1) Искушение в пустыне.
Григорий Чудотворец. Двенадцать глав о вере.
В пустыне был искушаем не потому, чтобы Сам подлежал искушению, но чтобы наши искушения противопоставить вызову искусителя, дабы показать тщету искусителя. Посему Он говорит: «дерзайте: Я победил мир» (Иоан. 16:33), опять выставляя не божественное начало, но являя Свою собственную плоть победительницей страдания, смерти и тления, чтобы посредством плоти, чрез которую грех вошел в мир, и чрез грех смерть царствовала над всеми людьми (Рим. 5:12 сл.), через ту же плоть по подобию осудить грех во плоти (Рим. 8:3), победить начальника греха — искусителя, упразднить смерть, чтоб ей не царствовать, во гробе тела уничтожить тление, явить Собою начаток воскресения, чтобы затем господствовало в мире начало правды и чтобы царство небесное благовествовалось людям и совершилось общение Бога с людьми.
2) Божественная Благодать.
Григорий Чудотворец. Беседа на Благовещение Пресвятой Богородицы.
Не исследуй благодати по законам естества; ибо благодать не терпит подчинения законам естества.
3) Писание.
Григорий Чудотворец. Подробное изложение веры.
Видишь, что всюду в Писании Дух проповедуется Божиим, и нигде не называется созданным. Что же могут сказать нечестивые, когда Господь послал учеников крестить во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Матф. 28:19)?
4) Христианская жизнь. Слушащие, согрешающие.
Григорий Чудотворец. Канонические правила Православной Церкви с толкованиями.
Аще которые сопричислились к варварам, и с ними, во время своего ленения, забыв, яко были Понтийцы и Христиане, и ожесточясь до того, что убивали единоплеменных своих, или древом, или удавлением, такожде указывали не ведущим варварам пути или домы: таковым должно преградити вход даже в чин слушающих, доколе что либо изволят о них, купно сошедшеся, святые отцы, и прежде их Дух Святый.
Григорий Чудотворец. Канонические правила Православной Церкви с толкованиями.
Плач бывает вне врат молитвеннаго храма, где стоя согрешивший должен просити входящих верующих, дабы они помолились за него. Слушание бывает внутри врат в притворе, где грешник должен стояти до моления об оглашенных, и тогда исходити. Ибо правило глаголет: слушав Писание и учение, да изженется, и да не сподобится молитвы. Чин припадающих есть, когда кающийся, стоя внутри врат храма, исходит вместе с оглашенными. А чин купно стоящих есть, когда кающийся стоит купно с верными, и не исходит с оглашенными. Конечное же есть, причастие Святых Тайн.
5) Человеческая природа, душа, тело. Свойственное человеческой природе. Действие Бога в человеке.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
Ибо ей от природы свойственно прежде всего быть там, где находится ум. Но если даже и кажется тебе, что она в клетке, то она только потом помешается туда твоим воображением; поэтому никаким образом нельзя воспрепятствовать ей быть там, где бы она ни пожелала быть, тем более она совершенно и во всех отношениях может быть только там и естественно должна считаться пребывающею там, где находится место и цель ей одной свойственной и с нею сообразной деятельности.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
а быть мужественными, оставаясь твердыми во всех названных навыках и не отступая от них ни добровольно, ни под давлением какой либо необходимости, но соблюдая их и удерживая названныя [приобретения] в своей власти. Сущность этой добродетели состоит в том, что она защищает и сохраняет утвердившияся воззрения.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
При этом он не имеет, — если сказать правду, — никакого другого основания, кроме безотчетнаго влечения к названным философским учениям, и не имеет другого основания для оценки того, что считает истинным, — да не покажутся мои слова странными, — кроме неразборчиваго случая. Каждый любит то, с чем он случайно встретился в начале, и, как бы связанный этим, уже не в состоянии внимать чему либо иному, даже если бы он мог доказать истинность собственных взглядов во всех отношениях и ложность взглядов противников и имел помощь со стороны разума, после того, как без его помощи пожертвовал собою и отдался без разсуждения, как вещь, которую находят, тем основаниям, которыя раньше овладели им. Но эти основания вводят в заблуждение