Настырный Рафик продолжал атаковать мои ноги, оставляя на моих любимых чёрных джинсах белые шерстинки. Все удивляются, когда узнают, что моего белоснежного персидского принца зовут Рафик. На самом деле я почти никому не говорю, что он - Рафаэль. Однажды один мальчишка засмеял меня, сказал, что кот - ничтожное животное, Рафаэль - имя непозволительное для такого существа. Не знаю почему, но даже когда я вырос, я перестал его так называть при людях. Глупо))) У меня слишком восприимчивая ко всяким мелочам психика.
Я вышел из ванной, поднял с пола увесистую белую тушку и передал её на руки Шину. Тот сначала отшатнулся, потом неуверенно погрузил пальцы в густую шерсть и взял у меня кота.
- Шин, это - Рафик. Рафик, это - Шин. Вот и познакомились, теперь идите в комнату. Прямо по коридору и вправо, - я усмехнулся, думая о контрасте Шина и кота. Опять пришла идея очередной картины. Идей много - действий мало.
Мой новоявленный друг сначала не нашёл дверь, закомуфлированную под обои, потом с трудом нащупал ручку, так как мохнатая тушка закрывала весь обзор. Через некоторое время они оба скрылись в комнате, являющейся моей студией. А я направился на кухню готовить чай с бутербродами. Не буду описывать процесс приготовления, а то есть захочу))
Я, как Человек-паук, балансируя двумя кружками с чаем и бутербродами на них, вошёл в студию и застал Шина за почёсыванием живота Рафику. Эта наглая морда развалилась на столе, задрала лапы к верху и мурлыкала подобно сельскому трактору. Шин задумчиво улыбался, одной рукой перебирая шерсть на животе кота, и подпирая подбородок другой. Захотелось тут же схватить кисть и творить. Но в руках были кружки. Я поставил их на другой столик. Шин посмотрел на меня, продолжая гладить кота.
- Я не хочу есть, спасибо.
- Хочешь - не хочешь, а я уже всё приготовил, не будь хамлом.
Я подал парню бутерброд с докторской колбасой и поставил перед ним кружку с чаем, безпардонно отодвинув Рафика в сторону. Тот недовольно мяукнул и попытался цапнуть меня за руку, но тут же получил по лапам.
- Итак, как ты хочешь, чтобы я тебя нарисовал? - в голове крутилось множество других вопросов. Например, откуда он узнал мой номер, где он живёт, с кем, был ли он в Японии, знает ли он японский, почему же, всё таки, он ходит летом в тёплой одежде, и многое другое. Но мне не хотелось действовать ему на нервы. Я решил, что сначала нарисую его, а потом спрошу обо всём, всё равно терять уже будет нечего.
- Рисуй, как считаешь нужным, но раздеваться я не буду! - это прозвучало как-то угрожающе, так что я не стал спорить.
- ОК, тогда нарисую тебя с котом. Рафик то точно выдержит процесс, но вот ты сможешь сидеть и не двигаться несколько часов?
- Э... не знаю.
- Тогда я сделаю несколько перерывов, но тогда процесс будет долгим, мне придётся коректировать работу.
- Ничего страшного, я никуда не тороплюсь, - Шин отпил немного чая и положил нетронутый бутерброд на грязный стол. Я терпеливо промолчал.
- Ну, боюсь, тебе тогда придётся переночевать у меня, сейчас уже середина дня.
- Нет, я пойду домой.
- Как знаешь, тогда начнём. Сядь поудобнее, прими естественную позу, вот как сидел недавно.
Шин попытался расслабится, но у него это плохо вышло. В глазах было безразличие, на губах - ни тени улыбки, тело напряжено.
