Общее о Боге.

 

Лактаций. О смерти преследователей.

тобы явить в нем великие и многочисленные примеры, на которых бы потомки удостоверились в том, что Бог един и что он, как судья, наложил вполне достойную кару на нечестивцев и гонителей. 

Лактаций. Божественные установления.

Бог же, если Он совершенен, как должно быть, не может существовать иначе, как только один, чтобы в Нем пребывало все. Следовательно, у богов должна быть менее совершенная добродетель и более слабое могущество, ибо каждый в отдельности лишен того, что пребывает в других.

Лактаций. Божественные установления.

Итак, необходимо, чтобы мир подчинялся воле одного Бога. Ведь если возможности отдельных частей не опираются на единую заботу, не может быть общего успеха, когда каждый в отдельности ни о чем больше не заботится, как только о своем личном. Так же и в военном деле, если нет одного вождя или руководителя. Ведь если в одном войске было бы столько же полководцев, сколько легионов, когорт, клиньев, фланговых отрядов, прежде всего не могла бы построиться боевая линия, когда бы каждый действовал на свое усмотрение. И нелегко было бы [таким войском] править или руководить, ибо все следовали бы своим решениям, чья несогласованность вредила бы больше, чем это возможно. Так и в управлении вселенной, если бы Бог был не один, Которому принадлежит забота обо всем сущем, все бы рухнуло и погибло.

Лактаций. Божественные установления.

Стало быть, остальные уже не боги, а прислуга и члены свиты, которых Тот один великий и могущественный Бог поставил во главе тех сфер, и сами они повинуются Его власти и повелениям. Если они не все равны, то не все они, стало быть, являются богами. Ибо не могут быть равными и тот, кто служит, и тот, кто владычествует. Ведь если Бог есть имя высшего могущества, Он должен быть непреходящим, совершенным, бесстрастным, ничему неподвластным. Следовательно, не являются богами те, кого необходимость заставляет повиноваться одному великому Богу. Но так как те, кто верят в существование многих богов, заблуждаются не без причин, несколько позже мы откроем причину этого заблуждения. Теперь же с помощью свидетельств мы докажем единство божественного могущества.

Лактаций. Божественные установления.

Следовательно, у Бога нет имени, так как Он один: ибо не нужно собственное имя, кроме тех случаев, когда множество требует различения, чтобы каждую личность ты мог определить своим знаком и наименованием. У Бога же, так как Он всегда один, собственное имя есть Бог.

Лактаций. Божественные установления.

Но когда я думаю об этом, я не могу считать его Высшим Богом, ведь я вижу, что было что‑то древнее его: разумеется, это небо и земля. Я же ищу того Бога, до Которого вообще ничего не существовало. Им должен быть Тот, Кто само небо воздвиг и создал землю.

Лактаций. Божественные установления.

Однако позволим, следуя принципам и манере академиков, свободно говорить людям и думать то, что им хочется. Обсудим сами высказывания. Он говорит: «Невозможно, чтобы материя вещей была создана Богом». На каком основании ты утверждаешь подобное? Ведь ты ничего не сказал о том, почему это невозможно. Мне же, размышляющему, наоборот, кажется весьма даже вероятным и не случайным, что в Боге пребывает нечто большее, хотя ты и низводишь Его до немощи человека, не отводя Ему ничего другого, кроме способности доводить до совершенства. Чем же тогда та божественная сила отличается от человека, если, как и человек, Бог не имеет большей способности, если не может ничего создавать иначе, как [только] из чего‑то, служащего Ему материалом? Если бы это было так, Он обладал бы несовершенной добродетелью и должен был бы считаться прежде всего организатором материи. Каким же именем следует называть того, кто могуществом превосходит Бога? Ибо созидать свое — превосходнее, нежели обрабатывать чужое.

Лактаций. Божественные установления.