своих приверженцев как в других вещах, так особенно в самом важнейшем и самом необходимом из всего — в богопознании и в благочестии. И тем не менее [такие люди] остаются в них некоторым образом связанные, и никто уже не может легко освободить их, как из болота на обширнейшей и трудно проходимой равнине, которое тем, кто однажды попал в него, уже не дает возможности спастись ни возвращением назад, ни переправой на другую сторону, но удерживает их в себе до смерти. Или [как не возможно спасение] из обширнаго, густого и высокаго леса, в который вошел путник, конечно, имеющий намерение выйти из него и снова оказаться в чистом поле; но он не в состоянии [достигнуть этого] вследствие обширности и густоты леса; он бросается в нем во все стороны, находит внутри какие-то непрерывные пути и ходит в разных направлениях, не найдет ли случайно выхода по какому нибудь из них; но они ведут только внутрь и никак не наружу, потому что это пути, предназначенные исключительно для леса; наконец, путник, уставши и выбившись из сил, когда все как будто действительно обратилось в лес, и уже на земле нет никакого жилища, решает остаться там, поставивши себе хижину, и подыскать для себя, насколько возможно, открытое место.
Григорий Чудотворец. К Татиану краткое слово о душе.
Итак, прежде всего я покажу, какою познавательною силою, согласно своей природе, может быть постигнута душа; потом, чем доказывается ея существование; затем по порядку, сущность ли она или свойство; потом вслед за этим, она — тело, или безтелесна; далее, проста она, или сложна; Затем еще, смертна или безсмертна; наконец, разумна или неразумна.
Ибо эти вопросы больше всего обыкновенно изследуются в разсуждении о душе, как главнейшие и могущие характеризовать ея особенности.
Григорий Чудотворец. К Татиану краткое слово о душе.
Все существующее или познается чувством, или постигается мышлением. И то, что подлежит чувству, имеет достаточное доказательство в самом чувстве, ибо вместе с прикосновением оно создает в нас и образ подлежащаго предмета. Постигаемое же мышлением познается не само в себе, а в своей энергии. Поэтому душа, будучи непознаваемой сама в себе, естественно должна познаваться из ея действий.
Существует ли душа?
II. Наше тело, когда движется, то приводится в движение или отвне или извнутри. Что оно приводится в движение не извне, ясно из того, что оно движется и тогда, когда его не толкают и не влекут, как это бывает с неодушевленными телами. И с другой стороны, когда оно приводится в движение извнутри, то движется не в силу естественной необходимости, как огонь. Ибо последний не перестает двигаться, пока он есть огонь, подобно как и тело, сделавшись мертвым, не движется, хотя и остается телом. Следовательно, если тело не приводится в движение извне, подобно неодушевленным предметам, и не движется в силу физической необходимости, подобно огню, то ясно, что оно приводится в движение душой, которая подает ему и то, что оно живет. Итак, если доказано, что душа подает жизнь нашему телу, то должна существовать сама по себе и душа, познаваемая из ея действий.
Григорий Чудотворец. К Татиану краткое слово о душе.
Сущность ли душа?
III. Что душа — сущность, это доказывается таким образом: прежде всего тем, что определение сущности по справедливости может быть приложено и к ней. Оно таково: сущность есть то, что будучи тожественным и численно единым способно попеременно воспринимать противное. Что душа сама, не отступая от собственной природы, попеременно принимает противное, это ясно всякому, ибо в ней наблюдаются справедливость и неправда, мужество и трусость, умеренность и распущенность, хотя они и противоположны. Поэтому, если свойство сущности быть способной попеременно воспринимать в себя противоположное, и если доказано, что душа допускает такое определение, то, следовательно, душа — сущность. Затем, так как тело — сущность, то необходимо, чтобы и душа также была сущностью, ибо невозможно, чтобы оживотворяемое было сущностью, а оживотворяющее было бы несущностью. Неужели кто-нибудь может утверждать, что не-сущее есть причина сущаго; или еще, [только] безумец может говорить, что то, что в своем существовании зависит от чего-либо и без чего оно не может существовать, является причиной того, от чего оно зависит.
