"Я не отправлю это письмо. В этом нет смысла, я увижу тебя раньше, чем оно дойдет. И все же...

Если бы ты знала, как мне плохо без тебя! Со мной творится что-то невероятное. Каждую свободную минутку я думаю о тебе. Да какой там свободную! Даже задыхаясь во время марш-броска, я вспоминаю тебя, и ноги несут меня дальше.

Вообще я замечаю за собой: одновременно я пребываю в разных местах, раздвоение личности какое-то. Слушаю, читаю, механически записываю, а сам нахожусь далеко, с тобой. Уже не однажды ловил себя на этом. Причем я думаю о тебе совершенно абстрактно, я не могу объяснить, понимаю, что думаю о тебе, но конкретных ассоциаций никаких нет. Но так не всегда. Иной раз, особенно здесь, в лагерях, когда я, усталый, свалившись в траву, или вечером, после отбоя, покуривая в стороне от лагеря и слушая лягушек, засыпая в сырой палатке, думаю о тебе по-другому. О, эти долгие вечера воспоминаний... Я зябну под холодными звездами и прислушиваюсь к звукам ночного мрака. Сверчки, жабы, птицы...

Я пью эту грусть, как теплое вино, большими глотками, остановив дыхание. Пью до одури, и размышления наваливаются на меня глухой массой.

Я начинаю восстанавливать в памяти наши с тобой счастливые дни. Удивительно - я помню каждое мгновение, каждую мелочь, каждое движение, я задерживаю эти мгновения в своем воображении, я наслаждаюсь ими, я смакую их самым бессовестным образом, посасываю как леденец. И у меня нет сил остановить сладкое, тягучее как мед, течение своих мыслей, бесконечную смену чередующихся видений... Я невольно замедляю шаг, проходя по этой безлюдной галерее арабесков, нет, даже не арабесков, а образов, твоих образов. Я вновь переживаю те чувства, которые испытал тогда, я вновь переживаю каждое твое прикосновение, даже прикосновение твоего дыхания... Так же, как и тогда, что-то замирает во мне, когда я совершенно явственно ощущаю тот трепет, то учащенное сердцебиение. Кажется вот-вот это что-то оборвется, и я провалюсь в неведомое... Память без этого невозможна.

А музыка? Ты помнишь музыку, которая звучала тогда? Помнишь, как мы плавали, утопали и растворялись в ней! Мы не слушали звуков, они гармонично влились в нашу кровь, в наше сознание и пребывали там в своем естественном состоянии. Неотделимые, неотъемлемые, они звучали в унисон с плавными органными аккордами нашей любви. Мы никогда не слышим музыки, которая полностью поглотила наш мозг, волю, ощущения, мы не слышим ее извне, она звучит внутри нас. Или, может быть, в нас есть своя музыка? Она порождается той, первоначальной, внешней, она - это вдохновение для нашего композитора-души. Слыша музыку со стороны, он сам начинает творить, он играет, тут же импровизирует, переполняет нас звуками, и уже невозможно разобрать, где какая мелодия, где моя, где твоя, где чужая... Нет, не существует твоей и моей мелодии, она у нас одна, нас двое, а мелодия одна, мы сочиняем ее вместе - ноту - ты, ноту - я, или вместе одни и те же ноты, на одну тему, по одной гармонии.

Странно... О, если бы я мог остановить время! Я бы лежал и лежал вот так, крепко прижав тебя к груди, нашептывая тебе самые ласковые слова и слушая музыку, нашу музыку... Я слушаю и запоминаю ее до последнего, замирающего в тишине звука.

Я все помню... Я помню вкус вина, которое мы пили на брудершафт, он густо замешан вкусом твоих губ. Вкус вина и вкус губ... Они тоже неотделимы, они тоже превратились в одно необъяснимое, родное, необходимое. Боже, прав был поэт, написав: "Все желанья эти губы утолят..." Воистину, это сказано про твои губы, к этим словам нечего добавить. Ты для меня все - и покой, и восхищение, и боль, и страсть... Ты - жизнь, жизнь без сомнений и сожалений, без ошибок... А может ты - моя гениальная ошибка? Или наоборот? Как знать... Но как бы там ни было, ты - мое желание, моя желанная.

Знай,
И вершина моя и пропасть -
Ты!