Вот и остроумнейший из всех стоиков Сенека видит, что природа есть не что иное, как Бог. «Стало быть, — говорит 0н). — не прославляем ли мы Бога, добродетель которого естественна [naturalis]? Ибо он не обрел ее у кого‑то другого. Напротив, мы славим Бога, несмотря на то, что доблесть, которую он сам себе дал, естественна для него; ибо ведь Бог сам есть природа». Итак, когда ты, Цицерон, признаешь начало природных вещей, но отнимаешь его у Бога, ты увязаешь в той же самой луже, из которой пытаешься вылезти. Ибо ты отрицаешь, что Бог сотворил материю, и в то же время признаешь, что именно Он ее создал, искажая лишь имя. За этим следует нелепое сравнение: «Как зодчий, — говорит он, — когда намеревается что‑то построить, не сам создает материал, но использует тот, который у него уже есть, как скульптор использует воск, также следовало бы, чтобы у этого Божественного Провидения была под рукой материя, не та, которую бы оно создало, но та, которую бы оно имело в готовом виде». Нет, не следовало бы. Ибо Бог был бы менее могущественным, если бы творил из готовой материи, что свойственно человеку. Мастер ничего не изготовит без древесины, так как сам древесину изготовить он не в состоянии. А отсутствие возможности — это свойство человеческой слабости. Бог же создает Сам Себе материю, ибо может. Так как наличие [любой] возможности — свойство Бога. Ведь если бы Он не мог, то не был бы и Богом. Человек созидает из того, что есть, так как из‑за смертности он слаб, из‑за слабости — ограничен и умерен в могуществе. Бог же созидает из того, чего нет, так как вследствие вечности Он силен, из‑за силы же — безмерен в могуществе, которое лишено границ и меры, как и жизнь Творца. Что же удивительного в том, что Бог, намереваясь создать мир, создал сначала материю, чтобы творить из нее, и создал ее из того, чего не было? Ибо невозможно, Чтобы Бог что‑то заимствовал из чего‑то, поскольку все заключено в Нем и все исходит из Него. Ведь если бы было что‑то прежде Него и если бы что‑то было сделано не Им, Он лишился бы и могущества Божия, и имени Бога. «Но материя, — скажут, — не сотворена, как и Бог, Который сотворил этот мир из материи». Стало быть, существуют два вечных начала, при этом противоположные друг другу, чего не может быть без разлада и уничтожения. Ведь они неизбежно вступали бы друг с другом в противоборство, поскольку и сила их, и сущность различны. И то и другое вечные начала не могут сосуществовать; если они различны между собой, то неизбежно одно превосходило бы другое [в вечности].

Лактаций. Божественные установления.

Он будет пребывать вечно там, где всегда был, ибо Он никем не рожден, ни от кого не получил начала. Рождение Его [nativitas eius] не требовало никакого вещества, которое, изменяясь, разрушало бы Его. Он существует Сам по Себе, как мы говорили в первой книге, и потому Он таков, каким захотел быть: бесстрастный, неизменный, нетленный, блаженный и вечный.

Лактаций. Божественные установления.

Эпикур называет Бога блаженным и не подверженным порче, так как Он является вечным. Блаженство ведь должно быть совершенным, чтобы не было ничего, что могло бы его разрушить, уменьшить или изменить.

Лактаций. Божественные установления.

Что истинный Бог есть Отец и в то же время Господь, не ведают ни те, ни другие: ни почитатели богов, ни сами учителя мудрости. Ведь они или вообще ничего не почитают, или придерживаются ложной религии, или если даже и сознают силу и власть высшего Бога, как Платон, говоривший, что создатель земли — один Бог, и Марк Туллий, признававший, что человек в результате некоего прекрасного творения был произведен на свет Высшим Богом, то невоздают Ему должного поклонения как высшему Отцу, что было бы [на их месте] разумно и естественно.

Лактаций. Божественные установления.

