После провала Дарданелльской кампании и отставки из Адмиралтейства в 1915 году чета Черчиллей сняла на летний период небольшой загородный домик времен Тюдоров Хоу Фарм.
[700x588]
(Дом и сад Хоу Фарм, 1915)
Живописные окрестности Саррея оказали благоприятное воздействие на Черчилля. В письме к своему брату, он напишет: «Как бы я хотел, чтобы ты был с нами. Здесь и вправду восхитительная долина с прекрасным садом, который наполнен искрящимися летними бриллиантами. Живем мы очень просто, хотя и имеем все необходимое для нормального и достойного образа жизни – горячие ванны, холодное шампанское, новые блюда и старое брэнди».
[700x617]
(Въезд в Хоу Фарм, 1915)
Среди немногочисленных гостей, навещавших чету Черчиллей в те дни, была супруга брата Черчилля Гвенделин и ее младший сын Генри. Гвенделин. увлекалась акварелью и в один из июньских дней, демонстративно выйдя на лужайку, принялась рисовать, чем немало заинтриговала своего деверя.
[539x700]
(Портрет Гвенделин Черчилль, 1920. На обороте была надпись «Нарисовано моим супругом. Клементина С. Черчилль». Надпись зачеркнута и вместо нее написано: «Набросок к портрету леди Гвенделин Черчилль, созданный моим супругом. Клементина С. Черчилль»)
«Было светло-голубое небо. Кажется, ну что может быть проще — смешать синий цвет с белым и замазать им верхнюю часть холста. Для этого не нужно обладать какими-то способностями или талантом. Я же очень робко принялся смешивать краски. Тонкой кисточкой нанес синий и с огромной опаской белый, жирной чертой перечеркнувший все. Я сделал вызов, хорошо продуманный вызов, но такой робкий и нерешительный, полный оцепенения и колебания, что он не достоин даже простого упоминания.
[700x568]
(Гвенделин Черчилль в саду Хоу Фарм, 1915)
Вдруг послышался звук приближающегося автомобиля. Это была жена художника сэра Джона Лавери.
- Живопись, а что вы боитесь! Дайте-ка мне кисть, нет, нет побольше!
[459x700]
(Студия сэра Джона Лавери, 1922. Продана на аукционе Кристис в июне 1996 г. за 16 000 фунтов)
Шлепок в скипидар, в палитру — белый, синий, затем несколько яростных мазков по холсту. Это было неотразимо. Ни одна темная сила не смогла бы устоять перед страстным напором леди Лавери. Все чары испарились, все комплексы исчезли. Я схватил самую большую кисть и набросился на холст. Больше никогда я не испытывал робость перед холстом».