Это цитата сообщения Оксана_Лютова Оригинальное сообщение
ПОТЁМКИН: НЕДООЦЕНЕННЫЙ, НО И НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ
Великолепный князь Тавриды. Давайте вспомним о нём без сенсационной болтовни и поклонимся памяти выдающегося государственного деятеля. Задумаемся: ведь в истории России некого поставить рядом с этим мечтателем и строителем, авантюристом и осторожным государственником. Размах деятельности Потёмкина поражает. Вот уж настоящий «эффективный менеджер» на все времена. А в истории он остался в маске жуира... Эфир заполнили новости из Крыма и Новороссии. А ведь всё это – Потёмкин. Только он ухитрялся устанавливать свои правила, избегая распрей. Он и на войне берёг солдат.
«Это царь?» – спросил кузнец одного из запорожцев. «Куда тебе царь! Это сам Потёмкин», отвечал тот.
Н.В. Гоголь, «Ночь перед Рождеством»
На его похоронах епископ Екатеринославский Амвросий не сумел произнести речь, мешали слёзы. А панегирик получился примечательный:
«Я желал бы, чтобы все высокие пред людьми были смиренны, как он, перед Богом. Видя предстоящего его здесь с наполненными слёз очами, видя в последние дни жизни его с таковым же чувствием не единожды приобщающегося, напоследок видя его молитвенные обращения ко Спасителю и исполненные набожности лобызания икон его, едва мог я воздержаться, чтобы не растворить его слёзы моими».
О ком это? Неужели о Потёмкине? Фаворит, фат, чванливый сластолюбец, самодур и сибарит – и вдруг «смирение»? Пожалуй, никто из выдающихся деятелей нашей истории не был столь огульно оклеветан молвой…
И всё-таки верю: кто любит Родину, кто ни на что не променяет её уроки, у кого учащённо бьётся сердце, когда речь заходит о подвигах наших дедов – тот не пройдёт мимо грандиозной фигуры Григория Александровича Потёмкина. Ведь той Россия (можно добавить: и Украины!), которую мы знаем и любим, просто не было бы без трудов князя Таврического… Он для нашей страны – величина основополагающая. К сожалению, мы по-настоящему не осознаём этого… Вячеслав Сергеевич Лопатин – замечательный историк и кинематографист – тридцать лет разрушает стены непонимания, возвращая России национального героя. Но до сих пор мало кто воспринимает Потёмкина всерьёз. «Мы ленивы и нелюбопытны». В воображении нашем вертится образ бульварного героя, имеющий мало общего с исторической правдой.
Слово «реформы» сегодня и произносить противно. В девяностые годы этим словом прикрывали деградацию, искоренение всего живого и поощрение худшего, что было в науке, в производстве, в системе народного просвещения, в армии. В нынешнее время реформы превращаются в анекдотический бег по кругу: укрупнить министерства – разукрупнить – снова укрупнить. Отменить «зимнее время» – отменить отмену. И так до умопомрачения. А.Н. Островский когда-то заставил своего героя – генерала Крутицкого – написать трактат-прожект «О вреде реформ вообще». Конечно, драматург издевался над ретроградством. Грешным делом, иногда мне кажется, что Крутицкий не так уж заблуждался… Чтобы не путать Потёмкина с чиновниками последних лет, предлагаю наречь его не реформатором, но преобразователем!
Высшая оценка для администратора – это, когда после серьёзных политических преобразований кажется, что так было всегда. Такая судьба (счастливая!) постигла многие начинания Потёмкина: ему удавалось сочетать смелое «громадье планов» со здравым смыслом, с трезвой проницательностью. Мы считаем Крым райским уголком – а ведь во времена Потёмкина солнечный полуостров слыл гиблым местом. Безлюдная степь, жара, эпидемии, мерзость запустения… Генералы, дипломаты, а особенно их жёны не хотели служить в Крыму. Стоило реализовать планы Потёмкина – и Крым стал обителью царей и счастливцев.