- Нет. Забудь, что я тут есть. Гладь кота, погладь кота, сука! - я недолго смеялся, так как мою плоскую шутку никто не оценил. Стало стыдно до слёз, поэтому я отвернулся и начал подготавливать рабочее место. Когда всё было готово, Шин сумел таки немного расслабится, прилёг на диван. Синий шарф висел на подлокотнике, он даже расстегнул верхние пуговицы пальто. Из-за ворота виднелась белая рубашка. Мне очень не нравилось то, что он скрывал свою высокохудожественную фигуру в грубом пальто, но сказать я ничего не мог. "Только бы не спугнуть..." - повторялось в мыслях снова и снова. Я взял в руки кисть и начал творить. Весь процесс рисования очень сложно описать. Я поглядывал на натурщика, делал мазки, объединял их, прорисовывал детали. Не помню точно, что происходило, но я был счастлив. Сбылась мечта идиота. Рисовать Шина было очень приятно, хотя и трудно. Тонкие пальцы в чёрной перчатке плавно погружались в белую шерсть, тёмные пряди легко падали на красивое светлое лицо, такие же тёмные глаза были прикрыты, и эти очаровательные веснушки. Да, пока я рисовал, я рассуждал, как полный фетишист. Меня восхищало в натурщике абсолютно всё, я рисовал в каком-то бешеном экстазе, я был в нирване, кисть летала по полотну, капли краски летели в стороны. Я забрызгал себе очки, рубашку, любимые джинсы. Убирая с лица непослушные волосы, я оставил на щеках пару синих разводов. Когда дело подошло к прорисовке мелких деталей, накладыванию теней, бликов, я решил передохнуть. Натурщикам, кажется, отдых был не нужен. Рафаель заснул, а Шин лежал в очень удобной позе и, кажется, тоже готов был заснуть вместе с котом. Я даже немного позавидовал.
- Всё, я устал. Перерыв на обед. Ты будешь что-нибудь? Пельмени, макароны с сосисками? - я встал с табуретки, оставив промытую кисть на краю мольберта.
- Нет, спасибо, мне хватило чая, - Шин положил голову на подлокотник и перестал гладить кота. Интересно, какого это: полтора часа без перерыва гладить кота.
- Да ты даже бутерброд не съел! Будешь выпендриваться, я тебя кормить буду, понял! - я забрал кружки с остывшим чаем и нетронутые бутерброды. В порыве творчества я и сам забыл о своём сухом пайке. Пришлось доесть всё на кухне. Чай я просто вылил в раковину.
Так как пельмени готовятся очень быстро, я решил сварить именно их. Всё приготовил, слил воду, разложил по тарелкам, взял кетчуп, сметану, по стеночке приполз в студию и... застал Шина спящим. Постоял, подумал, протёр грязные очки о грязную рубашку и решил, что на сегодня работа окончена. Тяжело вздохнул и принялся убираться.
Когда рабочее место заблестело чистотой, я присел на корточки перед столиком с котом. Рафик тут же проснулся, потянулся, широко зевая, и спрыгнул на пол. Важная деталь картины скрылась за углом. Тогда я аккуратно подвинул стол и переполз к дивану. Смотря на приоткрытые во сне губы, на чёрные ресницы, рыжие пятнышки на щеках, я подумал, что, наверное, самый счастливый художник на свете. Мне было совершенно не стыдно вот так разглядывать спящего парня. Любоваться своей картиной мне никто не запрещал. Я легко дотронулся до волос Шина, прошёлся по ним пальцами. Шелковистые, словно он только что из парикмахерской. Вдруг Шин начал хмурится, я быстро вскочил на ноги и отсел к столику с пельменями. Слава Богу, он не проснулся. Что бы он подумал, если бы увидел меня? Возможно, что я озабоченный голубой мальчишка. Кошмар. Вот и объясняй потом, что это лишь профессиональный интерес. Я даже мальца покраснел, судя по тому, что лицу сделалось жарко. Вот, что со мной сделали 17 лет без девушек. Жалкий девственник. Я принялся ковырять вилкой в полуфабрикате. Есть расхотелось. Бабуля ругаться будет, когда придёт. Перевод продуктов. Бабуля у меня сравнительно молодая и боевая, так что подолгу пропадает в гостях у подруг и на даче. Сегодня она должна вернуться не раньше полуночи. От нечего делать я решил написать всё случившееся в дневнике. Я настрочил здесь уже целую поэму, но бабуля так и не вернулась, а Шин всё ещё спит. На часах 22.43. Я уже и сам спать хочу. Вот не знаю: будить натурщика или нет. Он, вроде, не хотел у меня ночевать. Ладно, фиг с ним, не хочется прерывать такой глубокий сон. Пойду помоюсь, что ли...