Эта тема не имеет отношения к родословным, которыми я занимаюсь и ради которых создан этот блог. Она о человеке, с которым всех членов моей семьи свела жизнь и работа. О таких, как он, существует расхожее выражение - человек сложной судьбы. Его жизнь - готовый сценарий для сериала.
Предисловие.
На нашем малом предприятии работает Николай Андреевич Самчук - по украински Микола Андрійович Самчук (произносится Мыкола Андриёвыч Самчук). Говорит он по-украински, или вернее, на суржике, и я с ним разговариваю так же.
1 мая следующего года ему исполнится 80 лет. По специальности он строповяз, так его профессия называется в просторечии. А официально, по классификатору профессий, Николай Андреевич - слесарь по заплетке стропов, т.е. приспособлений для подъема грузов. Он вяжет вручную стропы, а также вожжи для подъемных кранов из стального каната. Он работает с канатами диаметром до 39,5мм - специалисты понимают, что это означает.
Мне хочется отметить его юбилей и вручить ему памятный знак "Лучшему строповязу Украины". Я бы даже написала "Лучшему строповязу всех времен и народов".
Его работа в первую очередь очень ответственная, кроме того, физически тяжелая и грязная - от мазута, которым смазывают канаты. В последние годы стали применять более легкую и светлую смазку, поэтому грязи стало меньше. В советские годы, когда он обеспечивал стропами все управления треста "Криворожстальконструкция", ввиду его высоких заработков и уважения, было много желающих перенять его ремесло. Однако дольше недели никто не выдерживал - уж очень нелегок этот хлебушек.
Я могу сказать, что не встречала человека, более ответственно относящегося к своей работе.
Местами буду вставлять курсивом свои комментарии.
Семья.
Николай Андреевич Самчук родился в житомирском селе Малые Коровинцы Чудновского района.
По линии отца он помнит деда Фирса, который работал шорником, то есть изготавливал конскую упряжь.
Его отец Андрей Фирсович 1902 года рождения. В детстве во время игры самодельный мячик попал ему в глаз - да так, что он на этот глаз лишился зрения. Тем не менее он закончил три класса церковно-приходской школы. "Був набагато грамотніший за мене,"- вспоминает Николай Андреевич. Работал в колхозе в основном сторожем, получал мало, поэтому подрабатывал, чем только мог. Плел корзины, мебель, детские люльки из лозы, вожжи, кнуты, из корней каких-то растений делал прочные кошелки. Добротно и красиво крыл крыши соломой. Выписывал журнал "Садоводство", читал об опытах Мичурина, разбил возле дома сад с хорошими сортами деревьев, умел делать прививки. Семья жила не бедно.
Сын думает, что отец во время войны был двойным агентом: и с немцами поддерживал какие-то отношения, и партизанам помогал. Помнит, что возил в лес снаряды на тележке, прикрыв соломой. Но если после войны не посадили, значит, работал на наших.
Отец два года отработал в трудармии на послевоенном восстановлении Киева.
Пил он очень редко. Умер в 1957-ом, после того, как погулял на свадьбе крестника. И выпил вроде не больше других, но сердце не выдержало.
Мать, Палашка Бартовна, родилась в 1905 году, по национальности полька, говорила по-польски. По словам Николая Андреевича, она приписала себе заболевание сердца и поэтому не работала в колхозе. У нее был брат Пылып Бартович Бондар, который всю жизнь работал в соседнем селе Обушки кузнецом и прожил 107 лет. Николай Андреевич похож на него.
В семье было пятеро детей, но до взрослых лет дожили трое: Мыкола 1935-го, Люба 1936-го, Петро 1938-го года рождения. Сестра Ганя, 1930-го года рождения, утонула в 13 лет. Еще один мальчик умер в полтора года "з переляку", как говорит Николай Андреевич: сиднл на плече отца, кто-то закричал, он испугался и умер.
Любовь вышла замуж за казахстанского немца по имени Виктор Штопель, который проходил срочную службу в Житомирской области. Уехала с ним в Казахстан, в город Талгар, в 44 км от Алма-Аты, родила двоих детей - сына Сашу и дочь Лилю, работала на швейной фабрике. Жили обеспеченно. Виделся Николай Андреевич с сестрой давно – ездил к ней в гости в Талгар в 1977 году. Вроде бы сестра жива, очень редко, но выходит на связь с братом Петром.
Петро жил в Коровинцах, работал в колхозе. Всю жизнь сильно выпивал. В молодости, когда пришел из армии, запил так, что мать собрала все вещи и уехала к дочери в Казахстан. Там вышла замуж за старика, досмотрела его до смерти и унаследовала дом. Сама прожила 75 лет, умерла в 1980 году.
Новости 17.11.2014г. В Одноклассниках нашла странички казахстанцев Александра Штопеля из Талгара и Лилии Штопель из Алма-Аты. Странички-то есть, но они в них не заходят очень давно. Через подругу Лилии Ларису Агапову узнала, что Любовь Андреевна, сестра Николая Андреевича, уже давно живет в Германии. Первый ее брак распался, она снова вышла замуж, но второго мужа тоже уже нет в живых. Сын Саша хотел выехать в Германию, но в паспорте записана национальность "украинец". У Саши хорошая семья, двое детей. И Саша, и Лилия несколько раз ездили к маме.