Мы привыкли к мысли, что Россия до середины ХХ века «кормила Европу», была аграрной сверхдержавой. Но эту реальность создал Потёмкин! Ему удалось освоить и заселить Новороссию, которая стала житницей России – и крупным экспортёром зерна империя стала только в начале XIX века, в результате преобразований Потёмкина. Не правда ли, эта политика чем-то отличается от эпохального переименования милиции в полицию? Пожалуй, тем самым здравым смыслом.
Князь Таврический продумывал преобразования на много лет вперёд, сиюминутный успех его мало интересовал. Вот Новороссия – Потёмкин практически удесятерил население этой области, даже беглых крепостных там селил, фактически, даруя им свободу. И потёмкинская политика приносила плоды столетиями. В конце XIX века именно Новороссия стала ядром индустриального рывка России. И в СССР это были наиболее развитые области, без которых, скажем, нашу военную промышленность и представить невозможно!
А ведь современники скептически относились с будущему Екатеринослава, Николаева, Херсона, да и Одессы… Придумали хлёсткое, но несправедливое выражение: «Потёмкинские деревни». Это постарались мстительные враги Потёмкина: немцы, которых страшило расширение границ империи и российские масоны, которых князь Таврический не жаловал. Они и «князем тьмы» Потёмкина прозвали… Поводом для этого крылатого выражения, возможно, были передвижные гостиницы – шатры в кибитках – которые Потёмкин развернул по пути царского кортежа. Но никто и не пытался представить эти «времянки» фундаментальными постройками. Край-то был ещё не освоенный, пустынный, разбойничий. Всё, что Потёмкин тогда построил, было взаправдашним: несколько городов, Черноморский флот, переустроенная армия, ставшая сильнейшей в мире.
Крымские и северокавказские области, присоединённые Потёмкиным, столетиями существовали за счёт работорговли. Рабами были, главным образом, русские крестьяне, захваченные во время набегов. Первой шпагой Светлейшего в этом предприятии был Суворов, уничтоживший ногайскую конницу.
Потёмкин играл первую скрипку в европейской политике того времени. Создал уникальную сеть агентов России во всех сопредельных странах, не жалел на это средств. Единственный в своём роде дипломат и организатор международной разведки! Разведка помогала Потёмкину тягаться и с Британией, и с Пруссией. Империя задыхается без экспансии – и России повезло, что всесильный князь был не авантюристом, а рачительным прагматиком. Он знал свою страну, изъездил её вдоль и поперёк, с детских лет получил неоранжерейный опыт.
Григорий Александрович рано остался сиротой, воспитывался в Москве, где его пригрели дальние родственники. Образование он получил недурственное: сначала посещал пансион, а 26 апреля 1755-го поступил в Благородную гимназию Московского университета. Поначалу учился успешно: сказывались природные способности, сообразительность, присущая Потёмкину образная русская речь. В 57-м году он с золотой медалью окончил гимназию и продолжил образование в университете. Но через год-другой молодому Потёмкину стало казаться, что настоящая жизнь проходит мимо прилежных школяров.
Интересно, что юноша с фигурой гренадера, к неудовольствию родни, подумывал не только о военной карьере, но и о духовном служении. Он увлекался богословием, риторикой, демонстрировал чудеса памяти и в годы молодые время от времени мечтал стать священником.
«Привязанность молодого Потёмкина к духовенству была беспредельная. Он часто убегал к умному священнику церкви Николая Чудотворца, что в Воробине, толковать Священное Писание и обряды духовенства, а в церкви, прислуживая ему в алтаре, раздувал кадило и вынашивал свечу перед Евангелием и Святыми Дарами», – пишет П.Ф.Карабанов, родственник Светлейшего. Но век брал своё: Потёмкину пришлось некоторое время служить в Синоде, проводя политику секуляризации.
Когда молодой офицер потерял глаз – на полтора года он стал затворником. Много читал, размышлял, подумывал постричься в монахи… Потом он всё-таки вернётся в армию – но книгочеем останется навсегда. Во всех походах за Потёмкиным следовал возок с книгами: богословие, история, изящная литература. Лучшие богословы того времени были собеседниками Потёмкина.