Наши дни, наша сказка... Почему я так отчетливо все помню? Каждую тень, каждый запах, удивительный букет запахов, пусть случайный, но ставший таким близким и дорогим. Я не фаталист и, кажется, вообще лишен предрассудков, но я не могу отогнать мысль о том, что все это не может быть просто случайным, случайное не бывает столь полным и совершенным. Вот и этот запах, запах наших дней,он сложен, он состоит из многих элементов, которые в отдельности не представляют собой ничего особенного. Но все вместе! Запах твоих волос, твоего тела, запах свечи, запах разлитого вина, запах забытой, непотушенной сигареты, свежий запах простыни, запах воды, пота, духов, цветов, принесенных мною, еще десятки неуловимых запахов, без которых невозможно понять и оценить всю прелесть мира, который окружал нас тогда. Никто кроме нас не может представить того колдовского загадочного очарования, которое испытали мы, только мы двое.

Им, этим вот очарованием я не хочу делиться ни с кем, и никому не отдам его, пусть оно будет только нашим. Никакими силами не отнять у нас этих воспоминаний, они совершенно необходимы нам, я не мыслю себя без них, я храню их за семью замками, бережно оберегаю - ведь это, быть может, самое дорогое, что у меня есть. Я навсегда сохраню в своем сердце этот волшебный, открывшийся нам мир. Порознь мы бы никогда не смогли даже подсмотреть, что делается там, за этой таинственной стеной, которую мы не видим, не можем потрогать, у которой нет названия. Мы только знаем о ее существовании, да и знаем не все. Многим этого не дано, они, прожив целую жизнь, так и не узнают о ней, ни разу не побывают там, за ее пределами, в том, теряющем связь с реальностью, мире. Как назвать его? Раем, наслаждением, удовлетворением, исполнением желаний? Не знаю. Я могу почувствовать, как исчезает заветная стена, и мы переносимся в эти незабвенные кущи, как мы погружаемся в невесомое недвижимое состояние блаженства. Переход этот описать невозможно и сравнить его не с чем. Ты помнишь, как падала Маргарита на тюльпаны? Вот что-то подобное - нескончаемый полет-падение нашего сознания испытываем и мы, и можем пребывать в нем бесконечно долго, время останавливается, и внешний мир оставляем нас в покое. Он ничем не напоминает о себе, пока что-то, тоненькое и слабое, все же соединяющее нас с бытием, не натянется и не вернет нас в объективную реальность происходящего. Тогда мы сумеем осознать, что прошло уже довольно много времени, что часы и минуты все текли, капали своим чередом, не обращая на нас внимания. Я догадываюсь - наша жизнь была остановлена, эти часы и минуты мы сэкономили от отпущенного нам судьбою срока. Мы не постарели, а остались такими же, какими были до этого перемещения через границу настоящего времени.

Я страшно соскучился по этим дням. Тоска-печаль опять ходит за мной, преследует, наступает на пятки... А я бегу от нее, бегу кажется на одном месте, выбиваюсь из сил, в изнеможении падаю, задыхаюсь, она вскакивает на меня гоголевской ведьмой, вцепляется в волосы и погоняет не жалеючи. Кошмар... Я слаб, обескровлен, не могу ничего поделать с собой, это не зависит от моей воли. Может, я валяю дурака, как тот парнишка у Сэлинджера, который представляет, что у него в животе сидит пуля, и он истекает кровью?

А в сущности, кто я тебе? Кто я для тебя? Друг? Любовник? Камень, который тащит тебя на дно, или тот маленький плот, о котором поет Лоза? "Нас словно омут манит постель..." Пусть я не знаю этого, главное - чтобы я был, был в твоей жизни, был чем-то значимым, ощутимым, нужным, тогда я могу сказать, что живу не зря. Какое возвышенное упоение - осознавать, что ты есть у меня, что я есть у тебя, что так этому суждено быть.

Вот и кажется, что у меня все есть. Ну, чего тебе еще надобно, что ты не угомонишься, человек? И все-таки надо... Это закономерность своего рода.

Как горячи наши чувства! Страсти вскипают, бурлят, и мне больно, потому что наше счастье, любовь, нежность, переполняя нас, переливаются через край и пропадают. Бесцельно, безвозвратно, бессмысленно... Почему мы так бесшабашно, без оглядки тратим лучшее, что имеем? Ты понимаешь? Ведь не бывает, чтобы это было всегда... навсегда... А мы тратим это на себя, только на себя. Я хотел бы, чтобы у нас были дети, чтобы можно было отдавать им себя без остатка... У нас были бы красивые умные дети...