Дозвонилась на Житомирщину председателю сельсовета в с.Тютюнники. Петро живет в с. Судачевка, сошелся с одинокой женщиной по имени Нина Кондратьевна. Николай Андреевич говорит, что это его ровесница, он ее знает с детства. Председатель дал телефон его соседа, тот обещал заехать и узнать номер мобильного телефона Петра. Позвонил вскорости и продиктовал номер.
Говорила с Петром, сообщила ему обо всем, что сама узнала о родных. Разговор был очень приятный.
Новости 18.11.2014г. Николаю Андреевичу позвонил племянник Саша из Талгара. Рассказал, что мать, Любовь Андреевна, уже несколько лет, как перенесла инсульт, передвигается на коляске, живет в пансионате. Сам Саша работает слесарем, но полной занятости и соответственно полной зарплаты нет, выходит на работу по вызову. У Лилии и ее мужа большие проблемы с алкоголем. Николай Андреевич горюет о проблемах сестры и племянницы, но очень рад звонку племянника.
Новости 19.11.2014г. От Ларисы Агаповой через Одноклассники узнала, что Саша позвонил в Германию к маме и сообщил новость, что нашлись ее братья. Возможно, Люба дозвонится до них в Украину.
Детство, отрочество, юность.
Первое воспоминание Мыколы о себе: война, учительница-немка на уроке очень больно бьет его линейкой по руке. Домой он пришел с категорическим отказом ходить в школу. Отец почесал в затылке и сказал: «Ну, учиться не хочешь - будешь пасти скотину.» Немцы раздали бывшим колхозникам животных с фермы, Самчукам досталось по две пары волов, коров и лошадей, всего 12 голов. (Думаю: вроде многовато, неужто в колхозе было столько скотины? Но верю на слово.) Так что до конца войны у пацана была работа.
В первый класс Мыкола пошел уже в 12 лет, в 1947 году.
И снова с учебой не повезло, учительница попалась злая и противная. Однажды решил отомстить ей и воткнул в стул снизу булавку. Учительница аккуратно села и тут же вскочила, как ужаленная. В классе был шкодный мальчик по фамилии Топальский, на которого обычно списывались все нарушения. И в этот раз от директора досталось ему, Мыкола не признался.
В следующий раз он придумал штуку похлеще: одновременно по его команде пацаны выстрелили по учительнице из шести рогаток камешками, так, что она подумала, будто в нее бросили горсть камней. Во время разбирательства выявили зачинщика – Мыколу. Вызвали отца, тот привел сына домой и собрался бить батогами. 12-летний Мыкола перехватил батоги, побил батька и сбежал из дома. Отец за ним гнался, но не догнал.
Мыкола решил, что домой его пути отрезаны и ударился в бега. Его искали – не нашли. Милиционер сказал родителям: «Наверно, подался в беспризорники.» Так и было, носило хлопца по городам и весям, пока милиция не изловила его и еще сорок человек и не отправила в интернат, где он прожил пять лет. Интернат находился далеко от дома, километрах в 100-150. Где все это происходило, название поселка или городка Николай Андреевич не помнит. В милиции сказал, что у него никого нет. В интернате была строгая дисциплина, но никто никого не обижал, нормально кормили, одевали, обучали столярному делу. Мыкола научился кое-что мастерить, в частности, бочки. Но само ремесло не нравилось, что-то было не по нему.
Родители его не искали, решили, что пропал. Когда сын в 17 лет после долгого отсутствия явился домой, отец с матерью заплакали: «Ой, синочок, де ж ты взявся! Який здоровий виріс! А мы вже тебе поховали! (похоронили)». Николай Андреевич рассказывает об этом с едва уловимой иронией, но без обиды по отношению к родителям.
Мыкола пробыл дома всего две недели. Несколько молодых односельчан, и его в том числе, уговорили завербоваться на Донбасс. Сельсовет дал подводу, и хлопцев отвезли в район. Там вербовщик выдал им по 15 рублей подъемых, посадил на поезд, и они поехали в Горловку.
Донбасс – годы восстановления. Горловская ГПШ.
Донбасс все годы его промышленного освоения, начиная с конца ХІХ века, был плавильным котлом для миллионов людей, прибывавших сюда в поисках работы и лучшей доли. После Великой Отечественной войны, в годы которой почти вся его промышленность была разрушена фашистами, на восстановление Донбасса снова хлынул поток людей – организованных и неорганизованных – со всех уголков Советского Союза.
Николай Андреевич не случайно попал именно на Донбасс. Нашла в сети материал о том, что Житомирская область после освобождения от фашистов взяла шефство над трестом «Кировуголь», находившемся в поселке Голубовский Рудник (с 1944 года – район города Кадиевки, с 1962 года – город Кировск). Оттуда шли строительные материалы и продовольствие. Газеты писали, что в середине июля 1944 года житомирцы послали 43 вагона крепежного леса и продукты питания. Передовые колхозницы Житомирщины Мария Краевская, Евдокия Дубок и Анна Фоменко, приехав на Голубовский рудник, стали горнячками-стахановками.