Cчитается, что Потёмкин часто впадал в прострацию, в депрессию, страдал приступами хандры. И впрямь, периоды активной публичной деятельности сменялись у него днями затворничества. Но не безделья! Всякий раз после такой хандры он возвращался на свет Божий с новым продуманным проектом. А пересуды о приступах «душевной болезни» помогали Потёмкину отгородиться от рутины, переключиться на размышления. Во дни «хандры» его не беспокоили. Конечно, и Потёмкину при его невероятной работоспособности случалось переутомляться. Тогда он позволял себе на день-другой окунуться в пух-перо пассивного отдыха.
Потемкин был яркой личностью, его, как и Суворова, считали чудаком и оригиналом, правда, в ином, не спартанском, а сибаритском роде. Князь покровительствовал искусствам: дружил с поэтом Петровым, ценил и понимал музыку. Широкая натура, статный, рослый богатырь, Потёмкин любил пышные пиры и эффектные зрелища. И в то же время – практически не употреблял вина. У него ведь в сутках было два рабочих дня, а в году – ни одного отпуска. Такую работоспособность под хмельком не разовьёшь. Он иногда казался гулякой, но никогда им не был.
Суворов всей душой сочувствовал потёмкинской военной реформе (да-да, всё-таки без этого слова не обойтись!), был в числе единомышленников светлейшего в этом прогрессивном устремлении. Потемкин запрещает телесные наказания кавалеров боевых наград и новобранцев. Отменяет обязательное ношение шпаг в пехоте, отдавая предпочтение штыку. Упраздняет мундиры прусского образца, косы и парики, которые Суворов и Потёмкин называли не иначе как «дрянью» и «вшивнями». Прусское украшательство и впрямь было чревато вшами и болезнями. Потёмкин писал: «Завиваться, пудриться, плесть косу – солдатское ли сие дело? У них камердинеров нет. На что же пукли? Всякий должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдата должен быть таков, что встал – и готов. Если б можно было счесть, сколько выдано в полках за щегольство палок и сколько храбрых душ пошло от сего на тот свет!», – под этими словами Суворов готов был подписаться. Да и по таланту образной, эмоциональной русской речи Потёмкин здесь не уступает Суворову. А как Потёмкин заботился о гигиене, о госпиталях! Не боялся во время эпидемий проводить время в лечебницах, самолично распределяя больных по палатам.
Как и Суворов, Потёмкин ценил казачью конницу, рекомендовал всем кавалеристам придерживаться казачьей свободной посадке, а не «сидеть на лошади по-манежному». Быстрые штыковые удары и сабельные атаки Потёмкин с гордостью называл «вихрем». Потёмкинская и суворовская армия, несомненно, успешнее приняла бы на себя удары французских революционных дивизий, чем это случилось в XIX веке. Увы, новый император, проклинавший саму память о Потёмкине, будет с небывалым рвением насаждать в русской армии прусские порядки.
В 1770—1771 годах он был в Санкт-Петербурге, где испросил позволение писать к императрице, но большого успеха не добился. В 1774 году стал генерал-поручиком. Императрица в это время уже переписывалась с ним и в собственноручном письме настаивала на том, чтобы он напрасно не рисковал жизнью. Через месяц после получении этого письма Потёмкин уже был в Санкт-Петербурге, где вскоре сделан генерал-адъютантом,подполковником л.-гв. Преображенского полка и, по отзывам иностранных послов, стал «самым влиятельным лицом в России». По некоторым данным, в1775 году Потёмкин и Екатерина даже заключили тайный морганатический брак.
По желанию российской императрицы грамотой римского императора Иосифа II, от 16 (27) февраля 1776 года, генерал-аншеф, наместник Астраханской, Азовской и Новороссийской губерний, л.-гв. Преображенского полка подполковник, действительный камергер, граф Григорий Александрович Потёмкин возведён, с нисходящим его потомством, в княжеское Римской империи достоинство, с титулом светлости. Высочайшим указом, от20 апреля (1 мая) 1776 года, дозволено ему принять означенный титул и пользоваться им в России.
