26)     Некоторые детали о Писании

Ириней Лионский. Против ересей. Книга 3. Глава XI.

8. Невозможно, чтобы Евангелий было числом больше или меньше, чем их есть. Ибо, так как четыре страны света, в котором мы живем, и четыре главных ветра, и так как Церковь рассеяна по всей земле, а столп и утверждение Церкви есть Евангелие и Дух жизни, то надлежит ей иметь четыре столпа, отовсюду веющих нетлением и оживляющих людей. Из этого ясно, что устрояющее все Слово, восседающее на Херувимах и все содержащее, открывшись человекам, дало нам Евангелие в четырех видах, но проникнутое одним Духом. Как и Давид моля об Его явлении говорит: Ты, сидящий на Херувимах, явися (Пс. 79, 1). Ибо Херувимы имеют четыре лица и их лики суть образы деятельности Сына Божия. Первое животное — говорится — подобно льву (Апок. 4, 7) и характеризует Его действенность, господство и царскую власть; второе же подобно волу, и означает Его священнодейственное и священническое достоинство; третье имело лице человека, и ясно изображает Его явление, как человека; четвертое же подобно летящему орлу; и указывает на дар Духа, носящегося над Церковью. Посему, Евангелия согласны с тем, на чем восседает Христос Иисус. Ибо одно из них излагает Его первоначальное, действенное и славное рождение от Отца, говоря так: в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Бог было Слово. И все произошло чрез Него и без Него ничто не произошло (Ин. 1, 1). Поэтому, Евангелие cиe полно всякой достоверности, ибо таков его характер. Евангелие Луки, нося на себе священнический характер, начинается с священника Захарии, приносящего жертву Богу. Ибо уже готов был телец упитанный, которому предстояло быть закланным ради обретения младшего сына. Матфей же возвещает Его человеческое рождение, говоря: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, сына Авраамова. И еще: Рождество Иисуса Христа было так (Мф. 1, 1, 18). Это Евангелие изображает Его человечество; поэтому, по всему Евангелию Он представляется смиренно чувствующим и кротким человеком. А Марк начинает с пророческого Духа, свыше приходящего к людям, говоря: Начало Евангелия, как написано у пророка Исаии (Мк. 1, 1), и указывает на крылатый образ Евангелия; поэтому, он сделал сжатый и беглый рассказ, ибо таков пророческий Дух. И Само Слово Божие с бывшими до Моисея патриархами беседовало сообразно с Своим Божеством и славою, а для подзаконных Оно представляло священнический и богослужебный чин, после же сего, сделавшись человеком, ниспослало на всю землю дар Святого Духа, покрывая нас Своими крылами. Каков образ действия Сына Божия, таков и вид животных, и каков вид животных, таков и характер Евангелий. Четверовидны животные, четверовидно и Евангелие и деятельность Господа. И, поэтому, даны были человечеству четыре главных завета: один при Адаме до потопа, другой после потопа при Ное [4]; третий — законодательство при Моисее, четвертый же, обновляющий человека и сокращающий в себе все, — чрез Евангелие, вознося и как бы на крыльях поднимая людей в Царство Небесное.

9. При таком положении вещей, суетны и невежественны и кроме того дерзки все те, которые искажают идею Евангелия и привносят видов Евангелия больше или меньше сказанных, — одни для того, чтобы казаться, будто они нашли больше, чем истина, другие же, чтобы укорить распоряжения Божие[5]. Ибо Маркион, отвергая целое Евангелие, и даже сам, отсекаясь от Евангелия, хвалится, что он имеет часть (в благословении) Евангелия. Другие [6], отметая дар Духа, в последние времена по воле Отца излитый на род человеческий, не принимают того вида, какой представляет Евангелие Иоанна, в котором Господь обещал послать Утешителя; но они вместе с сим отвергают и Евангелие и пророческий Дух. Истинно несчастные, которые желают быть лжепророками, конечно. но отвергают у Церкви дар пророчества: они поступают подобно тем, которые 130, из-за лицемерно приходящих удаляются даже от общения с братиями. Понятно, что такие люди (монтанисты) не принимают и апостола Павла. Ибо в послании к Коринфянам он нарочито говорил о пророческих дарованиях и знает мужчин и женщин, пророчествующих Церкви 131. По всему этому они, согрешая против Духа Божия, впадают в непростительный грех. Последователи же Валентина без всякого страха предлагают свои сочинения и хвалятся, что имеют больше Евангелий, чем сколько их есть. Они дошли до такой дерзости, что свое недавнее сочинение озаглавливают "Евангелием истины", хотя оно ни в чем несогласно с Евангелиями Апостолов, так что у них и Евангелия нет без богохульства. Ибо, если выставляемое имя Евангелие истинно, а между тем вовсе не сходно с теми, которые нам преданы Апостолами, то желающие могут узнать, — как самые писания показывают, — что оно не есть преданное Апостолами Евангелие Истины. А что те Евангелия одни суть истинные и достоверные и не может быть их ни больше, ни меньше тех, которые упомянуты выше, это я уже доказал многими доводами. Ибо, когда Бог сотворил все стройно и согласно, то надлежало и Евангелию иметь вид благоустроенный и складный. Исследовав мнение предавших нам Евангелие, на основании их собственных начал, перейдем теперь к прочим Апостолам и исследуем их учение о Боге, а потом послушаем слов Самого Господа.