Система подготовки трудовых резервов в то время состояла из ФЗО – школ фабрично-заводского обучения, РУ – ремесленных училищ, а для шахт – восьмимесячных ГПШ - горно-промышленных школ. Николая Андреевича с односельчанами оформили в Горловскую ГПШ, поселили в общежитии, выдали форму, прикрепили к столовой при шахте. Учеба состояла в основном из подземной практики, занятия в самом училище были по технике безопасности. Практику курсанты проходили на Голубовском руднике, где добывался отличного качества коксующийся уголь.
На фото достопримечательность этих мест - виадук, сооруженный в 1943 году военными строителями, очень гармонично вписавшийся в характерный местный пейзаж.
Директором рудника был Александр Александрович Рогов, участник революции, который в 1937 году был репрессирован, отсидел 17 лет по лагерям, но не затаил обиды на Советскую власть, вернулся в Голубовку и трудился на руководящих постах.
По окончании училища Мыкола получил аттестат по специальности «проходчик-навалоотбойщик».
Шахтер в землю спускается - с белым светом прощается. Шахтерский фольклор.
Туда же, на шахту № 6 Голубовского рудника, Мыколу с несколькими земляками распределили на работу в одну бригаду. Шахтерский труд тяжелый, но заработки были высокие. Работы Мыкола никакой не боялся, а выбивали его из колеи частые несчастные случаи и происшествия на руднике.
Однажды со стопоров сорвалась вагонетка и, набирая скорость, поехала по узкому тоннелю. Хлопцы как раз шли вниз по путям. Мыкола услыхал шум за спиной, мигом среагировал, успел ухватиться за конструкции на потолке и подтянуться. Получил сильнейший удар по заднице вагонеткой, но остался жив и здоров, а несколько человек серьезно покалечились.
Был еще случай, когда бог его хранил: «Однажды работали в лаве. Уже закончилась смена, собрались выезжать наверх. Один старый шахтер по фамилии Гомела забыл куртку и послал меня за ней: «Парень, сбегай, забери». Я пошел, а там как раз ламповая (зарядчица ламп) выгнала из забоя шахтеров - 13 человек, потому что прибор показал метан. Они ждут, сидят себе на бревнах, болтают. А мне надо в лаву - забрать куртку. Ламповая бежит за мной: туда нельзя. Я говорю ей: тут уже близко. Проход узкий, низкий, иду - согнулся, самоспасатель тянется по земле, она за мной. Вдруг слышим с ней: «Гур-гур-гур-гууууууррр!!!» (Самчук имитирует голосом обвал). Этих 13 человек всех завалило. Через время крик: «Есть кто живой?» - «Мы!» - отвечаем. Сутки спасатели разбирали завал, подавали нам воздух. У ламповой был тормозок, и у меня остатки. Продержались. Вытащили наверх тела погибших, я выбрался из шахты, мигом собрался и вечером уже был на Дебальцево, сел в поезд и поехал домой».
Под впечатлением шахтерских смертей Мыкола дважды сбегал на Житомирщину. За ним оба раза приезжал мастер с шахты, уговаривал, стращал и его, и родителей - срок грозил до 5 лет. Второй раз он спрятался за сундук и не думал вылезать, мать сама подошла и сказала: "Езжай, сынок, а то посадят".
Сюжет из сибирского "Деревенского детектива" в житомирском селе.
Или наоборот: происшествие в житомирском селе неведомыми путями подарило замечательный сюжет для повести из жизни сибирской деревни?
Однажды, во время "самоволки" на родине Мыкола по своему обыкновению попал в переделку. Сюжет прямо-таки из повести советского писателя Виля Липатова «Деревенский детектив» и фильма с Михаилом Жаровым в главной роли. Только в реальности это случилось в 1953-1954 годах, а повесть Липатова вышла в свет в 1968 году.
В Коровинцах был завклубом, свой, сельский музыкант-самоучка. Он был одноногий инвалид, ногу потерял в войну, в партизанах. У него было много музыкальных инструментов, но самый замечательный был немецкий полуаккордеон, то есть, аккордеон не на три октавы, а на две. Мыкола любил сидеть в клубе возле заведующего и слушать его игру на этом чудо-инструменте, внимательно всматриваясь в технику игры. Так этот аккордеон приглянулся хлопцу, что он ночью стащил его из клуба и спрятал далеко от села в колхозной кукурузе.
Завклубом, однако, сообразил, что похититель из местных и что решится извлечь звук из инструмента только глубокой ночью, подкараулил и поймал на горячем. Мыкола угодил бы в милицию, но заклубом не стал портить парню судьбу, сжалился: «Черт с ним, с этим аккордеоном, забирай».
Спрашиваю Николая Андреевича: "А куда он делся потом?" - "Не знаю, оставил его дома. А домой попал не скоро."
Плакатный диссидент.
В Голубовке, как и везде, была наглядная агитация. Тогда на каждом большом предприятии был художник, в обязанности которого входило оформление Доски почета, всяческих плакатов и лозунгов. У Мыколы была тяга к исправлению нескольких слов на таких плакатах и лозунгах, которые снижали пафос и коренным образом меняли содержание.