После посещения в 1787 году императрицей Екатериной Херсона и Тавриды, за присоединение в 1783 году Тавриды к Российской империи именным Высочайшим указом от 8 (19) июля 1787 года, светлейшему князю Потёмкину пожалован титул Таврического и повелено именоваться впредь светлейшим князем Потёмкиным-Таврическим.
За все это время имеется масса фактов, свидетельствующих о той силе, которая находилась в руках Потёмкина. Переписка его с императрицей не прекращается, наиболее важные государственные бумаги проходят через его руки, путешествия его обставлены «необычайными почестями», императрица часто делает ему ценные подарки. Как видно из докладов Потёмкина, его особенно занимал вопрос о южных границах России и, в связи с этим, судьба Турции. В особой записке, поданной императрице, он начертал целый план, как овладеть Крымом. Программа эта, начиная с 1776 года, была выполнена в действительности. Событиями в Оттоманской империи Потёмкин сильно интересовался и имел во многих местах Балканского п-ова своих агентов. Ещё в 1770-х годах им, по сообщению Герриса, был выработан «греческий проект», предполагавший уничтожить Турцию и возложить корону нового византийского царства на одного из внуков императрицы Екатерины II.
В военном деле Потёмкин провел некоторые рациональные реформы, особенно когда после присоединения Крыма стал фельдмаршалом, в 1784 году. Он уничтожил пудру, косички и букли, ввёл легкие сапоги. Есть, однако, отзывы, что небрежность Потёмкина привела дела военного ведомства в хаотическое состояние. Чрезвычайно важным делом Потёмкина было сооружение флота на Чёрном море. Флот был построен очень спешно, частью из негодного материала, но в последовавшей войне с Турцией оказал значительные услуги.
Титул Потёмкина выглядел так: «Ея Императорского Величества Самодержицы Всероссийской, Великомилостивой Государыни моей генерал-аншеф, Главнокомандующий сухопутными Ея Императорского величества Войсками в Крыму и Южных Российской империи губерниях расположенных, флотами, плавающими в Черном, Азовском и Каспийском морях, всею легкой конницей, Донским войском и всемии ррегулярными, Государственной Военной Коллегии Вице-Президент, Екатеринославский, Астраханский, Саратовский генерал-губернатор, Ея Величества генерал-адъютант, Действующий Камергер, Кавалергардского Корпуса порутчик, Лейб-Гвардии Преображенского полка подполковник, Новотроицкого Кирасирского полка Шеф, над войсками генерал-инспектор, и орденов Российских Св. Андрея Первозванного. Св. Александра Невского, Военного Св. Великомученика Георгия и Св. равноапостольного князя Владимира — больших крестов, Королевско-Прусского — Черного Орла, Датского — Слона, Шведского — Серафима, Польского — Белого Орла и Св. Станислава и Великокняжеского Голстинского — Св. Анны — кавалер».
В 1787 предпринято было знаменитое путешествие Екатерины II в Крым, которое обратилось в торжество Потёмкина. Созданная по приказу князя Амазонская рота доставила немалое удовольствие императрице, Херсон, со своей крепостью, удивил даже иностранцев, а вид Севастопольского рейда с эскадрой в 15 больших и 20 мелких судов был самым эффектным зрелищем всего путешествия.
Кадр из кинофильма "Адмирал Ушаков". В роли Потёмкина - Борис Ливанов
Политическое сотрудничество Екатерины и Потёмкина никогда не было примитивным потаканием влюблённой императрицы пылкому фавориту и мужу. Талантливый, хаотически энергичный Потёмкин умел воплотить (а иногда – и предугадать) смелые административные планы Екатерины. А она знала о слабостях своего «полудержавного властелина» и пыталась то и дело наставить его на путь истинный, избегая конфликтов. Она уже и до 1773 года была истинно российской императрицей, но Потёмкин, познавший все срезы русской жизни, как никто образовал Екатерину Алексеевну в национальном духе, открыл ей особенности нашей страны, в которую бывшая немецкая принцесса влюбилась во многом благодаря Потёмкину.
