12 июня. Утро.

Закончив писать, я отложил тетрадь на край дивана и помчался на кухню. Проскользил на носках по коридору, вплоть до кухни, и чуть не врезался на повороте в стену, чем вызвал приступ хохота у Лёни. А вот мне было уже не до смеха: «повар» стоял у плиты без футболки, так что при любом движении на его спине играли округлые мышцы. А когда он потянулся наверх за солью, и его просторные домашние штаны сползли на несколько сантиметров вниз, я зажмурился и начал нервно повторять про себя: «Это плохо, плохо, очень плохо…».

- Эй, ты где там, лыжник? – Лёня ещё раз усмехнулся и, судя по звяканью, достал тарелки. Я разлепил глаза, натянул на лицо жизнерадостную улыбку и вошёл в кухню. На столе стояли две тарелки с омлетом, от которых поднимался пар. Пахло неплохо.

- Ты сыр ешь? – Леонид будто специально встал на колени и по пояс скрылся в шкафчике. Голой спины было уже не видно, зато штаны красноречиво так облегали другую часть его тела. Я быстро отвернулся и ответил:

- Ем.

- Блин, да где же эта грёбаная тёрка?!

Спустя пару мгновений Лёня всё-таки отрыл то, что искал, и вылез из шкафчика.

- У Димыча всегда такой бардак! Всё. Пока не уберётся, секса не будет, - состроив сердитую мину, Лёня сдул с лица рыжую челку и встал. А я так и мялся у стола. Было очень неловко, так и хотелось крикнуть: «Да одень ты футболку, ублюдок, что за манеры?!»

Какой же я слабовольный! Ну понятное дело: молодой организм и всё такое, но есть же предел допустимого. И этот предел, по имени Шинджи, мне очень нравится.

Мысленно врезав себе, я отмёл ненужные мысли далеко и надолго.

И вроде мне полегчало. До того момента, пока я не сел за стол и не понял, что у меня откровенно стоит.

Я придвинулся вплотную к столу и уткнулся носом в тарелку. Главное не смотреть.

- Приятно похавать! – нараспев произнёс Лёня и тоже принялся за омлет. Потом вдруг резко остановился и вскочил с табуретки. – Вот я лось, забыл тебе сыр потереть, прости!

Сказав это, он взял тёрку и начал исправлять оплошность.  У меня аж дыхание перехватило. Лёня перегнулся через стол и начал мучить сыр тёркой. И он был слишком близко, непозволительно. Я взял себя в руки, но всё равно, что бы я ни делал, ситуация в штанах только ухудшалась.

«Чёртовы гормоны!». Я прикусил губу, чтобы вывести себя из нежелательного состояния болью.

- Вот, кушай, - Лёня сел на место и отставил тёрку на край стола, потом начал кушать, как ни в чём не бывало.  Мне же кусок в горло не лез. Посмотрев вниз на свой пах, я понял, что все старания напрасны и нужно срочно принять душ. Я отложил вилку в сторону, немножко поёрзал на табуретке и, наконец, выдавил:

- Спасибо, что-то у меня аппетита нет. Я лучше помоюсь и домой поеду.

Я натянуто улыбнулся и встал из-за стола. Вспомнив про свою «маленькую проблемку», я резко повернулся к Лёне спиной и потопал к двери ванной.

- Гриш? – этот голос мне не понравился. Таким голосом обычно зовут маньяки свою жертву, когда та прячется от них за углом. Что-то вроде: «Выходи, я тебя не обижу», а сам нож облизывает.

Я сглотнул.

- Каким полотенцем можно пользоваться? – жалкий дрожащий голосок. Чёрт, чёрт! Кто здесь крутой мужик?! Возьми себя в руки, тряпка, если что, дашь ногой в пах и убежишь!

Молчание за спиной сменилось звуком отодвигающейся табуретки и неторопливыми шагами… в мою сторону. Я еле сдержался, чтобы не заорать, как пятилетний ребёнок.

- Бля… - с каким облегчением я захлопнул за собой дверь ванной! Теперь включаем дурачка. Я залез на стиральную машину и с фальшивым восхищением начал болтать.

- Уоу! Да у вас джакузи! Нифига себе,  и радио есть! А можно включить? О, какое мягкое полотенчико, синенькое, мой любимый цвет. Можно им воспользоваться? Да в такой ванной жить можно, она же огроменная!..

Мой монолог прервал подозрительный скрежет в замке. С непередаваемым ужасом я увидел, как он поворачивается.

- Что за?.. – я схватил с полки ножницы и отодвинулся подальше от двери на самый край машинки. И очень вовремя. Тут же дверь распахнулась, и на пороге я увидел Лёню с чайной ложечкой в руке.

- Маленький секрет фирмы на случай ЧП, - мне не понравилось, как он улыбался, когда говорил это и как ухмыльнулся, увидев у меня ножницы.