Например, висит плакат: "Братерський привіт всім радянським народам, які стоять на варті миру і безпеки нашої великої Батьківщини!" Перевод: "Братский привет всем советским народам, стоящим на страже мира и безопасности нашей великой Родины!" Мыкола слова "нашей великой Родины" закрашивал и дописывал "великой Америки".
Запомнил он еще один плакат: "Хай живе партія більшовиків, партія Леніна-Сталіна, загартований в боях авангард радянського народу, натхненник і організатор наших перемог!" Перевод: "Да здравствует партия большевиков, партия Ленина-Сталина, закаленный в боях авангард советского народа, вдохновитель и организатор наших побед!" Мыкола зачеркивал "наших" и писал "американских".
Спрашиваю: "Андреич, а зачем Вы это делали?" - "Не знаю..." - "Вы ж диссидентом не были? Какие-то были счета к советской власти?" - "Диссидентом не был, никаких счетов к советской власти не было. Так, по хулиганству, по глупости". Но чувствую, это не полное объяснение. Надо его еще попытать.
Криминальные авторитеты и их университеты.
Какой только публики тогда не заносило на Донбасс.
Так получилось, что Мыкола, простодушный сельский парень, здоровяк, глянулся трем уголовникам. Двое были рецидивисты со стажем, третий, по-видимому, начинающий. Подошли к нему в парке, возле "чертова колеса", познакомились. Через время уговорили его на грабеж шахтной кассы.
Она находилась на последнем, 4-м, этаже быткомбината шахты. Забрались на чердак. Самый здоровый, подпрыгнув, проломил деревянные балки потолка. Обломанные бруски врезались ему в живот так, что чуть кишки наружу не вылезли. Влезли в помещение кассы, взломали сейф. Денег было миллион и сорок тысяч рублей. Назад вылезли, забравшись на шкаф. Под покровом ночи, под луной в городском сквере, "старшаки" поделили добычу "по заслугам": миллион на троих, а Мыколе, как младшему, посчитали, что сорок тысяч за глаза хватит. После этого хотели разбежаться восвояси, однако Мыкола, возмущенный несправедливостью, пошел на них с кулаками. Они могли бы его и прибить, но торопились побыстрее замести следы, поэтому не стали связываться.
Утром он пошел искать справедливость в милицию. Там не поверили в реальность этой истории и сказали: «Иди отсюда, парень». Потом в отделение привезли знакомых уголовников, попавшихся на каком-то другом деле. "Їх ведуть, а тут я, як из конопель, - рассказывает Николай Андреевич, - а, ось ви де!» - сказал им Мыкола. После этого, само собой, его уже не отпустили и закрыли в КПЗ. Бандиты вскоре сбежали, их долго искали, но нашли.
Харьковский централ "Холодная Гора".
Пока шло следствие, а потом суд, Мыкола "чалился" в Харьковском централе под названием «Холодная гора» в камере на 72 человека, примерно такой, как на фото.
Два раза в день выводили на прогулку. В камере соблюдался порядок, были свои дружинники, Мыкола тоже попал в их число. «Тогда такого бардака, как сейчас, не было», - утверждает он.
Но если в камеру попадал насильник, ему приходилось плохо. Никаких «опусканий» не было, сокамерники применяли другие методы - в подробности вдаваться не буду. А если человек попадал за, например, крупное воровство, ограбление кассы – о! это был почетный сиделец! «Как же в камере узнавали правду, кто за что сидит?» - спрашиваю. «А человек приходит с «обвинилкой» (обвинительным заключением), оттуда все ясно.» - «Так Вы, Андреевич, были в «почете»?» - «Да, в «почете», - с усмешкой говорит он. – Рассказываешь свою историю в подробностях, они анализируют, где дал промашку, раз попался. Мне сказали: ты, парень, попался по глупости». – «А Вы рассказали, что сами пошли в милицию?» Честно признается: «Нет, ни в коем случае, скрыл. Иначе мне пришлось бы плохо.»
Из Харькова его в «воронке» несколько раз возили на суд в Голубовку. Рецидивистам дали расстрел - по совокупности: на их счету была не только касса, но и "мокрые" дела, совершенные и до и после. Второй молодой подельник получил 15 лет. Мыколе сначала дали 10, а после того, как нашли и судили организаторов, уменьшили срок на год.
Еще до случая с кассой Мыкола познакомился с шахтеркой Дусей из Молдавии, на 15 лет старше него, и наведывался к ней в общежитие. После ареста он с ней не виделся, на суд Дуся не приходила. Через несколько лет, будучи на зоне, он узнал, что Дуся родила от него сына. Позже с ней произошел несчастный случай, ее задавило вагонеткой. Ребенок воспитывался Дусиными родителями, потом его отдали в суворовское училище. Фамилию Дуси Николай Андреевич не помнит. О дальнейшей судьбе сына ему ничего не известно.
После суда его направили этапом на север, в Магадан. В Магадане он пробыл три месяца, их этап не успел приступить к работе, как их отправили на зону в Куйбышев, и Мыкола попал на гигантскую союзную ударную стройку - Куйбышевскую ГЭС.
Этапы трудового лагерного пути.