Он был несметно богат, но не умел копить: презирал деньги и сорил ими, даже в военных походах окружая себя и всех своих соратников и гостей придворной роскошью столичной пробы. Потому и оставил, умирая, не только бриллиантов на миллионы рублей, но и немало долговых обязательств…
В 1787 началась война с Турцией, вызванная отчасти деятельностью Потёмкина. Устроителю Новороссии пришлось взять на себя роль полководца. Недостаточная готовность войск сказалась с самого начала. Потёмкин, на которого возлагались надежды, что он уничтожит Турцию, сильно пал духом и думал даже об уступках, в частности, предлагал вывести все русские войска из недавно завоеванного Крыма, что неизбежно привело бы к захвату Крыма турецкими войсками. Императрице, в письмах, приходилось неоднократно поддерживать его бодрость. Лишь после взятия Хотина графом Румянцевым-Задунайским, бывшим на то время в соперничестве с ним, Потёмкин стал действовать решительнее и осадил Очаков, который, однако, взят был лишь через год. Осада велась не энергично, много солдат погибло от болезней, стужи и нужды в необходимом.
После взятия Очакова Потёмкин вернулся в Санкт-Петербург, всячески чествуемый по пути. 16 (27) декабря 1788 года генерал-фельдмаршал князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический награждён орденом Св. Георгия 1 ст. В Санкт-Петербурге он получил щедрые награды и часто вёл с императрицей беседы о внешней политике. Он стоял в это время за уступчивость по отношению к Швеции и Пруссии. Вернувшись на театр войны, он позаботился о пополнении числа войск и медленно подвигался с главной массой войск к Днестру, не участвуя в операциях Репнина и Суворова. Осаждённые им Бендеры сдались ему без кровопролития. В 1790 году Потёмкин получил титул великого гетманаа казацких екатеринославских и черноморских войск. Он жил в Яссах, окружённый азиатской роскошью и толпой раболепных прислужников, но не переставал переписываться с Санкт-Петербургом и с многочисленными своими агентами за границей. О продовольствии и укомплектовании армии он заботился как нельзя лучше.
После новых успехов Суворова, в январе 1791 года, Потёмкин снова испросил позволение явиться в Санкт-Петербург и в последний раз прибыл в столицу, где считал свое присутствие необходимым ввиду быстрого возвышения юного фаворита Зубова. Екатерина писала весной принцу де Линю:
По виду фельдмаршала можно подумать, что победы и успехи украшают. Он вернулся из армии прекрасным, как день, весёлым как птица, блестящим как светило, остроумнее, чем когда-либо; не грызет ногтей и даёт пиры один блестящее другого.
В Таврический дворец на грандиозное празднество 28 апреля (9 мая) 1791 года явились три тысячи разряженных придворных. В аллегорической форме перед государыней была развёрнута библейская история Амана и Мардохея, призванная предостеречь её от оплошного увлечения молодым ветропрахом. Державин составил в стихах развёрнутое «Описание торжества, бывшего по случаю взятия города Измаила в доме генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического 1791 г. 28 апреля».
Несмотря на все старания, цели своей — удаления Зубова — фельдмаршалу не удалось достигнуть. Хотя императрица и уделяла ему всё ту же долю участия в государственных делах, но личные отношения её с Потёмкиным изменились к худшему. По её желанию Потёмкин должен был уехать из столицы, где он за четыре месяца истратил на пиршества 850 тысяч рублей, выплаченных потом из кабинета.
В начале августа 1791 года Потёмкин бурно приветствовал победу своего замечательного ставленника на Чёрном море – адмирала Ф.Ф. Ушакова. Именно Потёмкин разглядел в этом нелюдимом «медведе» великого флотоводца! За два месяца до кончины, уже смертельно больной Потёмкин пишет Ушакову: «С удовольствием получил я рапорт вашего превосходительства об одержанной вами над флотом неприятельским победе, которая, возвышая честь флага Российского, служит и к особливой славе вашей. Я, свидетельствуя чрез сие мою благодарность Вашему Превосходительству, поручаю вам объявить оную и всем соучаствовавшим в знаменитом сём происшествии. Подвиги их не останутся без достойного возмездия». Страстная натура, не лишённая эгоцентризма, Потёмкин до последних дней пёкся о благе самых талантливых своих соратников – тех, в ком видел опору своих завоеваний.