Григорий Чудотворец. К Татиану краткое слово о душе.
Если же она смешана или слита, то душа была бы многочастной, а не простой, и лишилась бы свойственнаго душе понятия. Ибо многочастное может быть разделено и разрушено; а то, что может быть разрушено, сложно; то, что сложно, имеет троякое измерение, а что имеет три измерения, то тело. Тело же, будучи приложено к телу, увеличивает объем; но душа, находясь в теле, не увеличивает объема, но скорее оживотворяет. Следовательно, душа не будет телом, но безтелесна.
Григорий Чудотворец. К Татиану краткое слово о душе.
Последовательно, думаю, простому надлежит быть безсмертным; а каким образом, — выслушай. Среди существующаго нет ничего, что было бы разрушительным само для себя, — впрочем, и от начала [такого] не существовало. Ибо то, что подвергается повреждению, повреждается от противоположнаго; почему все, что подвергается повреждению, может быть разрушено; а что может быть разрушено, то сложно, сложное же многочастно; но что составлено из частей, как известно, составляется из различных частей; различное же не тождественно. Итак, душа, будучи простою и несоставленною из различных частей, несложною и неразрушимою, по этой причине должна быть нетленной и безсмертной.
Григорий Чудотворец. К Татиану краткое слово о душе.
Что наша душа разумна, это можно было бы показать на основании многих данных, и прежде всего на основании того, что она изобрела полезныя для жизни искусства. Ведь не просто и не случайно, как может быть кто-нибудь скажет, появились искусства, так как нельзя доказать, что они праздны и безполезны для жизни. Поэтому, если искусство содействует тому, что полезно для жизни, а полезное похвально, похвальное же должно быть совершено разумом, а искусства — изобретение души, — следовательно, наша душа разумна.
Григорий Чудотворец. О возможности и невозможности страданий для Бога.
Ибо если бесстрастие Божие не допускает человеческих страданий, то почему я не мог бы смело ответить тебе, сказав, что природа Бога противится Его воле? Отсюда, как я прежде сказал, бесстрастная природа Божия могущественнее Его воли, хотя бы последняя была Бог». Далее, так как многие из тех, которые пришли, ожидали, что я отвечу на так поставленный мне вопрос, я тотчас охотно дал ему следующий ответ: «Возлюбленный Феопомп, справедливость требует, чтобы мы говорили и понимали, что человек, природа которого состоит из души и тела, не может делать чего-либо такого, что было бы противно его воле, так как организация его природы и строение его тела связаны законом Творца. Вследствие этого принуждения необходимости, которая сильнее человека, человеческая воля не может свободно совершать все то, к чему она стремится, поскольку как природа, так и воля — каждая влечет человека в свою сторону. Поэтому человек во всех отношениях ниже своего Творца.
6) Ереси, еретики.
Григорий Чудотворец. Двенадцать глав о вере.
Если кто говорит, что Христос воспринял часть человека, и не исповедует Его по подобию нашему во всем, кроме греха, анафема да будет. Изъяснение. Как кто-нибудь может сказать, что Христос воспринял часть человека, когда Сам Господь говорит: «душу Мою полагаю за овец, чтобы опять принять ее» (Иоан. 10:15, 17), и: «плоть Моя истинно есть пища, и кровь Моя истинно есть питие», и: «ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную» (Иоан. 6:55—56).
Григорий Чудотворец. Двенадцать глав о вере.