В сети нахожу информацию, что на строительстве Куйбышевского гидроузла, которое продолжалось с 1950 по 1958 год, были заняты заключенные Кунеевлага - Кунеевского ИТЛ (исправительно-трудового лагеря), численность которого достигала максимально 46 тысяч человек. В состав Кунеевлага входило несколько подразделений. Николай Андреевич Самчук попал в зону №6, которая находилась в поселке Красная Глинка.
Лето 1954-го или 1955-го года новички зоны №6, куда попал наш герой, занимались уборкой мусора, но в это же время кадровики лагеря выясняли, кто какой профессией владеет. Мыколу посадили на пресс, который сотнями штамповал детали под названием «жеребейка». Википедия: «Жеребейка - металлическая опора, поддерживающая стержень внутри литейной формы; расплавленный металл затвердевает вокруг жеребейки и сплавляется с конечной отливкой.» Работа была однообразная и надоедала. Потом он работал на виброножницах, вырезал огромные днища для цистерн. Следующий этап лагерной карьеры – работа на 300-тонном прессе, штамповка разных деталей. Опыта и знаний не хватало, и как-то Мыкола запорол пресс, положив лишнее количество деталей. За вредительство могли подкинуть еще лет пять. Но опытный зэк по фамилии Смехура подсказал, что надо сделать и сказать, чтобы скрыть причину аварии. Номер сошел. Потом полтора года Самчук безаварийно трудился на 1000-тонном гидравлическом прессе.
Судьбоносное назначение.
В один прекрасный день он получил направление на работу в порт поселка Шлюзовой.
Общий вид поселка.
Там он был приставлен подсобником к строповязам-цыганам - отцу и сыну. У отца была кличка Хромой, он действительно хромал, а сына кликали Серый, видно, по имени Сергей. Это были опытные специалисты в своем деле. Возле них Мыкола понял, что вязка стропов – это его дело. Он очень быстро освоил все премудрости ремесла, а силы у него было через край. По его словам, не прошло и полгода, как уже не он подсоблял цыганам, а они ему.
С этих пор он в самой зоне почти и не бывал, все время проводил в порту: работы было - срочной, ответственной, тяжелой - хоть отбавляй. Вязал он на четырех станках. Когда была большая загрузка, подготовительные операции выполняли подсобники, он делал только самое ответственное – непосредственно вязку. Частенько к нему приходил начальник и говорил: "Коля, вот тебе хлеб, колбаса, масло, к утру надо сделать то-то и то-то". Коля вставал к станку и вязал ночь напролет. К утру всё было готово. Начальник наутро только и мог сказать: «Ай-я-я-я-яй! Вот человек – неутомимый труженик! Коля, иди отдыхай! Береги себя.»
Не только работа.
В зоне осужденные занимались не одной работой. Их запрещали, кстати, в те годы называть заключенными.
Мыкола записался в библиотеку, пристрастился к чтению - любил военную литературу, Горького, прочитал "Анну Каренину", "Сестер" А.Толстого.
Многие сидельцы переписывались с "заочницами". Мыкола писал каракулями, с ошибками, но желание переписываться было большое. Для того, чтобы получались интересные письма, он проштудировал переписку Белинского. Очень ему нравилось, как "пламенный Виссарион" формулировал свои мысли, и он вставил в письмо очередной адресатке - девушке Люсе из-под Куйбышева - цитату из классика, естественно, не закавычив ее. Девушка попалась сильно грамотная, в ответе написала ему: "Никогда не страйся чужими словами скрыть пробелы в своем мозгу." Эта фраза врезалась Мыколе в память. Спрашиваю: "Ну, и долго вы с ней переписывались?" Смеется: "Да нет, после этого больше и не писал, стыдился."
Заочница была не одна. Спрашиваю: "А где брали адреса?" - "Товарищи давали. И я им давал адреса знакомых девушек, даже адрес сестры давал." - "А знаете случаи, чтобы познакомившись по переписке, потом встретились, поженились?" - "Нет, не знаю. После освобождения все бегом уезжали домой."
В лагерном клубе показывали кино и устраивали концерты. Николаю Андреевичу запомнились фильмы "Чапаев" и "Рядовой Александр Матросов", а вот концерты ему не нравились.
В лагере он начал заниматься спортом. Там был спортзал, в нем работал тренер из осужденных, который научил грамотной работе со штангой.
А еще зэкам давали возможность рыбачить, и рыбалку они имели знатную - хорошей рыбы в Волге было много.
Бог его хранил...
Мало было Мыколе случая на шахте. Судьба таки испытывала человека, но в конечном итоге была милостива.
Однажды на строительстве Куйбышевской ГЭС случился прорыв дамбы. После рассказа Николая Андреевича я нашла этот трагический эпизод в воспоминаниях одного гидростроителя.
Однажды в вечернюю смену Николай Андреевич помогал баландёру – человеку, доставлявшему питание заключенным – относить ведра с едой в бригадную будку. Они тащили по три ведра – два на коромысле и одно в руках. Нести надо было прилично в гору, почему и не было особо желающих помочь. Занесли, Николай Андреевич уже налил себе в миску еду, сел - и услыхал страшный шум. Потом на всей площадке, обычно освещаемой, как днем, погас свет. Они с баландёром сначала не поняли, что произошло. Уже потом в темноте стали кое-что различать. В течение короткого времени страшный поток затопил огромную часть строительной площадки. Среди захваченных потоком были и зэки, и охранники, и вольнонаемные. В смене Николая Андреевича было 380 человек, большинство из которых погибли. Огромный кран катился, как игрушка, под напором воды. По реке плыли будки, оборудование, тела.
