Перебирала старые фотографии и нашла вот эту: город Кривой Рог, площадь Артема в начале 60-х годов - центр поселка Артема, где жили в основном работники рудоуправления имени Кирова - шахт Северной и имени Кирова.
"Remember The Time".
В июне 1961 года наша семья - мама, отчим и я - приехала в Кривой Рог из Узловой Тульской области (о жизни там см. тему за 14 марта с.г.) В Узловой погрузили вещи в контейнер, сдали квартиру в ЖЭК, сели в Туле на московский поезд и доехали до Днепропетровска. Тогда прямого московского поезда до Кривого Рога еще не было. В Днепре ждали на вокзале электричку. Запомнился яркий солнечный день и выделяющаяся в толпе пара пассажиров - высокий, видный пожилой дядечка, типичный украинец, с большими усами, в светлом полотняном костюме, в соломенном брыле, с маленьким мальчиком, скорее всего внуком, одетым так же, как дед. Прямо такая живописная пара из кинофильма студии Довженко. Разговаривали они на чистой украинской мове, которую я услышала в первый раз.
Электричка плелась до Кривого Рога очень долго, останавливаясь не только на маленьких станциях, но и у каждого столба. Несколько станций на этой ветке носят очень красивые названия, больше нигде таких не встречала: Спокойствие, Благословение, Милорадовка. Мы ехали до станции Шмаково, сейчас это рудник им. Карла Либкнехта. Нам нужно было добраться до поселка Артема.
Прошли от железной дороги на автобусную остановку. Спрашиваем: "Как доехать до Артема?" Двое мужчин с недоумением смотрят друг на друга: "Артем, Артем... Слушай, где это? А, это же Диконка!" Артем в 1961 году большинство криворожан знало еще как Диконку, поселок помещицы Диконской. Проехали мы троллейбусом четыре остановки до Кировки, района шахты им.Кирова. Дорога шла по высокому обрывистому берегу реки Саксагань, с выходами наружу сине-красных пластов железной руды. Пейзаж грандиозный. Сейчас это уже недействующая дорога, реки тоже нет - спрятана под землю. Склоны по-прежнему впечатляют.
На Кировке мы пересели в автобус №6 и доехали до площади Артема. Она еще была вымощена булыжником.
Артем тогда был как полуостров, соединенный с материком-городом единственной дорогой, которая проходила через "третью столовую". Въехать и выехать с него можно было только по этой дороге автобусами №6 и №6а, маршруты обслуживались старыми "ЛАЗами". Автобус № 6а ездил по маршруту площадь Артема - площадь Ленина (ныне Освобождения), то есть, как у нас говорят, в город. А № 6 - ходил по маршруту площадь Артема - Карнаватка, через Техбазу.
Немного позже эти маршруты увеличились на одну остановку и стали ходить до 4-й горбольницы, в которой работала моя мама.
Мы дня три прожили у родителей Эдика Скорого, узловского приятеля отчима, на улице Качалова. Нашли квартиру - маленькую комнатушку в частном доме на Екатериновке - и переехали туда. Дом находился на самой окраине поселка, от площади Артема до него надо было топать минут двадцать в хорошем темпе. Через 50 м был довольно глубокий овраг, в котором били родники и ручейком сбегали в Саксагань. За лето я полюбила это место. По краю оврага спускалась на скалистый берег реки, любовалась открывающимся видом, закапывала под стеклышко свои девчачьи клады с бусинками, пуговицами и фантиками. Ходила одна (что для нынешнего времени немыслимо) и не боялась.
Наши хозяева - Федоровы, молодая семья и пожилая женщина, то ли мать, то ли бабушка хозяина. Николай работал шахтером на Северной и учился во Всесоюзном заочном художественном институте. Помню, что он рисовал маслом картины, в основном это были копии с известных русских художников-реалистов. Его супруга Нина сидела дома с 2-хлетним сыном Коленькой. Коленьку иногда доверяли мне нянчить. Я возила его в низенькой деревянной каталке на маленьких колесиках. Один раз увезла на висячий мост, по которому шахтеры с Екатериновки попадали на Северную, и возила по нему. Коленьке нравилось, требовал еще. Слава богу, все обошлось благополучно.
За поселком, там, где сейчас собор, детская больница №4 и где заканчивается кольцом Артема улица Мелешкина, были бескрайние колхозные поля и посадки. Женщины поселка иногда по 6-7 человек собирались и шли в поле якобы за бессмертником, но попутно успевали наломать колхозной кукурузы. Пару раз Нина брала с собой и меня. Один раз наткнулись на объездчика на лошади и бросились врассыпную в разные стороны. Я так в жизни больше не бегала!
Судьба Федоровых, в то время дружной и любящей семьи, сложилась трагически. Моя мама от кого-то из их соседей знала подробности, но я не запомнила. Знаю только, что Коля в 80-х годах попал за решетку, от переживаний умерла его мама Нина, у которой было больное сердце, а через несколько лет и отец. Коля после первой ходки пошел по этапам, в тюрьме и умер. У него была сестра, моложе его лет на 10-12, о ее судьбе ничего мне неизвестно.
Жили мы на квартире у Федоровых до 6 ноября 1961 года. К празднику Октября приурочили сдачу дома на 37-ом квартале, позже улица Перовской, в котором мама меньше, чем через полгода после приезда, получила трехкомнатную квартиру на 4-ом этаже от своей медсанчасти. В этой квартире за 47 лет, до 2008 года, в разное время жило пять поколений нашей семьи - бабушка, мама, мы, наши дети и внуки.
А на площади Артема до сих пор стоит памятник тому самому Артему, который по терминологии послемайдановской Украины был сепаратистом.
Для сравнения обязательно помещу современное фото.
Вот современная площадь Артема - фото от 30.08.2014г., сделанное Сашей, сыном моей сотрудницы Оли, ныне проживающей на покинутом мной Артеме.