Если кто говорит, что тело Господа без души или без ума, и не исповедует Его совершенным во всем человеком, единым и тем же, да анафемствуется. Изъяснение. Как же может кто-нибудь говорить, что тело Христа без души и без ума? Ибо возмущение, и печаль, и туга не являются указанием ни на тело без души, ни на душу без ума, ни на непреложное Божество, ни на призрачность, ни на недостатки человеческой немощи; но Слово в Себе Самом дало доказательство наших страстей, принявши на Себя страстное, как написано, что«Сам Он принял немощи наши и понес болезни наши» (Ис. 53:4; Матф. 8:17). Ибо возмущение, и печаль, и туга — болезни души; а утомление, и сон, и поранение тела — немощи плоти.
Григорий Чудотворец. Двенадцать глав о вере.
Если кто говорит, что Христос явился миру призрачно, и не исповедует Его пришедшим во плоти, анафема да будет. Изъяснение. Как может кто-нибудь сказать, что призрачно явился миру Христос, в Вифлееме родившийся и подвергшийся обрезанию плоти, и Симеоном носимый, и двенадцать лет воспитываемый, и родителям повиновавшийся, и во Иордане крестившийся, и на кресте пригвожденный, и из мертвых восставший?
Григорий Чудотворец. Подробное изложение веры.
Страшное же дело замышляют некоторые против Святой Троицы, утверждающие, что нет трех Лиц, как бы вводя безъипостасное Лице. Посему мы бежим от Савеллия, говорящаго, что один и тот же есть Отец и Сын; он утверждает, что Отец есть глаголющий, а Сын есть Слово, пребывающее в Отце и открывшееся во время творения, потом же, по исполнении его, возвращающееся в Бога. (То же самое он говорит и о Святом Духе).
14. Мы же веруем, что три Лица, имея единое Божество, являются как Отец и Сын и Святый Дух; ибо Божество, свидетельствуемое естественно единым в Троице, утверждает единство естества, поелику это [т. е. божественное естество] является собственным Отцу согласно написанному: един Бог Отец (1 Кор. 8:6), прирождено ( πατρῶ@ον ) и Сыну, по сказанному: Слово было Бог (Иоан. 5:1), по естеству присуще и Духу быть Духом Божиим, как говорит Павел: вы — храм Божий, и Дух Божий живет в вас (1 Кор. 3:16).
15. Ибо Лице каждаго показывает, что оно существует самостоятельно и ипостасно; Божество же является собственным Отцу, и когда бы ни говорилось об едином Божестве трех, этим свидетельствуется, что свойственное Отцу присуще Сыну и Духу; так что если будет сказано, что в трех лицах единое Божество, то этим и троичность утверждается, и единство не разсекается, и единство Сына и Духа с Отцем по естеству исповедуется. Если же кто говорит, что и Лице одно, как и Божество одно, то невозможно, что бы два в едином были [только] как бы единым
7) Призрачность человеческой природы Христа.
Григорий Чудотворец. Двенадцать глав о вере.
Если кто говорит, что Христос явился миру призрачно, и не исповедует Его пришедшим во плоти, анафема да будет. Изъяснение. Как может кто-нибудь сказать, что призрачно явился миру Христос, в Вифлееме родившийся и подвергшийся обрезанию плоти, и Симеоном носимый, и двенадцать лет воспитываемый, и родителям повиновавшийся, и во Иордане крестившийся, и на кресте пригвожденный, и из мертвых восставший?
8) Представления о Вселенной. Общие представления.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
или как садовник с деревом, которое, правда, дико и не приносит благородных плодов, однако не совсем негодно, если кто с искусством садовника возьмет благородной росток и привьет ему, [сначала] сделавши расщелину посредине, потом опять соединивши и связавши, пока оба не срастутся в одно, как два слившиеся источника, — ибо можно видеть в некотором роде так смешанное дерево, правда, не настоящей породы, но из безплоднаго сделавшееся плодовитым, на диких корнях приносящее плоды прекрасной маслины.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
Ибо многообразна эта часть философии [т. е. диалектика], приучающая не безразсудно и не как случится соглашаться на доказательства и снова отклонять их, но точно изследовать не только то, что бросается в глаза, - ибо много замечательнаго самого по себе и блестящаго под покровом благородных речей, проникло в мои уши, как еслибы оно было истинным, тогда как на самом деле оно было внутри испорчено и лживо, но вырывало у меня и получало признание своей истинности, а спустя немного изобличалось как дурное и недостойное доверия, напрасно притворявшееся истиной, — и он легко показывал мне, что я смешным образом был обманут и необдуманно свидетельствовал о том, о чем менее всего должно было свидетельствовать.
