Недорассказ недописателя))

                                                    ***

Этого не может быть…Остатки сознания пытались зацепиться за что-то
привычное. Что со мной происходит? Где я? Почему вокруг темно? Тело
помнило, что одежды не было, только лёгкая простынка, но откуда тогда
ощущение туго связанных рук и ног? Причём, руки примотаны к туловищу.
Что всё это значит?
Он попытался освободить руки, хотя бы одну. От напряжения голова стала
тяжёлой и замлел затылок. Воздуха становилось мало или просто не
успевал вдохнуть глубоко?
Попробовал согнуть ноги, получилось, но это ничего не дало - тело было
прочно спеленовано.
Впрочем, темнота оказалась не абсолютной. Он попытался расслабиться и
успокоиться, как-то сосредоточится, что бы хоть что-то понять.
Повернул голову вправо. Не то, чтобы свободно повернул, но смог
скособочить шею и некоторое время удерживать это положение. Глаза
жадно шарили во всех направлениях. Где-то, совсем рядом угадывалась
то ли стена, то ли забор. Неясные линии шли вертикально и параллельно
друг другу. Будто, сквозь них просматривалось что-то ещё, но гораздо
дальше и совсем без очертаний. Просто было ощущение, что там что-то
есть. На фоне этого чего-то выделялся тёмный прямоугольный предмет.
Это могло бы походить на мебель в комнате. Почему так темно? И что со
мной?
***
Он не был трусом и привык давать отпор любому, кто вторгался на его
личную территорию. Некоторые считали его жёстким, другие нелюдимым,
третьи откровенно опасались, но все признавали в нём человека сильного
и по-своему доброго. Правда, никто не знал, что он боится зайти в
лифт. Это был даже не страх в его обычном понимании, а просто не мог
туда зайти. Не шли ноги. Много раз пытался, выбирал момент, когда
рядом не было людей, и нажимал кнопку вызова. Спокойно стоял перед
дверью с твёрдым намерением, что на этот раз войдёт и поедет.
Открывалась дверь… его спортивное сильное тело словно выключалось. Оно
выключалось от нарастающего напряжения, тяжести в голове. Затылок млел
и в глазах темнело. Через некоторое время, когда двери лифта уже были
закрыты, напряжение спадало. Тогда он с трудом начинал шевелиться.
Отойдя от лифта и очутившись на улице, полностью приходил в себя. Вот
только тяжесть в голове проходила довольно долго.
Однако, желание сделать ещё попытку пропадало надолго. А друзья и
знакомые были уверены, что ради поддержания формы он ходит на свой
этаж пешком и кто-то ему даже завидовал. Он не был трусом.
***
Но сейчас в полной темноте и обездвиженный, он начинал помаленьку
дрожать. Дрожать от страха. Это была дрожь напряжённого тела. Дрожь до
боли в мышцах. Попробовал повернуть голову на другой бок. Получилось
не очень, но вертикальные линии различились и слева. Причём, примерно
на таком же расстоянии. Что за чертовщина? Куда я попал? Неизвестность
и неопределённость пугали больше всего.
До сих пор он молчал. Если не считать сопение и хрипы, то глухо
молчал. Вопросы крутились в голове, но ни каким звуком или словом не
прорывались наружу.
И захотелось во весь голос заорать, расставить все точки над и, хотя
бы, выматериться от души. Иногда, в сложных ситуациях, это
действительно помогало успокоиться, обрести опору. Глубоко вдохнув,
открыл рот и …заплакал.
Лёжа на спине, мотал головой и истошно орал, напрягаясь до посинения
кожи. Слов не было, было до ужаса страшно. Он чувствовал себя
беззащитным, покинутым и болело всё тело. Затылок просто разламывался
и он почувствовал, что ноги погружаются во что-то горячее.
Наверное, так умирают. Мыслей не было никаких.
И тут случилось чудо: вдруг стало светло. Сквозь слёзы ничего
конкретного не было видно, но он заметил, что быстро приближается
что-то большое. Почувствовав прикосновение, понял, что это чьи-то
руки. Он всё ещё плакал, но уже что-то изменилось внутри. Стало
спадать напряжение.
Руки тем временем ловко освободили его тело от пут, стало свободно и
даже прохладно.
Его последней мыслью было - « Мама»…
Затем ощутил простыню, запутавшуюся в ногах и резко открыл глаза. Тело
было липким от пота, подушка и щека были мокрыми, дыхание неровным. Он
понял, что всё это приснилось и облегчённо вздохнул.
Прохладный душ смыл остатки впечатлений, но в голове засела какая-то
догадка, какое-то неясное ощущение. Оно ускользало от сознания, но
уходило не далеко.
Всё утро, пока завтракал и собирался на работу, пытался поймать эту
вихлявую мысль, это будоражащее предчувствие, будто бы что-то важное
стоит на пороге и не решается войти внутрь.