- Лёнь, ты чего? – пискнул я.

Но тот лишь подошёл ко мне вплотную и взял за запястья. А потом нежно вывернул правое, и ножницы со звоном упали на пол.

- Ты думал, я не замечу, как у тебя встал на меня? – он перехватил оба моих запястья одной рукой и завёл их наверх, прислонив к стене. Другую руку он запустил мне под футболку, легко провёл ладонью от живота до шеи, задев сосок. Я судорожно вздохнул. Вот блин, только не хватало, чтобы он заметил уровень моего возбуждения. Надо молчать.

- А нечего было по кухне без футболки расхаживать! Мой организм легко поддаётся на провокации, но я не привык потакать его желаниям, – прошипел я, вырываясь из захвата.

- Я всегда хожу так утром, - Лёня фыркнул. – Скажи спасибо, что хоть в штанах, а то я и голым мог тебе завтрак готовить.

- Кончай уже! Я всё Диме расскажу. Он тебе колокольца открутит, если узнает, как ты себя ведёшь с гостями, - злость на самого себя и на Лёню придала мне сил, и мне таки удалось заехать ему ногой по коленной чашечке.

- У нас свободные отношения, и он вполне одобряет мои маленькие шалости. И да, я ненормальный, так что лучше не рыпайся, - последнюю фразу он выдохнул мне в ухо. Не успел я что-либо ответить на это, как мочка оказалась у него во рту. Нет, только не ухо!

- Ах… - я до сих пор проклинаю себя за этот тихий стон. Если бы не он, Лёня наверняка отпустил бы меня. Но это «ах» показалось ему одобрением, и он, схватив меня за бёдра, потянулся к моим губам. Целовался он грубовато: так широко раскрыл мой рот, что стало больно. Но мне, точнее определённой части моего тела было уже всё равно. Я отвечал ему, выгибаясь навстречу, и даже чуть не соскользнул со стиральной машины. Потом неожиданно ощутил холодные пальцы внизу живота. Они скользили ниже, и ниже, пока не залезли под резинку трусов. Я протяжно застонал, но, спохватившись, крепко стиснул зубы. Мне было очень хорошо, но не хотелось, чтобы Лёня узнал об этом.

Его рука не шла ни в какое сравнение с моей собственной рукой. Схватив Лёню за затылок, я глубоко, с чувством поцеловал его и кончил, громко застонав прямо ему в губы. Не сдержался, придурок. Я вообще был не способен тогда на рациональное мышление.

Он усмехнулся, посмотрев на свою испачканную ладонь.

- Ты – скотина, говнюк поледний, – я соскочил со стиральной машины, пожалуй, слишком поспешно, так как чуть не упал. Ноги просто подкашивались после такого сильного оргазма.

Лёня поддержал меня под локоть, но я с размаху заехал спасителю этим самым локтём под ребро.

- Ай, больно же! – Лёня обиженно нахмурился. Мне захотелось ему врезать.

- Будет ещё больнее, если сейчас же не скроешься отсюда. Мне помыться надо.

- Мне, кстати, ванна сейчас нужнее, - укоризненно заметил «насильник». Я опустил взгляд вниз и понял, что Лёня удовлетворил только меня, а о себе благородно забыл.

- Да подавись, извращенец хренов, - пробурчал я и вышел из ванной.

Чувствовать между ног мокрую ткань было крайне неприятно, и я каждые пять минут громко барабанил в дверь ванной кулаком. Потом бросил это бессмысленное занятие и просто сел на пол, прислонившись спиной к двери. Шинджи не простит, если узнает. Мы даже ещё не начали встречаться, а я уже ему изменил. Ещё и Дима. Отблагодарить за приют таким способом – не слишком красивый жест. Даже если он одобряет свободные отношения, по словам Лёни.

Я схватился за голову и стиснул зубы. Как же стыдно! Ведь я всего на пару лет младше этого нахала, и не такой уж я слабак, мог бы и врезать как следует. Но я не врезал. Меня парализовало от желания.

Я зарычал и стал лохматить волосы. Очки сползли на кончик носа.

Спокойно, истеричка! Секс – это как поесть и поспать, что естественно – то не безобразно! Вот так! И Шин ни о чём не узнает, кто ему скажет? О, это очень подло с моей стороны, но что только не сделаешь, чтобы существовать с комфортом.

За моей спиной резко открылась дверь и ударила меня по хребту. Я заорал от дикой боли и тут же отомстил Лёне: надавал ему по тапку. Ну а что я ещё мог сделать, корчась на полу?

- Эй, эй, потише, брат, мой тапочек нокаутирован, - эта тварь зашлась в жизнерадостном смехе.

- А извиниться не судьба? У меня теперь синяк на пол спины будет! – я аккуратно поднялся на ноги и занёс руку для удара по челюсти, но рука была перехвачена потенциальной «жертвой».