Григорий Чудотворец. К Татиану краткое слово о душе.
Последовательно, думаю, простому надлежит быть безсмертным; а каким образом, — выслушай. Среди существующаго нет ничего, что было бы разрушительным само для себя, — впрочем, и от начала [такого] не существовало. Ибо то, что подвергается повреждению, повреждается от противоположнаго; почему все, что подвергается повреждению, может быть разрушено; а что может быть разрушено, то сложно, сложное же многочастно; но что составлено из частей, как известно, составляется из различных частей; различное же не тождественно. Итак, душа, будучи простою и несоставленною из различных частей, несложною и неразрушимою, по этой причине должна быть нетленной и безсмертной.
Григорий Чудотворец. К Татиану краткое слово о душе.
Что наша душа разумна, это можно было бы показать на основании многих данных, и прежде всего на основании того, что она изобрела полезныя для жизни искусства. Ведь не просто и не случайно, как может быть кто-нибудь скажет, появились искусства, так как нельзя доказать, что они праздны и безполезны для жизни. Поэтому, если искусство содействует тому, что полезно для жизни, а полезное похвально, похвальное же должно быть совершено разумом, а искусства — изобретение души, — следовательно, наша душа разумна.
Григорий Чудотворец. К Филагрию о единосущии.
однако же в своей сущности не претерпевает никакого ущерба от такого деления (потому что хотя положением рек течение и разделяется, однако оно имеет одно и то же качество влаги; ибо если и кажется, что каждая из названных рек и отделяется большим разстоянием [одна от другой] и далеко отстоит от источника, однако, вследствие непрерывности потока, имеет начало соединенным с первоисточником), — подобным образом и Бог всяческих благ, Властитель истины и Отец Спасителя, первая Вина жизни, Древо безсмертия, Источник присносущной жизни, ниспославший к нам как бы двойной поток — умопостигаемый дар Сына и Святаго Духа, и Сам не потерпел какого-либо ущерба в Своей сущности (ибо Он не подвергся какому-либо умалению вследствие Их пришествия к нам), и Они пришли к нам и тем не менее остались неотлучными от Отца. Ибо, как я сказал в начале, естество Совершеннейших нераздельно.
Григорий Чудотворец. О возможности и невозможности страданий для Бога.
например, саламандра, которая может презирать пламя, и как адамант, когда по нему ударяют железом, — ибо все это, как мы сказали, не в воображении только или в мысли остается невосприимчивым к страданиям, — так вот, если саламандра, подвергаясь действию огня, остается невредимой, не претерпевая никакого ущерба от своего соприкосновения с огнем, если, говорю, материальные существа, по-видимому, не испытывают никакого изменения в своей субстанции, даже когда смешиваются с другими существами, производящими повреждение, но, напротив, остаются целыми и невредимыми и не лишаются ничего из своей сущности, — то какое препятствие или какое затруднение мы найдем в том, что нетленная сущность Бога остается бесстрастной, даже когда входит в соприкосновение с вещами, причиняющими страдание?
Григорий Чудотворец. Переложение Екклезиаста.
Я же думаю, что нет ничего, о чем можно было бы сказать что-нибудь свежее, или же, сравнивши, найти новое, совершенно неизвестное древним. Но подобно тому, как прошлое покрыто забвением, так и настоящее для тех, кто будет после, затемнится от времени.
