[300x63]


[300x63]
[700x525]
[300x63]
Февраль - итог зимы постылой...
Отбыл и отбыл день пустой.
В тумане, ставшем на постой,
садится серебро светила,
седой сугроб изъеден с тыла
лиловой патиной густой.

[300x63]
[700x643]
[300x63]
Свинец небес едва колышет
сна оглушающую тишь.
Амфитеатр снежных крыш
навис над озером застывшим.
Плат кладбища, крестами вышит,
прилёг в ложбине горных ниш.
[300x63]
[694x521]
[300x63]

Еще не вечер - предвечерье,
час фиолетовых теней...
В суть иероглифов ветвей -
душа, всей сущностью дочерней,
вникает, эхом вторит в ней
каверн саморазоблаченье,

как там, в пустотах филиграни,
таится времени секрет:
любой малиновой заре
закат наследует багряный, -
так жизнь от молодости рьяной
стремится к старческой поре.
[300x63]
[700x525]
[300x63]

Смысл тривиален и обыден,
но это приговор и срок,
ведь даже самый первый вдох
уже таит последний выдох,
и гены в изначальном виде,
содержат гибельный итог.

И потому - тщета наряда
душе претит - всё блеф и сны -
от бледной нежности весны
до катастрофы листопада...
Усталость - расцветать и падать -
несносней зимней белизны.
[300x63] [700x578]

[300x63] [показать] [300x63]
[показать]
[300x63]
В гипнозе мрачного раздумья,
в час одиночества ума -
душе всё явственней обман
любви, надежды, веры юной,
как будто в полночь, в полнолунье,
спал перламутровый туман,

и смутность призрачного плена
осела, проясняя суть:
я - одноразовый сосуд -
для сосланной на заземленье
души, витавшей во Вселенной,
уставшей грезить на весу...
[300x63]

[показать]

[300x63]

[700x525]

[300x63]
Раскаяньем, изнеможеньем -
она к досаде узнает
грехопадение свое
на землю - заживорожденьем,
но всё пред вечностью - мгновенье,
и срок, и ссылки в бытиё.

Так в феврале, под стать природе,
вершащей годовой виток,
душа предвидит свой итог,
всё жаждет отдыха, исхода,
и смерть ей шепчет о свободе:
восстань, и преступи порог...

Татьяна Капутина
[300x63] [700x525]
[300x63]