Князь Таврический так и не залечил «болотную лихорадку», схваченную под Силистрией – её приступы беспокоили его не один раз. Ни докторам, ни (с 1763 года) знахарям он не доверял. В сентябре обостряется болезнь Потёмкина, он ведёт переговоры с турками в Галаце и Яссах, уже будучи неизлечимо больным.
По возвращении в Яссы Потёмкин деятельно вёл мирные переговоры, но болезнь помешала ему окончить их.5 (16) октября 1791 года, направляясь из Ясс в Николаев, Потёмкин умер от перемежающейся лихорадки неподалёку от молдавского села Рэдений Веки. «Вот и всё, — сказал он, — некуда ехать, я умираю! Выньте меня из коляски: я хочу умереть на поле!»
Подпись под гравюрой: "Кончина князя Г.А.Потемкина-Таврического.
Смерть Потёмкина - гравюра по рисунку Т.Шевченко
Умер он под открытым молдавским небом, успев осениться крестным знамением. Это случилось 5 октября, а в столицу известие о смерти светлейшего пришло только через неделю. Прервали бал, экстренно созвали Государственный совет, в Молдавию для продолжения переговоров с турками был направлен Безбородко… Никакие меры не могли возместить утрату Потёмкина.
Свято-Екатерининский собор в Херсоне. Здесь покоится Потёмкин
Горе Екатерины было очень велико: по свидетельству французского уполномоченного Жене, «при этом известии она лишилась чувств, кровь бросилась ей в голову, и ей принуждены были открыть жилу». «Кем заменить такого человека? — повторяла она своему секретарю Храповицкому. — Я и все мы теперь как улитки, которые боятся высунуть голову из скорлупы». Она писала Гримму: «Вчера меня ударило, как обухом по голове… Мой ученик, мой друг, можно сказать, идол, князь Потемкин Таврический скончался… О, Боже мой! Вот теперь я истинно сама себе помощница. Снова мне надо дрессировать себе людей!..»
Секретарь императрицы Храповицкий так опишет реакцию Екатерины на смерть князя Таврического: «Слёзы и отчаяние. В 8 часов пустили кровь». В письме, после бессонных ночей, Гримму она писала: «Снова страшный удар разразился над моей головой. После обеда, часов в шесть курьер привёз горестное известие, что мой воспитанник, мой друг, можно сказать, мой идол князь Потёмкин-Таврический скончался в Молдавии от болезни, продолжавшейся целый месяц. Вы не можете себе представить, как я огорчена. С прекрасным сердцем он соединял необыкновенно верное понимание вещей и редкое развитие ума. Виды его были всегда широки и возвышенны. Он был чрезвычайно человеколюбив, очень сведущ, удивительно любезен, а в голове его непрерывно возникали новые мысли. Никогда человек не обладал в такой степени, как он, даром остроумия и умения сказать словцо кстати». Эти слова стали наилучшим некрологом величайшему управленцу в истории нашей страны.
Прощание
Прах Потёмкина был забальзамирован и захоронен в соборе Св. Екатерины в Херсонской крепости Одетый в парадный генерал-фельдмаршальский мундир, светлейший князь был уложен в двойной гроб: дубовый и свинцовый. В изголовье князя положили миниатюрный портрет Екатерины ІІ, весь усыпанный бриллиантами. Вскоре после кончины князя было оглашено указание Екатерины ІІ: «…Тело покойного князя перевесть в Херсон, и там погребеть со всеми подобающими степени и заслугам его почестями». Главным распорядителем похорон был назначен генерал Михаил Сергеевич Потемкин. 22 ноября 1791 года погребальный траурный кортеж прибыл в Херсон.