Может быть, я дурной человек, если желаю этих злополучных благ? Понятно, надо жить тем, что у нас есть. Но поверь, я думаю о них лишь в той степени, в какой они могут быть полезны нам, ровно настолько, насколько это необходимо, не более. Я готов на самые безрассудные поступки, только бы облегчить тебе жизнь, сделать ее такой же прекрасной, как твоя душа, ведь соответствие должно быть во всем. Я хочу, чтобы ты имела все, чего ты заслуживаешь, чего ты достойна, и терзаюсь сознанием того, что я не в состоянии много дать тебе. У меня ничего нет, кроме меня самого, я - некое противоречивое упрямое создание, до сих пор никому, кроме матери, не обязанное, не подвластное никому, добровольно, с восхищением приношу себя к твоим ногам, как кровавую жертву языческим богам, жертву во имя счастья жизни.

Нам приходится довольствоваться тем, что есть, и это не так уж мало, обладать друг другом - это уже богатство. А время, оно у нас будет, исчезнет страх неожиданно открывающейся двери, не нужно будет насильно сдерживать себя, распаляйся хоть до красного каления, хоть до бела, хоть до точки плавления, растекайся по поверхности и низвергайся в бездну небытия! Я завидую альтисту Данилову и демонической женщине Анастасии, они раскручивали великолепные тайфуны и ураганы, мы бы на их месте учинили, по меньшей мере, космическую катастрофу со столкновениями планет, рождением сверхновой и образованием черной дыры в пространстве... Но мы не можем позволить себе и тысячной доли этого. И я, чтобы остыть, успокоиться, чтобы вместе с опьянением прогнать тоску, чтобы ты поняла те чувства, что я испытываю в этот миг, уткнусь лицом в твои ладони и буду целовать их, еле дыша...

Иногда, когда я с тобою, я переживаю мучительный кризис слов, нечаянно огорчив тебя или, обидев даже, я тут же каюсь, хочу успокоить тебя, сказать что-то хорошее, но все слова куда-то разбегаются. Я ничего не могу выдавить из себя, кроме банального "извини", виновато хлопаю глазами, проклинаю себя и готов провалиться сквозь землю. Когда ты расстроена, я глупейшим образом теряюсь и не могу сказать ни одного путного, стоящего, нужного слова. Мне кажется, ты должна почувствовать, а не услышать те слова, которые я хочу сказать тебе, неужели ты этого не понимаешь? Или я от тебя требую слишком много?

Когда же тебя рядом нет, во мне появляется столько нежных ласковых слов, что хоть на бумажке записывай. Когда я вновь вижу тебя, все они вылетают из головы, я превращаюсь в немого с огромными ужасными глазами, которыми готов вот-вот сожрать тебя, как древнегреческий монстр, ей богу! Страшно? Я, конечно, преувеличиваю, дурачусь.

Знаешь, я, пожалуй, все-таки отправлю тебе это письмо. Я все равно хотел сказать тебе все это, да боюсь, не получится сказать вот так, более-менее связно, так что читай, постарайся все правильно понять. А говорить мы будем о другом, более веселом, бессмысленном и беззаботном. Хватит рассуждений, я устал от этих мыслей, они изматывают меня, как головная боль, устал я маяться тоской, поэтому пора прекратить это самоистязание, забыться чем-нибудь. Но чем? Своими воспоминаниями. О чем? О тебе и о тех счастливых днях, когда мы были вместе. Вот и замкнулся круг, я вернулся к тому, с чего начал, так и брожу по кругу, пока не появишься ты и не вытянешь меня за собою на новый круг, на новый виток спирали, определяющей наш жизненный путь...

Все. Стоп! Иначе я стану подсматривать в будущее и ударюсь в мистику. Не хочу знать заранее, что будет дальше. Я потеряю к жизни вкус. Так что, доживем - увидим. На этом и остановлюсь.

Писать "до свидания" - глупо, мы увидимся раньше, чем ты получишь это письмо

Материалы взяты с сайта Неотправленное письмо..

Жирным выделено то, что совпадает с моими мыслями.