9) Григорий Чудотворец о себе.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
Первоначальное мое воспитание от самаго рождения проходило под наблюдением родителей, а нравы в отеческом доме уклонялись от пути истины. Что я освобожусь от них, этого, я думаю, и никто другой не ожидал, и не было никакой надежды у меня самого, так как я был еще дитятей и неразумным и находился под властью отца, преданнаго идолопоклонству. Потом — потеря отца и сиротство, которое, может быть, было для меня началом истиннаго познания.Ибо тогда в первый раз я обратился к спасительному и истинному слову, не знаю как [это произошло], более ли по принуждению или добровольно. Ибо какая способность суждения могла быть у меня в четырнадцатилетнем возрасте? Между тем с того времени это священное слово тотчас начало, так сказать, посещать меня, потому что в нем именно достиг полнаго выражения всеобщий разум человечества; однако, тогда оно посетило меня в первый раз.Я считаю, — если и не издавна, то, по крайней мере, когда размышляю об этом теперь, — немаловажным признаком священнаго и дивнаго промышления обо мне именно это стечение обстоятельств, которое может быть так расчислено по годам, чтобы, с одной стороны, все, что предшествовало этому возрасту, насколько оно состояло из дел заблуждения, могло быть отнесено на счет моей незрелости и неразумия, и чтобы священное слово напрасно не было вверено душе, еще не владеющей разумом, но, с другой стороны, чтобы, когда она сделается уже способною к разумной деятельности, она не была лишена, если даже и не божественнаго и чистаго разума, то, по крайней мере, страха, сообразнаго с этим разумом, и чтобы человеческий и божественный разум одновременно достигли господства во мне, один — помогая мне неизъяснимою для меня, но ему свойственною силою, а другой — воспринимая эту помощь. Размышление об этом исполняет меня одновременно и радостью и страхом, когда, с одной стороны, это водительство возвеличивает меня, но, с другой стороны, я боюсь, что, даже удостоенный столь великаго, я тем не менее не достигну цели.Однако, не знаю каким образом, моя речь слишком задержалась на этой части [моего повествования]; с одной стороны, я хотел бы подробно изложить дивное направление меня к этому мужу, однако, с другой стороны, с самаго начала поспешаю и доселе говорю кратко, чтобы перейти к следующему по порядку, не потому, что будто я воздал должную хвалу или благодарение и почтение тому, кто так управил меня, — да не буду высокомерным, употребляя такия выражения и в то же время не говоря ничего достойнаго, — но потому, что я просто предлагаю повествование или открытое исповедание или как иначе приличным образом можно назвать это.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
внушил мысль одному из моих учителей, которому поручено было только наставить меня в латинском языке, — не для того, чтобы я достиг в нем совершенства, а чтобы я и в этом языке не был совершенно несведущим; но случайно он имел некоторыя познания и в законах.Внушивши ему эту мысль, он чрез него склонил меня изучать римские законы. И муж тот делал это с большою настойчивостью. Я позволил убедить себя, но больше из желания доставить удовольствие мужу, чем из любви к тому знанию.Он, взявши меня в качестве ученика, начал учить с большим усердием. При этом он высказал нечто, что сбылось на мне самым истинным образом, именно, что изучение законов будет для меня самым важным запасом на [жизненный] путь, — ибо этим именем [ἐφόδιον ] он назвал это, — захочу ли я быть ритором из тех, которые выступают в судах, или каким либо иным.Он выразился так, имея в виду в своей речи человеческия отношения; а мне прямо кажется, что он предсказывал истину, объятый некоторым вдохновением, которое было скорее божественным, чем проистекало из его собственных мыслей.