Так ничего и не поймав, привычно надел на палец кольцо ключей от
машины и мягко до щелчка прикрыл входную дверь. Он уже думал, в каком
темпе поскачет по ступенькам вниз, как в боковое зрение попала дверь
лифта.
Помимо своей воли он остановился напротив и нажал на кнопку. Не совсем
осознавая, зачем он это делает, всё же стал напряжённо ждать.
Ускользающее ощущение каким-то образом было связано с этим ожиданием.
Это было не подвластно логике. Обычной сознательной логике, но,
видимо, внутри обитала ещё какая-то иная, и она имела свою власть.
Шум лифта прекратился, сменился на шум ползущей двери.
Время замедлилось… он заворожено смотрел на расширяющийся проём.
Дыхание стало редким и почти остановилось. Когда затихли звуки двери,
и настала пустая тишина, помимо своей воли сделал шаг вперёд…
Раньше подобное движение было исключено. Совсем. Он всегда каменел
перед дверью, и никакая сила не могла сдвинуть эту скалу…
Лифт качнулся, и помедлив дверь поползла в обратную сторону. Он стоял
посередине кабинки и, казалось, выключился из этой реальности.
Ощущения были какими-то машинальными, как будто всё это происходило не
с ним и, даже, видел себя как бы со стороны – немного сзади и сверху.
Отсюда было как-то спокойнее.
Машинально нажал кнопку первого этажа.
Оцепеневшая фигура себя самого внизу казалась немного нелепой. Он
заметил лёгкую сутулость, несколько длинных светлых волосков на плече
пиджака. Но это прошло мимо, он ощущал присутствие того, что
ускользало от него всё утро и внутри стало нарастать какое-то
нетерпение. Забыл даже подумать о том, как видит себя в лифте и кто он
тогда: персонаж, наблюдатель?
Тем временем лифт тихо зашумел и пополз вниз.
Дальше всё пошло не так. Совсем не так. Чертовски не так!
Ощущения были непривычными. С одной стороны он чувствовал своё тело,
небольшое давление ворота рубашки, перехваченного галстуком, чуть
жмущий левый ботинок - не успел ещё разносить. Чувствовал запах лифта
и моющего средства. Уборщица успела убрать проделки щенка на полу,
когда вечером того выводили гулять. Было немного душно. Но в то же
время он смотрел на себя сверху и сзади, видел плечи, стриженый
затылок, стенки лифта. И тут лифт слегка дёрнулся и встал неподвижно.
На какое-то время погас свет, и стало совершенно темно.
Этого не может быть… Остатки сознания пытались зацепиться за что-то
привычное. Что со мной происходит? Где я? Почему вокруг темно? Тело
помнило, что он должен стоять с широко расставленными ногами и слегка
ссутуленной спиной. Но откуда ощущение туго связанных рук и ног?
Причём руки примотаны к туловищу. Что всё это значит?
Глаза жадно шарили во всех направлениях. Где-то совсем рядом
угадывалась какая-то то ли стена, то ли забор. Неясные линии шли
вертикально и параллельно друг другу.
Он чувствовал, что сходит с ума.
Попытался освободить руки, хотя бы одну. От напряжения голова стала
тяжёлой и замлел затылок. Воздуха становилось мало или просто он не
успевал вдохнуть глубоко?
Это ловушка. Я пропал. Помочь некому. Спеленатое тело окаменело от напряжения.
В полной темноте и обездвиженный, начинал помаленьку дрожать. Дрожать
от страха. Это была дрожь напряжённого тела. Дрожь до боли в мышцах.
Попробовал повернуть голову на другой бок. Закричать. Надо закричать.
Она услышит и придёт. Из последних сил он открыл рот и после
судорожного вдоха издал то ли вопль, то ли хрип: - «Маааама»
Включился аварийный свет.
И тут его прорвало. То, что томило всё утро, как-то спокойно, само
собой явилось сознанию. Он ВСЁ понял. Сейчас он чувствовал своё тело и
видел себя только в зеркале лифта. Совсем не сверху и никак не сзади.
Он прекрасно чувствовал рубашку прилипшую к потному телу и левую
штанину, ставшую мокрой и тяжёлой. Мышцы ещё подрагивали после
напряжения, а грудь в конвульсиях давилась смехом. Смех был скорее
истерическим, но с каждым рыданием изнутри выходил страх. То ли плакал
смехом, то ли смеялся плачем – со стороны это могло выглядеть
странным, но никто со стороны не смотрел. И он себя не сдерживал. Да и
вряд ли что-то могло его сейчас сдержать. Он освобождался от страха
всей своей мужественной жизни. Гладил стены лифта и разговаривал со
своим отражением, чувствуя себя почти невесомым.
Пришло понимание, что весь его страх перед лифтом был вызван испугом
детства, когда он был ненадолго (как теперь он понял) оставлен матерью
спящим в детской кроватке. И надо же было ему тогда проснуться…