалок
Искусство ставят выше суеты.

Как ты была тогда неосторожна,
Как ты не осмотрительна была:
Тебе его хохочущая рожа
И год спустя по-прежнему мила.
Тебе его хохочущая рожа
И год спустя по-прежнему мила.

Он постарел, с него вовсю летела пудра,
И он изящно кланялся толпе,
И наступило нынешнее утро,
И он исчез, не вспомнив о тебе...

А утро было зябким, как щекотка,
И голосили третьи петухи,
И были так нужны стихи и водка,
Стихи и водка, водка и стихи...
И были так нужны стихи и водка,
Стихи и водка, водка и стихи...


РАЗНОЦВЕТНАЯ МОСКВА

У окна стою я, как у холста,
Ах какая за окном красота!
Будто кто-то перепутал цвета,
И Неглинку, и Манеж.

Над Москвой встает зеленый восход,
По мосту идет оранжевый кот,
И лоточник у метро продает
Апельсины цвета беж.

Вот троллейбуса мерцает окно,
пассажиры - как цветное кино.
Мне, товарищи, ужасно смешно
наблюдать в окошко мир.
Этот негр из далекой страны
так стесняется своей белизны,
и рубают рядом с ним пацаны
фиолетовый пломбир.

И качает головой постовой,
он сегодня огорошен Москвой,
ни черта он не поймет, сам не свой,
словно рыба на мели.
Я по уличе бегу, хохочу,
мне любые чудеса по плечу,
фонари свисают - ешь не хочу,
как бананы в Сомали.


НАТАША ПЛЮС СЕРЕЖА

Тревожно и серьезно
Я вывел на снегу:
"Наташа + Сережа",
А дальше не могу.

И в этом я, ребята,
Ничуть не виноват.
Сейчас уйду с Арбата
И выйду на Арбат.

Насколько это можно,
Прошу принять всерьез:
Наташа плюс Сережа
Равняется - вопрос.

Она не виновата
И я не виноват.
Плывет как экскалатор
Сиреневый Арбат.

От двоек и нотаций,
И материнских слез
Сережа плюс Наташа -
Пока еще вопрос.

И всей Москве не спится,
Она у на в долгу,
Покуда не решится
Проблема на снегу.

А в ней тревога та же
И тот же в ней серьез:
Сережа плюс Наташа
Равняется - вопрос.
1966


СВАДЬБА

Окна в белый снег одеты
Словно в белые манжеты,
И дома торжественны, прямы и величавы,
Как родня невесты при венчаньи.

Мерзли розы в целлофане,
Мы друг друга целовали,
И мурлыкал кот тепло и сонно
Свадебные марши Мендельсона.

Где-то полные бокалы
Звонко сходятся в вокалы,
А земля пьяным-пьяна, ах ей сейчас поспать бы,
Словно гостье с чьей-то поздней свадьбы.

Окна в белый снег одеты
Словно в белые манжеты,
И дома торжественны, прямы и величавы,
Как родня невесты при венчаньи.
1966


***
Если ты мне враг-
Кто тогда мне друг?
Вертится Земля,
Как гончарный круг.

Мучась и бесясь,
Составляет Бог
Карточный пасьянс
Из людских дорог.

Смотрит он, чудак,
В миллионы схем -
Что, когда и как,
Где, кому и с кем.

Перепутал год,
Перепутал век, -
И тебе не тот
Выпал человек!..

Я не виноват.
Он не виноват.
И на всех троих -
Узенький Арбат.
1967


РОМАНТИКИ

Романтики, смолите ваши мачты
И задавайте корму лошадям.
Моряк из Ливерпуля,
Идальго из Ла-Манчи
Кочуют по морям и площадям.

Но мир бродяг неверен и обманчив,
Не верьте в их веселое житье:
Дрожит, как тощий мальчик,
Распятое на мачте
Измученное мужество моё.

Мой друг совсем не думает о смерти,
Но, зная, как спасти меня от бед,
Он молча даст мне сердце,
Возьмет и вырвет сердце –
Спокойно, как троллейбусный билет.

И детям пусть когда-нибудь расскажут
От бед убереженные отцы,
Что, в общем, и у сказок,
Таких счастливых сказок –
Бывают несчастливые концы.


СПАСИБО

В наш трудный, но все-таки праведный век,
Отмеченный потом и кровью,
Не хлебом единым ты жив, человек, -
Ты жив, человек, и любовью.

Не злись, что пришла – оттеснила дела,
Не злись, что пришла – не спросила, -
Скажи ей спасибо за то, что пришла, -
Скажи ей за это спасибо!..

Когда удается одерживать верх
Тебе над бедою любою, -
Не волей единой ты жив, человек, -
Ты жив, человек, и любовью.