Задержись они со своими ведрами на 10 минут внизу – были бы там же, где все.
И еще один случай. Николай Андреевич катил тележку с газовым баллоном где-то рядом с подкрановыми путями. Попал колесом тележки на оголенный крановый кабель под напряжением 380 вольт. Он был в резиновых сапогах, но один сапог был порван. Через эту дыру он и получил сильнейший удар током, упал и ручки тележки вырвались из его рук. Это его спасло. Иначе бы сгорел.
Яблоневый Овраг
После Шлюзового Мыкола попал на такую же работу в Яблоневый Овраг на цементный завод. Есть фотография этого места с высоты птичьего полета.
Многие осужденные, отличившиеся при строительстве гидроузла, специальным Указом Президиума Верховного Совета СССР «О льготах заключенным, отличившимся на строительстве Куйбышевской ГЭС» от 10 августа 1958 г. были освобождены от дальнейшего отбывания наказания. Нескольким сотням других сократили сроки их пребывания в лагере. Мыкола попал в их число. Он отсидел вместо девяти шесть лет и вышел по УДО.
Ему предлагали остаться, говорили, что такой работник, как он, будет иметь всё: и работу, и жилье, и хороший заработок. Он был не против, мешало одно - отсутствие паспорта, и этот вопрос решить там, на месте, было невозможно.
Вторая ходка и жизнь после нее.
В 1960 году со справкой об освобождении и недоотсиженными тремя годами срока Мыкола приехал из Куйбышева домой, в Малые Коровинцы. Ему в это время было 25 лет. Сошелся с односельчанкой Люсей Козак, на два года его младше. У нее в то время уже было трое детей: двое от первого мужа, умершего в тюрьме, третий от родного брата мужа, с которым жизнь тоже не сложилась. В 1960 году она родила четвертого ребенка - сына от Николая Андреевича, назвала Владимиром, по отчеству записала Николаевич. Жили они гражданским браком, поэтому сын не Самчук, а Козак. Все Люсины дети Козаки.
Работала она дояркой, получала хорошую зарплату. Ее мать вела хозяйство и присматривала за детьми. Мыкола сначала тоже устроился на ферму - фуражиром. Сравнили зарплату: у Люси - 240 рублей, у Мыколы - 25 рублей. "Грошовытый дядько",- подтрунивала над ним Люся.
В поисках нормального заработка он перешел грузчиком в лесхоз, но проработал недолго. Как позже выяснилось, лесники воровали лес, а грузили его ни о чем не подозревающие грузчики (может, и подозревали, но, как говорят на Украине в таких случаях, «наше діло теляче»). В конце концов лесники попались, а грузчики пошли по делу как соучастники. Николаю Андреевичу дали два года плюс полностью неотбытые три, всего пять.
Снова этап на зону, в этот раз на львовскую. Николай Андреевич оставаться без дела не способен, освоил там бондарное ремесло – искусство делать бочки.
В зоне была школа-семилетка, и всех неграмотных или малограмотных заставляли ее посещать. Мыкола отходил в школу и получил аттестат о семилетнем образовании. Вспоминает, что любил чтение и письмо, а вот арифметику не любил.
За добросовестный труд снова вышел по УДО в 1966 году, не отсидев до срока два года. Приехал в Коровинцы, пришел в гости к Люсе и сыну, подарил ему аккордеон и 1700 рублей - все, что заработал на зоне. Этот его сын, Владимир Николаевич Козак, выучился, стал военным, живет в Москве. Когда Николай Андреевич последний раз слышал о нем, он был в звании майора.
Люся была красивая, похожая на икону Божьей матери, и прозвище у нее было Богиня. Позже стала постоянным депутатом сельсовета. "До самої демократії була депутатом. Розумна. Языката, як Тимошенчиха", - так охарактеризовал ее Андреевич.
Когда он вернулся после второй ходки, пошел к ней, предложил снова сойтись. Она отказалась: "У нас с тобой жизни не получится."
24.11.2014 Николай Андреевич созвонился с братом Петром. Тот сообщил ему известие, что Люся - Людмила Захаровна Козак - умерла 2 года назад.
Он пошел в приймы в село Пилипки, недалеко от Коровинцов, к женщине по имени Саша Музыка, на 6 лет его старше, с ребенком. Они расписались, но фамилию в браке Саша оставила свою. В 1966 году родила сына, которого Николай Андреевич назвал Петром, в честь брата.
Однако спокойной жизни на родине никак не получалось. Что бы криминальное ни стряслось, всё пытались "повесить" на Мыколу. Сельский участковый чисто по-человечески дал ему совет: "Миколо, тікай з села, а то знову сядеш по дурості." Пришлось уехать.
Петро Николаевич Музыка, сын Николая Андреевича, работает в Пилипках электриком, у него многодетная семья.
Кривбасс. Трест "Криворожстальконструкция", 1968-2002.