23 ноября 1791 года в Херсонской крепости, на Дворцовой площади, перед собором, на возвышении, покрытом парчою, был поставлен гроб светлейшего, обтянутый розовым бархатом со сверкающими золотыми позументами. Справа от гроба стояла чёрная мраморная доска, на которой были перечислены заслуги Потемкина, слева — герб князя. У гроба несли почетное дежурство генералы, полковники и штаб-офицеры. В карауле стояли солдаты Екатеринославского гренадерского полка, лейб-гвардии Преображенского полка и кирасирского полка Князя Потемкина. В момент выноса тела князя войска стали во фрунт по обе стороны шествия. Прогремел залп орудий в 11-кратном выстреле, сопровождаемый колокольным звоном всех храмов Херсона. В начале процессии шёл эскадрон гусар и кирасирский полк князя Потемкина.
За ними под траурный бой барабанов на площадь вышли сто двадцать солдат с факелами в черных епанчах (плащах) и шляпах с чёрным флером (чёрной шелковой тканью, скрывающей лицо). Следом выступали двадцать четыре обер-офицера в белых епанчах, местные вельможи, генералитет, духовенство. Далее следовали офицеры, несшие регалии генерал-фельдмаршала: икону, подаренную императрицей, ордена, камергерский ключ, гетманскую булаву и саблю, венец (подарок Екатерины ІІ), фельдмаршальский жезл, кейзер-флаг и знамена. Гроб с телом князя офицеры несли до самого Екатерининского собора. Следом ехали дроги, покрытые чёрным бархатом, запряженные восемью лошадьми, и парадная карета Потемкина, покрытая чёрным сукном. Завершал шествие эскадрон конвойных гусар. После панихиды прозвучали артиллерийские залпы и троекратный выстрел из ружей. Гроб с телом светлейшего был опущен в склеп: «…сего месяца 23 дня тело покойного светлейшего князя в Херсонской соборной церкви предано земле с подобающей церемонией, место для погребения выбрано пристойное…»
Тело светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического покоилось под церковным полом по правую сторону амвона. В полу была сделана подъемная дверь через которую спускались в свод, где стоял на возвышении свинцовый гроб, а перед ним находилась икона с горящею пред нею лампадой. В 1798 г. по приказанию императора Павла забальзамированное тело Г. А. Потёмкина было, по православному обычаю, предано земле: «все тело, без дальнейшей огласки, в самом же том погребу погребено было в особо вырытую яму, а погреб засыпан землею и изглажен так, как бы его никогда не бывало». Сход в склеп в более поздние годы был закрыт. Мраморное надгробие находится на прежнем месте, в правой части собора, перед амвоном; ежегодно, в день памяти Потёмкина, на его могиле служится панихида.
Он, в отличие от многих современников, никогда не прерывал церковной жизни – и, как Суворов, успел слабеющей рукой набросать покаянный Канон Господу. «Страшусь, Господи, призвати Тебя в храм души моея; но, видя Твое снисхождение над грешниками, с коими Ты не возгнушался свечеряти в дому Симона прокаженнаго, отверзая душу и сердце мое, прошу якоже оный Евангельский муж, единаго слова Твоего к избавлению моему, и хотя не есмь достоин, но ты един властен освятить и очистить мя, да под кров внидеши души моея».
Нежеланный преемник Екатерины – император Павел – пытался искоренить память о Потёмкине. Даже прах его приказал потревожить! Однажды в беседе с В.С.Поповым – бывшим правителем канцелярии князя Таврического – император принялся обвинять Потёмкина во всех смертных грехах и вопрошал: «Как нам теперь исправить то зло, которое он причинил России?». – «Отдайте туркам южный берег», – ответил Попов, прекрасно понимая, что такая дерзость будет стоить ему свободы.
Медаль в честь Потёмкина.
Дипломат, фельдмаршал, администратор, Потёмкин всё отдал Отечеству, не сумел должным образом позаботиться только о публичной репутации.
Таким он был, князь Григорий Александрович. Герой русской истории – недооценённый, но и непревзойдённый.