Снилось — ты рядом, но я почему-то не вижу твоего лица, ты все время отворачиваешься, прячешь лицо, твои волосы мешают мне его увидеть. Пытаюсь дотронуться, а ты ускользаешь из рук, и только мятный холодок на кончиках пальцев напоминает о теплой твоей коже. И ощущение близости, острое, сладостное — но в руках у меня пустота, как будто ты всего лишь призрак. Неутоленность. Голод по тебе. Вечный голод по тебе.
Мне иногда снится, что я кого-то убил, и пытаюсь избавиться от тела. Во сне это разные люди — ребенок, нежеланная женщина, какой-то вовсе незнакомый старик.
Что касается мёртвого ребенка во сне — я точно помню, что не убивал его, он как-то сам умер… Но почему-то я чувствую себя в ответе за это. И смутно понимаю, что убить и позволить умереть — одно и то же. Вот такая снится галиматья.
Покаяние
Мне снился медленный сон, странный и невозможный — ты приехала, раннее утро, я еще не проснулся толком, и ты пытаешься меня раздеть, стаскиваешь одеяло, смеясь, а я злюсь, говорю — принеси воды мне, уйди.
Ты уходишь, и нет тебя, и нет, проходит тысяча лет, и я выхожу из полутемной спальни, ищу, куда же делась ты.
Сонно и раздраженно бреду в кухню, а там — непривычная, неестественная, мертвая чистота, и стол накрыт белоснежной скатертью, сервированный, только еды нет, и мама сидит, смотрит на меня. И свеча на столе.
Мама давно умерла, я это знаю во сне, и чувствую разочарование. Где ты, mon amie, я был грубым спросонья...
Мамин голос монотонный, горестный, и я чувствую стыд, но не могу понять, в чем же моя настоящая вина. И говорю, говорю с ней, будто отчитываюсь или оправдываюсь, и такая страшная печаль в нашем с ней тяжелом разговоре, а о чем — не помню. Только осталось ощущение покаяния — до сих пор как будто дымится душа внутри.