Андреевич завербовался в Кривой Рог и в 1968 году приехал сюда. В Кривбассе тогда разворачивались масштабные промышленные стройки: ГОКи, шахты, завод "Криворожсталь".
Попал он на работу в крупный монтажный трест "Криворожстальконструкция", входивший в систему Минмонтажспецстроя - Министерства монтажных и специальных строительных работ УССР - и одноименного союзного. В составе треста было 9 специализированных монтажных управлений - пять в Кривом Роге и по одному в Николаеве, Одессе, Кировограде, Комсомольске-на-Днепре, управление механизации, автобаза, учебно-производственный комбинат, сварочная лаборатория, прекрасная ухоженная турбаза в Кудашево, под Кривым Рогом. Инженеры и монтажники треста работали по всей Украине, в Москве, на КамАЗе в Набережных Челнах, в Индии и Нигерии. Трест имел подшефное ПТУ, общежитие, строил много жилья для своих работников.
Монтаж - это подъем конструкций, часто очень тяжелых. Подъем выполняется с помощью приспособлений из стального каната - стропов. В тресте, естественно, были строповязы, но такого классного спеца, как Самчук, не было. Первыми оценили его квалификацию Терентий Васильевич Решта, начальник отдела кадров, и Валерий Георгиевич Швед, инженер СУ-130: "Да! Это работа - первого класса." Николай Андреевич стал очень востребованным и ценимым специалистом. Тот же Терентий Васильевич Решта помог ему сначала дважды продлить временный годовой паспорт, а потом выправить постоянный.
Так в Кривбассе человек нашел свое место в жизни. В его трудовой книжке всего две записи о приеме на работу: одна в СУ-130 треста "Криворожстальконструкция" от 20 мая 1968 года, вторая - к нам на предприятие от 10 декабря 2002 года.
34 года проработал он в системе треста, первые четыре года в СУ-130, а после его ликвидации в 1972 году - в СУ-108. В 70-х годах записи в его трудовой книжке о повышении разряда, а в 90-х - о всяческих реорганизациях, через которые трест прошел вместе со всеми промышленными предприятиями бывшего Советского Союза. В 1992 году он стал арендным предприятием, в 1997-м - закрытым акционерным обществом, в 2001-м СУ-108 преобразовалось в дочернее предприятие. Реформы привели к тому, что крупнейший на Украине (а может, и не только на Украине) трест в настоящее время существует только на бумаге.
К сожалению, у Николая Андреевича нет фотографий 50-90-х годов. Сохранил он только свое удостоверение по переаттестации 1981 года с единственной сохранившейся фотографией 60-х годов, сделанной по освобождении из львовской зоны.
Личная жизнь в Кривом Роге. Жена Дарья Яковлевна Гирик.
Николай Андреевич звал сюда из села Сашу Музыку, она не захотела в город. Но развод они оформили только в 1981-ом .
В 1970 году его познакомили с женщиной, с которой он прожил много лет, правда, гражданским браком. Гирик Дарья Яковлевна, которую все до самой смерти звали Дашей, старше него на 8 лет, бездетная, с добрым характером, в войну работавшая медсестрой. Ее семья – две сестры, брат, племянники. Семья жила в Казахстане, потом все, кроме одного брата, с родителями перебрались в Кривой Рог. Тут служил второй брат, герой войны, Гирик Николай Яковлевич.
В Кривом Роге Даша работала в жэке, у нее была квартира, которую она отдала сестре, а сама перебралась к родителям в старенькую хату на самом краю улицы Кирьянова. При хате садик и огород, улица тихая, место глухое. Сразу за хатой находился заброшенный карьер, густо заросший деревьями и кустарником. Жизнь Николая Андреевича наладилась, вошла в колею. Они нашли друг друга: он человек в быту очень простой и непритязательный, и Даша была такой же. Самое главное – она дала ему возможность жить спокойной жизнью.
Но - Николай Андреевич был в ту пору еще молодой, видный, при деньгах, крепкий, непьющий, некурящий. Поэтому время от времени находились одинокие женщины, желающие связать с ним свою судьбу и не видевшие препятствия в гражданской жене. Николай Андреевич говорит, что все четыре раза, когда он уходил, супруга, отпуская его, говорила: «Коля, іди. Як буде погано, вертайся». И все четыре раза он возвращался. Спрашиваю - по причине чего? Говорит - не было покоя от детей его пассий: то они пили, то наркоманили, со всеми вытекающими последствиями. И через некоторое время он отчаливал от молодых и красивых и возвращался к Даше, в тихую, спокойную гавань на улице Кирьянова. "Йду по вулиці, вертаюсь, а вона сидить коло вікна, мене выглядає."
Семья Даши стала его семьей в полном смысле этого слова. У ее племянников, как у многих молодых, постоянно возникали проблемы с деньгами, и Николай Андреевич часто отдавал им все, что у него было, до копейки. Мастер Надежда Андреевна Шелест, работавшая с ним, возмущенно рассказывала: "Два дня назад получил зарплату, а сегодня уже у него нет денег на дорогу, ждет троллейбуса, чтоб ехать бесплатно. Спрашиваю: "Куда же дел деньги?" - "Приходила сестра с племінником, він строїться, грошей нема. Я їм зарплату віддав." - "А они что?" - "Плакали, дякували." ("Приходила сестра с племянником, он строится, денег нет. Я им зарплату отдал." - "А они что?" - "Плакали, благодарили.")
