“Лучше пьяному напиться, чем тверёзому ходить”

Казалось бы, что плохого в грамотности, развитии отечественной промышленности и освободительных реформах? Но на судьбе русского фольклора это сказалось губительным образом.

Крестьяне, которые при Николае I активно двинулись в город на заработки, возвращаясь потом в деревню, приносили с собой вирус городской морали, городской лексики и мифа о красивой жизни без лаптей и солёного пота. Из этого источника деревня создала свой голливуд и свою культуру лакейского гламура.

Начиная примерно с 20-х годов 19 века в русский фольклор, как и крестьянские нравы, начал медленно, но неумолимо опошляться. Это с глубокой печалью констатировали все собиратели народных песен.

В русских песнях появляются совершенно новые крестьянские идеалы красоты и морали.


🧔Добрый молодец: “Модно нарядился. Жилет надевает. Галстух оправляет”

Положительный образ удалого добра-молодца в подпоясанной холщовой рубахе ушел в прошлое. Теперь у деревенской девушки в цене другой типаж. Об этом поётся в хороводных песнях.

Как на Ванюшке, на Степаныче сюртук бархатный, жилет розовый, Галстух шелковый, платок во руке батистовый. Он щепетко ходит, манежно ступает, Сапог не ломает, чулок не марает. Ой, люшеньки-люли! Чулок не марает.

Фасонистому Ивану не зазорно и перед зеркалом повертеться:

Какой я хороший, какой я пригожий! Рубашка французская, жилетка с цветами, Шляпа с перами, голова с кудрями.

Насчёт его молодецкой удали ничего не говорится, но зато у Ивана имеются твёрдые принципы. На предложение девушек выпить вина, он отвечает:

Не пью вина я зеленаго. Я кушаю водки, и то для охотки.

Лубок середины 19 века. В руках у Вани перчатки – в крестьянском быту вещь необходимая.

👗Девица-краса: “Во Питере жила, все науки поняла”…

Красота русской крестьянки теперь – это не щечки розовы и брови соболиные. Это наряд по моде и средства макияжа.

“…набелена, нарумянена, при помаде всегда. У девицы голова очень мило убрана”.

Русский сарафан и вообще всё русское уже не в моде. Самая желанная невеста – это та, которая «по-немецкому разубрана». Это означает «цветно платьице», «шубу шелковую», «куцубеючку пяльцевую», или уж, на худой конец, «ситинкюровую».

Ещё в русской девушке ценится “учёность” и независимость. Образ кроткой скромницы с косой уходит в прошлое как неактуальный.

Вот, например, переделанный в середине 19 века под новые стандарты текст известной старинной песни про то, как один добрый молодец раскинул в поле шатер и накрыл скатерть самобранку, чтобы пригласить в гости девицу «в золоты гуселюшки играти».

В новом варианте нет никаких старомодных «гуселюшек» и кулинарных излишеств. Стол накрыт лаконично, но со вкусом.

Разослал тут гранитуровый платок, Разломил он бел крупищатый калач, Сам поставил водки полуштоф. Не отколь да взялась девица.

Однако девица не намерена пить водку, да и музыкой она молодца услаждать не собирается.

Тебе бог помощь, удалой молодец! Я пришла к тебе не пить, не есть-кушать, Я пришла к тебе во карты играть, Что во карты, во шахматы И во все игры немецкия!

Потом в песне поётся о том, как она обыграла добра молодца и в карты, и в шахматы, посмеялась над ним и ушла. Явно не Алёнушка.

💘Про любовь: “Возьми в руки пистолетик, расстрели мою грудь!”

Из городских бульварных “рóманов” в крестьянскую песню проник книжный микроб мелодраматизма.

Если ты не любишь меня, убью мальчик сам себя. Убьюсь мальчик застрелюсь И покроюсь навек темнотой.

Все эти страсти причудливо сочетаются с товарно-денежными мотивами в любовной лирике.



Вот такой вот щедрый комплимент девичьей красоте с переводом в рублёвый эквивалент делает кавалер в хороводной песне (заметьте, он обращается к ней на “вы”):

Ах, красна девица! Ваша бровь – сто рублей, ваш взгляд – пятьдесят, поцелуй – шестьдесят!

Девицы ничуть не шокированы, они тоже торгуются с парнями, выпрашивая за поцелуй «конфекты – для совета», «изюму – для раздуму», «банку розовой помады», «широкаго коленкору, «лександрину» или «левантину» на платье. Против денег тоже не возражают:

Нам на белые белилы, на красные румяна. Мы набелимся, нарумянимся, добрым молодцам лучше приглянемся.

🌿Ни русский, ни хранцузский: “Ерарфера март, апрель, ваерварчики мои…”

Самый писк и шик деревенской моды середины 19 века – плясовые песенки с абсудристскими текстами-скороговорками. Вот, например:

Чинги дрынги мой фетон, Чинги дрынги фарафон. Порти гирди гирдь гирдье, Вовторых, вошгирде, При-да при долине тах-тах-тинушке, На дорожке, при долинушке.

Откуда и как даже в самых глухих уголках России завелись эти фетоны с фараонами, никто не знает. Но даже очень старые русские песни заразились этой лихой околесицей. Например, 👉“Во поле берёза стояла”.

Несколько позже всё это вылилось в малый жанр народной песни – нецензурные частушки.

*Тексты народных песен – из книги Владимира Михневича, опубликованной в 1882 году.
Фото в превью:К.Маковский. У околицы.

kultspargalka.ru