Не хнычь, что была, мол, строптива и зла,
Не хнычь, что была, мол, спесива, -
Скажи ей спасибо за то, что была, -
Скажи ей за это спасибо!..


ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ МУЛЬТФИЛЬМОВ

"НУ, ПОГОДИ"

ДАВИД САМОЙЛОВ
Мне захотелось выпить и поесть.
Я заглянул в кафе. Меня знобило.
Внесли графин. В графине что-то было.
И я подумал: "В этом что-то есть!"

Я сел за столик. Рядышком, в углу,
Сидели Волк и Заяц. Их беседа
Была занятной. На правах соседа
Я наблюдал их странную игру.

Вначале Заяц плюнул Волку в суп.
Потом смахнул под стол его цыпленка.
Он сделал это столь умно и тонко,
Что Волк подумал: "Ба, да он не глуп!"

Тщедушный Заяц был ничтожно мал
В сравненье с Волком, истинным гигантом,
Зато превосходил его талантом,
И Волк прекрасно это понимал.

Подумав, Заяц вылил Волку в торт
Остатки недопитого глинтвейна.
Он сделал это столь интеллигентно,
Что Волк подумал: "Эк воспитан, черт!"

Противники заспорили всерьез.
Столкнулись глыбы двух мировоззрений.
Добро и Зло. Посредственность и Гений.
Дантес и Пушкин. Мускус и навоз.

Тут Заяц вдруг нанес врагу прямой
Удар, вложив в него всю силу духа.
Удар пришелся Волку прямо в ухо,
И Волк подумал: "Амба, боже мой!"

Отважный Заяц знал в ударах толк,
Он понимал, что глупо ждать ответа.
Легко представить, что ему на это
Ответил бы духовно нищий Волк.

Меж тем внесли горячую фасоль,
Душистый плов спешил за ней вдогонку.
Я битый час вертел в руках солонку,
И вдруг меня пронзило: "В этом - соль!"

АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Травят зайца!..
Веками травят.
Травят в Африке
и в Квстралии.
Во Флориде
и в Арканзасе
Травят зайца!
Травят зайца!
Несет цианистым!..
Кто посмел
Быть инициатором?..
Проклинаю того мерзавца!
Травят зайца!..

Заяц был юн и неопытен. Он выскочил на поляну,
ослепительно белый, как трусики св. Инессы. Гони, Косой!..

Блещет фикса.
Хрустит манишка.
Волк страшен, как анатомичка.
Кто рискнул бы с таким связаться?..
Травят зайца!..
Морфинист, доходяга, циник, Грудь в наколках и лапы в цыпках.
Вот он, срам твой, цивилизация!
Травят зайца!..

Волку было под сорок. Он был безнадежно сер,
как макинтош лондонского клерка. Атас, Косой!..

Травят зайца!..
Да как старательно!
Травят в прессе, в кино, но радио.
В баснях, в пьесах, в экранизациях — Травят зайца!..
Травят зайца!..
Смотреть противно!
Травят бомбами и тротилом.
Безработицей и инфляцией.
Травят зайца!..

Вспоминаю свой фотопортрет на страницах парижского «Фигаро».
Самодовольная физиономия в заячьем малахае.Прости, Косой!..

P.S. Он, усталый, лежал в снегу.
Полуангел. Полурагу.

БЕЛЛА АХМАДУЛИНА
Который день — и явно, и во сне —
Меня томит нежданная забота:
Я поняла, что появилось что—то
Неизлечимо заячье во мне.

Среди нетонко чувствующих масс
Меня одну гневила и бесила
И гнусная безнравственность бензина,
И пошлая разнузданность пластмасс.

Комфорт, что прежде мной был так ценим,
Мне опостылел, ибо я открыла:
Неискренность мочалки, подлость мыла
И унитаза явственный цинизм.

Поскольку зов природы мне не чужд,
И я питаю ненависть к эрзацам —
Меня влечет — подобно вольным зайцам —
Направить бег колен в лесную глушь.

Какой восторг, — попав в дремучий лес,
Свободный от бетона и дюраля, —
Вершить — при виде волка — удиранья
Пленительный и горестный процесс!..

Бежать, и быть все время впереди,
И размышлять над суетной судьбою,
И временами слышать за собою:
Ну, — о, наивность просьбы! — погоди!

Возможно ль? — удивится кое—кто.
Ах, полно! усмехнусь я на расспросы.
Ужели же глаза мои раскосы
Без всяческого повода на то?

О, эта блажь меня не в первый раз
Тревожит, и, не знай своей беды я,
Я до сих пор винила бы Батыя
За дерзкую раскосость этих глаз!..

От автора: — Какая чепуха, увы и ах! —
Зевнет Читатель, в корень не вникая.
— Да, чепуха, читатель. Но какая
Премилая! И главное, в стихах.