В 2000-х супруга стала болеть. Все понимали, что не за горами то время, когда он останется один. Поскольку брак Дарья Яковлевна и Николай Андреевич так и не зарегистрировали, в доме он фактически оставался на птичьих правах. А что же будет потом? По наущению той же Надежды Андреевны он стал заговаривать на эту тему с сестрами супруги, потому что эти дела решали они. Те всякий раз обещали, но ничего не делали.
С 2002-го года Самчук уже работал на нашем предприятии. Квартиры в ту пору были совсем недорогие. В соседнем поселке, в 50-х годах возведенном как временный стройгородок, можно было дешево купить нормальную квартиру. Владельцы предприятия предложили Андреевичу поискать себе жилье, что он с помощью Надежды Андреевны и сделал - нашел однокомнатную квартиру за 600 долларов. Сестры и племянник Даши запаниковали и собрались с Андреевичем прямо на следующий день идти к нотариусу. На следующий день, однако, была очередь, и на другой, и на третий... Так сбили они его с пантелыку, и дом на него не оформили, и жилье на поселке было упущено.
Дарья Яковлевна умерла в возрасте 83 лет, 27 апреля 2010 года, в день своего рождения. Перед смертью завещала своим родным не обижать мужа, оформить на него хату. Они плакали и обещали. Мы от предприятия были на похоронах, говорили с родней, они заверяли, что выполнят волю покойной.
Жизнь продолжается...
Николай Андреевич жил в доме. Как всегда, посадил весной огород. Однако одному ему было тяжело: наладить быт он не умеет, он знает только работу. Нашлась женщина из круга их знакомых, жившая неподалеку, которая предложила совместную жизнь, и он ушел к ней. За домом постоянно присматривал, кормил собаку, ухаживал за огородом. В один прекрасный день, придя, увидел в доме чужих людей - молодую супружескую пару. Оказалось, племянник нашел квартирантов и поселил их, не сказав ни слова Андреевичу.
А спустя некоторое время к женщине, с которой жил Андреевич, вернулась дочь после неудачной попытки устроить личную жизнь. Присутствие чужого мужчины ее не устраивало, и его спокойствию в очередной раз пришел конец.
Уходить теперь ему было некуда. Я дозвонилась до племянника, пыталась поговорить с ним и напомнить, что он обещал у гроба покойной тетки, напомнила, что Николай Андреевич помогал им всю жизнь. В ответ услышала отчужденный холодный ответ, что ничего подобного не было, и никаких обязательств у него перед этим человеком нет и быть не может.
Николай Андреевич поселился на работе, на производственной базе, где проработал 42 года. Бытовых условий там никаких, кроме электричества, даже вода привозная. Прожил он так полгода, перезимовал зиму. Купаться и стирать раз в неделю ходил в быткомбинат на ближнее предприятие. Учредителям было понятно, что долго так жить нельзя, стали снова думать о покупке ему квартиры. Цены были уже не те, что в 2002-ом.
Однако оказалось, что наш холостяк и сам времени даром не терял. Он нашел женщину, которая дала ему кров, больше того, настояла на официальной регистрации брака. Расписались они 5 декабря 2011 года. Супруга Раиса Владимировна на пять лет моложе мужа, детей у нее нет, поэтому ни у кого не возникают претензии относительно квартиры. Живут они повседневными заботами, он продолжает работать у нас. Подряжается вскапывать огороды, делает это в высшей степени аккуратно, выгребая все корни и поросль. Какое-то время назад супруги даже сторожевали еще на одной работе. Недавно сделали в квартире ремонт.
Николай Андреевич дежурит на базе, по мере получения заказов вяжет стропы, но работы мало. Поэтому когда поступает заказ, он вяжет день и ночь. В очередной раз заказчики просили сделать срочно, о чем я ему и сказала.
В 4 часа утра меня будит звонок мобильного, звонит Самчук. Спросоня кричу в трубку: "Андреич! Господи, что стряслось?!"
Торжественный ответ: "СТРОПА ГОТОВІ!"
P.S. Фото от 1 мая 2010 года, нашему герою исполнилось 75 лет. Николай Андреевич Самчук и Сергей Лукич Демченко, мой муж. г.Кривой Рог, производственная база.
А вот фото племянника Александра из казахстанского города Талгара. Я, когда увидела его на страничке Одноклассников, ни секунды не сомневалась, что это родня.
P.S. 9 мая отметили 80-летний юбилей Николая Андреевича, вручили ему медаль и памятный знак в честь этого события. Собрались бывшие работники СУ-108 треста "Криворожстальконструкция" и очень душевно поздравили юбиляра.
Юбиляр с мастером Надеждой Андреевной Шелест и заместителем главного бухгалтера СУ-108 Ниной Петровной Полюхович.
Шашлыки в исполнении инженера по охране труда Бориса Васильевича Озяблого на подходе (замаринованы Сергеем Лукичем Демченко).
Застолье в разгаре.
Фото на память.
А напоследок - руки, рабочие руки строповяза Николая Андреевича Самчука.
