уже давно не я
живет и дышит
производная четырех мужчин
которые ушли
их запретов клавишные крыши
через которые перешагнуть хотели
не смогли
и лето в котором осталось тряпье
вручную оборванных листьев
были и такие
подо мной нет воды
никакой
только рядом
и ток иногда бьется внутри
как замыкание
имени с взглядом
который теперь всегда изнутри
вместо слов
и команды рядом
и если горит страшная мысль
обуглиться солнечным ядом
становится страшно
как в детстве когда
белый халат говорил
тихий металл продолжая
вечно холодного фонендоскопа
что после болезни будет осмотр
и уточнение по срокам
освобождения от физкультуры
где ей всегда
так не хотелось
быть самой высокой
первой в косячьем ряду