- Не дерись, а то опять на стиральную машину посажу, - Леонид нахально ухмыльнулся и, чмокнув меня в щёку, предусмотрительно умчался обратно на кухню.

- Тебе ни капли не стыдно, да?! У меня парень есть, если ты забыл! Как я ему теперь в глаза смотреть буду? – проорал я из коридора и добавил шёпотом под нос:

- Козлина. Чтоб у тебя больше не встал никогда.

Воцарилось молчание. Лёня медленно вышел из кухни и облокотился о дверной косяк, скрестив руки на груди. При этом он как-то странно прищурился.

- Что-то мне подсказывает, что ты девственник. Да ещё какой.

Я аж зарделся весь.

- Тебя это не касается.

- То есть, до меня… там… тебя больше никто не трогал?

Я злобно цыкнул и повернулся к нему спиной. Нет, ну надо быть таким бесцеремонным.

- Ты ещё скажи, что я у тебя первый поцелуй украл, спящая красавица.

Это было последней каплей. Я со злобным рыком кинулся на Лёню и (спасибо эффекту неожиданности) смог таки заехать ему кулаком в живот. Потом мастерски сделал подсечку ногой и повалил его на пол. Сев сверху, я схватил его рукой за лицо так, что щёки полезли друг на друга, а губы вытянулись в трубочку.

- Ещё одно слово, и я тебе отобью кое-что жизненно важное.

Блин, и как ему удалось сохранить насмешливое, самоуверенное выражение лица в его положении?!

Нашу «утреннюю зарядку» прервал звук ключа, поворачивающегося в замке. Я еле успел вскочить на ноги, как на пороге появилась женщина лет 40 в цветастом сарафане и на высоченных каблуках. Леонид перекатился на живот, подперев подбородок руками, и игриво улыбнулся гостье.

- Доброе утро, мамуль.

- Встань с пола, милый, ты простудишься, - проигнорировав меня, женщина опустилась на корточки рядом с сыном. Тот подставил ей щёку и получил звучный поцелуйчик.

- А кто этот мальчик? – на меня указали тонким изящным пальчиком.

- Никто.

- Но…

- Никто занят, и он уже уезжает домой. Иди пока отдохни, я сейчас провожу его и приготовлю тебе завтрак.

Женщина слегка надулась, но всё-таки послушалась сына и ушла в гостиную.

А Лёня ловко поднялся на ноги и широко улыбнулся.

- Она красавица, да?

- А она знает, что вы с…

- Нас уже достали с этим вопросом. Да, она знает, одобряет и всячески помогает нам. У меня замечательная мама, не то, что у других: консервативные уродливые старухи.

- Не слишком ли грубо?

- Плевать.

Я покачал головой и начал надевать на себя куртку.

- Ты так и не дал мне помыться. Такое ощущение, как будто я обоссался.

- Так тебе и надо, думай над своим поведением, маленький пошляк, - Лёня показал мне язык и чуть не прикусил его, когда увернулся от собственного ботинка.

Я рывком застегнул куртку, надел кеды, повесил сумку через плечо и повернулся к двери.

- Долбозавр. Я тебе ещё отомщу.

Лёня тихо засмеялся.

- Буду с нетерпением ждать. А до этого момента изучи, будь добр, такое понятие, как «дружеский секс», а то ведь повесишься от досады, с тебя станется.

Всю дорогу до дома я прокручивал в голове сцену моего первого «недосекса». Если отбросить тот факт, что это было не с Шином, то можно даже сказать: мне понравилось. Но это ничего не меняет. Обязательно при следующей встрече хорошенько вмажу этому извращенцу между глаз.

Сидя в вагоне, я улыбался, настроение было на удивление хорошим, но, чем ближе я приближался к дому, тем тревожнее становилось на сердце. Что говорить бабушке, я не знал.

Однако, вопреки страхам, разговор оказался не таким ужасным. Бабушка с порога кинулась на меня с расспросами, потом крепко обняла и поцеловала в макушку. После первой волны нежности, конечно, я получил подзатыльник, потом пинок, потом был отправлен в магазин за хлебом, потом мыл посуду и т.д. и т. п. Но я сделал всё, чего требовала бабуля, лишь бы она простила меня. И я был прощён. Аллилуйя.

Так что, выполнив все поручения, я со спокойным сердцем уединился в своей комнате (если не считать спящего Рафика), по которой уже успел соскучиться, и написал о сегодняшнем дне. Точнее, всего лишь его малой части. До вечера ждать я не захотел, потому что это утро было слишком насыщенным.

На этом, пожалуй, закончу. Если произойдёт ещё что-нибудь стоящее – обязательно напишу.

P.S. Надо будет при следующей встрече с Шином обязательно закрепить полученный сегодня опыт.