Ибо Он сотворил человека, а прежде человека создал небо и землю. Лишь один должен называться Отцом — Кто сотворил, лишь один должен считаться Господином — Кто правит, Кто имеет истинную и вечную власть на жизнь и на смерть. Кто не Чтит Его, тот неразумный раб, который либо бежит от своего господина, либо не знает его, и нечестивый сын, который либо ненавидит истинного отца своего, либо не ведает его.

Лактаций. О гневе Божьем.

Они либо не знают, что Бог не имеет никакой наружности, либо полагают, что Им не движет никакая страсть, так как всякая страсть является проявлением слабости, которая чужда Богу. С третьей низвергаются те, кто, хотя и знают Посланника Божия и Создателя Его божественного и нетленного храма, все же или не принимают Его, или принимают иначе, нежели требует вера.

Лактаций. О гневе Божьем.

Но чтобы разговор шел по порядку, нам необходимо сде­лать некоторое разграничение и следовать ему. Поскольку гнев и ми­лость различны и противоположны, то следует или признать за Богом гнев и лишить Его милости, или лишить Его как одного, так и другого, или отнять у Него гнев и признать за Ним милость, или оставить за Ним как одно, так и другое.

Лактаций. О гневе Божьем.

и если Он ни­кому не причиняет зла, то Ему ничего не остается, кроме как быть нежным, спокойным, благодетельным и милосердным. В самом деле, при том лишь условии Он может называться Всеобщим, Всеблагим и Великим Отцом, что в Нем проявляется божественная и небесная при­рода.

Лактаций. О гневе Божьем.

Итак, кто любит, тот и ненавидит, а кто ненавидит, тот и любит. Ведь существуют и те, кого следует любить, и те, кто вызывает нена­висть. И как тот, кто любит, несет благо тем, кого он любит, так и тот, кто ненавидит, чинит зло тем, кто вызывает ненависть. Так как этот довод верен, его никоим образом нельзя разрушить. Стало быть, суждение тех, кто присваивают Богу одно и лишают Его другого, явля­ется не менее пустым и ложным, чем мнение тех, забирают у Бога и то и другое.

Лактаций. О гневе Божьем.

После этого и сам Со­крат, и ученик его Платон, и стоики, и перипатетики, которые из школы Платона, словно ручейки, потекли в разные стороны, придерживались той же мысли, что и древние. А позже Эпикур, хотя он и говорил, что Бог существует, поскольку необходимо, чтобы в мире присутствовало что-то выдающееся, исключительное и блаженное, все же утверждал, что нет никакого Провидения.

Лактаций. О гневе Божьем.

Но позже, в те времена, когда фило­софия уже увядала, появился некий Диагор Мелосский, который го­ворил, что вообще нет никакого Бога, за это суждение прозванный Безбожником, а также Феодор Киренский.

Лактаций. О гневе Божьем.

Пифагор также не скрывает, что существует один Бог, говоря, что это бестелес­ный разум, который, будучи разлит по всей природе вещей, дает всем живущим жизненную силу. Антисфен также говорил в Физике, что существует один исконный Бог, сколько бы народы и города не имели своих местночтимых богов. Аристотель почти то же самое утверж­дает со своими перипатетиками и Зенон — со своими стоиками. Но долго перечислять суждения отдельных философов, которые, хотя и используют разные имена, все же сходятся в том, что одна власть управляет миром. Тем не менее, хотя и философы, и поэты, и даже те, кто почитают богов, часто признавали Высшего Бога, все же никто из них никогда не стремился узнать о Его культе и почестях, никто не рассуждал [об этом], ибо, считая Бога вечно блаженным и неподвер­женным умалению, они думали, что Он ни на кого не гневается и пото­му не нуждается ни в каком культе. Ведь не может быть религии там, где нет никакого страха.

Лактаций. О гневе Божьем.

Потому, говорит Эпикур, Бог совершенен и благ, что всегда безмятежен.