Ибо когда я волей-неволей начал изучать названные законы, то на меня уже некоторым образом наложены были оковы, и город Берит должен был послужить и причиною и поводом моего пути сюда. Этот город находился недалеко от тогдашняго моего местопребывания, имел, так сказать, более римский отпечаток и считался разсадником названнаго законоведения.A этого священнаго мужа другия дела как бы навстречу мне влекли и привели в эту страну из Египта, из города Александрии, где он жил прежде. Я, конечно, и не умею определить побудительных причин к этому [с его стороны], и охотно пройду мимо них.A между тем для того, чтобы я прибыл сюда и вошел в общение с этим мужем, не было никакой необходимости, насколько это зависело от изучения мною законов, так как возможно было переселиться и в город Римлян.Как же и это осуществилось? Тогдашний правитель Палестины неожиданно взял к себе моего зятя, мужа моей сестры, и против его желания одного только, разделивши с супругою, переместил его сюда, чтобы он помогал ему и разделял с ним труды по управлению народом, — ибо он был несколько сведущ в законах и, без сомнения, еще и теперь.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
Итак, все побуждало меня [к этому путешествию] — убедительныя основания, которыя приводили мне по отношению к сестре, моя собственная наука, к тому же еще и воин, — ибо и о нем должно упомянуть, — который принес с собою разрешение на большее количество, чем нужно было, государственных колесниц и подорожныя в большем числе, именно скорее для меня, чем для одной только сестры.Такова была видимая сторона дела; но были причины, которыя хотя и не были явны, тем не менее были самыми истинными: общение с этим мужем, истинное научение чрез него о Слове, польза, которую я должен был получить от этого для спасения моей души, — [все это] вело меня сюда, — хотя я был слеп и не сознавал этого, но это служило к моему спасению.Итак, не воин, но некий божественный спутник и добрый провожатый и страж, сохраняющий меня на протяжении всей этой жизни как бы на далеком пути, миновавши другия места и самый Берит, ради котораго больше всего я думал устремиться сюда, привел меня в это место и здесь остановил; он все делал и приводил в движение, пока со всем искусством не связал меня с этим виновником для меня многих благ.И божественный ангел, после того как прошел со мною так далеко и передал руководство мною этому мужу, здесь, вероятно, успокоился, не от усталости или изнурения, — ибо род божественных слуг не знает усталости, — но потому что он передал меня мужу, который должен исполнить все, насколько возможно, промышление и попечение обо мне.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
Но он стремился возбудить и развить не только эту сторону моей души, правильная постановка которой принадлежит одной только диалектике, но также и низшую часть моей души: я был изумлен величием и чудесами, а также разнообразным и премудрым устройством мира, и я дивился, хотя и без разумения, и совершенно поражен был глубоким благоговением, но подобно неразумным животным, не умел ничего объяснить. - [так он возбуждал и развивал во мне и эту способность] другими отраслями знаний, именно посредством естественных наук он объяснял и изследовал каждый предмет в отдельности и притом весьма точно до самых первоначальных элементов, потом связывал это своею мыслью и проникал в природу как всего в совокупности, так и каждаго предмета в отдельности, и следил за многообразным изменением и превращением [всего] сущаго в мире, до тех пор, пока своим ясным научением и доводами, которые он частию усвоил от других, частию сам придумал, не принес и не вложил в мою душу, вместо неразумнаго, разумнаго удивления относительно священнаго управления вселенной и совершеннейшим образом устроенной природы. Этому возвышенному и божественному знанию научает для всех возлюбленнейшая физиология. Что же я должен сказать о священных науках — всем любезной и безспорной геометрии и парящей в высотах астрономии? И все это он напечатлевал в моей душе, научая или вызывая в памяти, или не знаю, как нужно сказать. Первую, именно геометрию, так как она непоколебима, он просто делал как бы опорой всего и, так сказать, крепким основанием; a возводя до высочайших областей посредством астрономии, он чрез обе названныя науки, как бы посредством лестницы, возвышающейся до небес, делал для меня доступным небо.
Григорий Чудотворец. Благождарственная речь Оригену.