ЮЛИЯ ДРУНИНА
Прошлой ночью снились мне ученья
Энского стрелкового полка,
Но на середине — вот мученье —
Мне пришлось проснуться от звонка.

Я — девчонка фронтовой закваски.
Мне на крем и пудру наплевать.
Как спала — с гранатою и в каске, —
Так и побежала открывать.

У меня на штатских нюх отменный,
Враз определяю, что к чему.
Вижу, хлопец. Вижу, не военный.
Вижу, Заяц, судя по всему.

Без сапог, без каски, без одежи,
Кровь на лбу совсем еще свежа…
— "Сзади — полк?" — спросила я без дрожи.
— "Сзади — Волк!" — ответил он, дрожа.

На себя от страха не похожий,
Заяц был измучен и продрог.
Я ему на коврике в прихожей
Разложила легкий костерок.

Что до Волка — быть ему в уроне,
Слишком он нахален, этот Волк.
Не скажу — в стихах, но — в обороне
Я еще покамест знаю толк.

Зря я, что ли, бегала все лето
С просьбами и жалобами, чтоб
Выбить разрешенье Моссовета
Перестроить кухню под окоп?..

Волк, конечно, храбр и бесшабашен,
Только как он, глупый, не поймет,
Что в родном окопе мне не страшен
Собранный им за ночь миномет!..
1976


ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ СКАЗКИ КОРНЕЯ ЧУКОВСКОГО
"МУХА—ЦОКОТУХА"

БУЛАТ ОКУДЖАВА
Ах, бывают всякие
в жизни карамболи,
Дивные события,
странные дела!..
На обычной улице,
а не в чистом поле
Муха — представляете? —
денежку нашла!..
Что случилось с Мухою,
резвой хохотушкой?.
Муха — не поверите! —
сделалась иной!
Не вульгарной Мухою,
а пикантной Мушкой
Над прелестным ротиком
Е. Карамзиной.
Ах, как это весело,
ах, как это глупо,
Ах, какое счастье,
ах какой кошмар!
Возле — представляете? —
Аглицкого клуба
Заприметил барышню
доблестный Комар!
Был он смел до одури
и красив до жути,
В звании поручика
и в расцвете сил,
И к тому же в юности
был замечен в смуте:
Графа Аракчеева
лично укусил.
Ах, какой любовию
встреча увенчалась,
Ах, того не выразить
кистью и пером!
Муха — представляете? —
тут же обвенчалась
С ихним благородием
оным Комаром!
Праздновали во среду,
накануне Пасхи.
Сколько было сказано
спичей и острот!
Целый вечер кушали
рыбу по—гишпански,
Целый вечер спорили,
прав ли Дидерот!..
Ах, какие славные
прежде были пьянки —
Вист и философия,
нега и азарт!..
...Было это в Питере.
В доме на Фонтанке.
В щелке под обоями.
Много лет назад.


БОРИС СЛУЦКИЙ
Мухи имеют совесть.
Дико, но это так.
Вот вам простая повесть,
Грубая, как наждак.

У одного главбуха,
Ползая на столе,
Некая дура муха —
Бац — и нашла сто рэ.

Твердая, как зубило,
Строгая, как пила,
Муха так поступила:
Муха их не взяла.

Вот она чешет брюхо,
Вот она ест бульон.
Муха. Простая Муха.
Муха, каких мильон.

Кланяюсь Мухе в пояс
И отдаю в набор
Эту простую повесть,
Честную, как топор.


ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ
Вот начало фильма.
Дождь идет.
Муха вдоль по улице идет.
Крупный план. Усталый
профиль Мухи.
Ей за тридцать лет. Она не
в духе.
В том, как она курит и
острит,
Чувствуется скепсис и гастрит.

Дальше в фильме вот что
происходит:
Муха в луже денежку
находит.
Магазин. Изделья из фаянса.
Еле слышный запах
декаданса.
За прилавком — грустный
продавец.
Неврастеник. Умница. Вдовец.
В том, как он берет у вас
червонец,
Чувствуется Чехов и
Чюрленис.
Просмотрев предложенный
товар,
Муха выбирает самовар.
Продолженье фильма в том же духе.
Муха дома. Мы в гостях у
Мухи.
Том Хемингуэя. Бюст
Вольтера.
Сиротливый привкус
адюльтера.
Тонкая французская игра:
Муха в ожиданье Комара.
Он приходит. Он снимает
плащ.
Он провинциален и ледащ.
В том, как он стыдится
сантиментов,
Чувствуется бремя алиментов.
Тихо. Он молчит. Она молчит.
Самовар тем более молчит.
Он вздыхает. Муха понимает.
И из шкафа чашки вынимает.
Пьют без разговоров. Молча
пьют.
Общий план. Всеобщий неуют.
За окном в мерцанье сонных
луж
Чувствуется острый Клод
Лелюш.
1979