[к этому стремился] и он [когда] намеревался сделать меня невосприимчивым к скорбям и нечувствительным ко всякаго рода бедствиям, напротив, внутренно упорядоченным, уравновешенным и поистине богоподобным и блаженным.И этого он старался достигнуть свойственными ему мягкими и мудрыми, но вместе с тем и особенно настойчивыми речами относительно моего характера и образа жизни.И он управлял моими внутренними движениями не только своими речами, но в известном смысле также и своими делами, именно посредством изследования и наблюдения душевных движений и чувств, — так как наша душа обыкновенно скорее всего тогда и приводится в порядок из разстройства, когда последнее познается, и из состояния смятения она переходит в определенное и хорошо упорядоченное, - чтобы она как в зеркале созерцала самое себя, именно самыя начала и корни зла, всю свою неразумную сущность, из которой проистекают наши непристойныя страсти, а с другой стороны все, что составляет наилучшую часть ея — разум, под господством котораго она пребывает сама по себе невредимою и безстрастною. Потом, точно взвесивши это в себе самой, она все то, что происходит из низшей природы, ослабляет нас распущенностью или подавляет и угнетает нас унынием, как, например, чувственныя удовольствия и похоти или печаль и страх и весь ряд бедствий, которыя следуют за этого рода состояниями, — все это она должна вытеснить и устранить, возставая против них при самом возникновении и первом возрастании их, и не допускать даже малейшаго увеличения их, но уничтожать и заставлять безследно исчезать.
10) Почитание.
Григорий Чудотворец. Беседа на Рождество Христово.
когда Бог от Бога родился. Но поелику люди оставили Бога, чтобы вместо Него почитать раскрашенные изображения людей, то Бог Слово воспринял образ человека, чтобы, изгоняя заблуждение и возстановляя истину, предать забвению то презренное богопочитание и приобрести Себе честь, должную Богу, поелику Ему подобает слава и поклоление во веки веков.
11) Образ ипостаси.
Григорий Чудотворец. Изложение веры.
Един Бог, Отец Слова живаго, Премудрости ипостасной и Силы и Образа (χαραχτήρ) вечнаго, совершенный Родитель Совершеннаго, Отец Сына Единороднаго. Един Господь, единый от единаго, Бог от Бога, Начертание и Образ Божества, Слово действенное
12) О женщинах.
Григорий Чудотворец. Переложение Екклезиаста.
Искал я среди всех женщин скромности их и не нашел ни в одной. Мужчину благонравного из тысячи можно найти, женщины же — нет.
13) Дева Мария.
Григорий Чудотворец. Беседа на Благовещение Пресвятой Богородицы.
Посему прилично Ангел возгласил Святой Деве Марии, первой из всех: «радуйся, Благодатная, Господь с Тобою» (Лук. 1:28), так как с нею сохранено было все сокровище благодати. Ибо из всех родов одна только сия Дева явилась святою и по телу и по духу, и она одна только носит Того, Кто «глаголом носит всяческая » (Евр. 1:3). И должно изумляться не только телесной красоте ея, но и добродетельному направлению ея души. Посему-то к ней первой из всех Ангел обращается с приветствием: «радуйся, Благодатная, Господь с Тобою» (Лук. 1:28); и не земной жених, но Сам Господь освящения, Отец непорочности, Зиждитель нетления и Податель свободы, Ходатай спасения, Распорядитель и Раздаятель истиннаго мира, из девственной земли создавший человека и из ребра его взявший Еву, – Сей Господь с Тобою и опять из Тебя.
Посему приидите, возлюбленные, и мы, последуя ангельскому хвалению, благомысленно воздадим по силам говоря: «радуйся, Благодатная, Господь с Тобою» (Лук. 1:28).
Григорий Чудотворец. Беседа на Рождество Христово.
По этой причине Он воистину родится от Девы, девство которой сохранит невредимым. Поелику же первая дева пала, обольщенная сатаной, то Деве Марии Он дал вестника в лице Гавриила, чтобы дева сделалась подобной деве и рождение рождению. Обманутая лестью, Ева произнесла смертоносные речи, а Мария, принявши вестника, родила воплощенное и животворящее Слово. За речи Евы Адам был извержен из рая. Слово же (рожденное) от Девы открыло крест, которым разбойник вошел в рай Адамов. И поелику ни язычники, ни иудеи, ни первосвященники не веровали, что от Бога рожден сын без болезни и без мужа, то по этой причине Он ныне рождается в теле, способном к перенесению страданий, сохраняя непорочным тело (Девы).