Строматы. Климент Александрийский. Книга 1. XXIIглава

Священное Писание, включая книги закона и пророков, с еврейского наречия на греческий язык перевели в царствова­ние Птолемея Лага, или, по мнению других, в царствование Птолемея Филадельфа. Рассказывают, что царь проявил свой интерес, а Деметрий Фалерский немало способствовал этому делу. (2) Действительно, еще во время македонского владычества над Азией Птолемей Лаг, желая обогатить основанную им в Александрии библиотеку всевозможными сочине­ниями, указал, чтобы и иудеи перевели на эллинский язык писания своих пророков. (149, 1) И они, будучи тогда подвластны македоня­нам, выбрали из своей среды семьдесят старцев, сведущих в Писа­нии и знающих греческий язык, и послали их со священными книга­ми к Птолемею. (2) И после того, как каждый из этих старцев порознь перевел все священные книги, все семьдесят стали сличать свои пе­реводы и нашли их согласными и по смыслу, и по словоупотреблению. Так Божий промысел способствовал тому, чтобы Писание достигло ушей эллинов. (3) И ничего нет удивительного в том, что оригинальные еврейские пророчества по вдохновению Божию были переведены так, что стали эллинскими пророчествами. Разве не было того же самого и прежде, когда священные книги, погибшие во время пленения иуде­ев Навуходоносором, в царствование Артаксеркса, царя Персидско­го, по божественному вдохновению вновь были написаны Ездрой, левитом и священником?[1][340]

Тертуллиан. Против Маркиона.

Прежде всего, не следует упускать из вида то, что обозначает греческое Писание, говоря о дыхании, а не о духе. 2. Ведь некоторые переводчики с греческого, не заметив различия между словами и не обратив внимания на их особые значения, ставят дух вместо дыхания  и дают еретикам возможность порочить грехом Дух Божий, т. е. Самого Бога

Тертуллиан. Против Маркиона.

Это был наш краткий ответ на твои «Антитезы». Перехожу теперь к разбору Евангелия — не «иудейского», конечно, но понтийского — местами фальсифицированного, <перехожу> к тому, как оно было подготовлено, к его истории, с которой и начинаем. Мы, прежде всего, утверждаем, что авторами евангельского документа были апостолы, которым сия обязанность возвещения Евангелия была назначена Самим Господом. Если среди них и были апостольские мужи, однако не одни лишь они, но вместе с апостолами [и те, что были после апостолов,] ибо проповедь учеников могла бы быть заподозренной в стремлении к славе, если бы ее не поддерживал авторитет учителей, более того, авторитет Христа; авторитет, который сделал апостолов учителями. 2. В самом деле, в нас вложили веру: из апостолов — Иоанн и Матфей, вновь воспламенили ее: из апостольских мужей — Лука и Марк, основывающиеся цг тех же самых принципах в том, что касается одного Бога-Творца и Его Христа, рожденного от Девы, исполнения Закона и пророков. Не имеет значения, что <в Евангелиях > разное расположение повествований, лишь бы было согласие в сущности веры, в чем <у них> с Маркионом согласия нет. 3. Маркион, со своей стороны, Евангелию, своему, конечно, никакого автора не приписал, словно бы не было позволено тому <еретику> придумать название, кому было не зазорно извратить саму сущность. И я бы уже здесь мог остановиться, утверждая, что не следует признавать сочинение, которое не подымает чела, которое не проявляет твердости и не обещает надежности ни полным названием, ни необходимым указанием автора. 4. Но мы предпочитаем вступить в борьбу на всех участках и не пренебрегаем ничем, что может рассматриваться как нам полезное. Ведь и из тех составителей <Евангелий>, которые у нас есть, Маркион, кажется, выбрал для заклания Луку. Но Лука не апостол, но апостольский муж, не учитель, но ученик, меньший, конечно, чем учитель;  настолько, во всяком случае, позднейший, насколько <он> последователь более позднего апостола — без сомнения, Павла, так что, даже если бы Маркион издал свое Евангелие под именем самого Павла, для веры было бы недостаточно одного лишь документа, лишенного поддержки <Павловых> предшественников. 5. Потребовалось бы также то Евангелие, которое Павел получил, которому он поверил и пожелал вскоре, чтобы с этим Евангелием согласовывалось его собственное Евангелие; ведь ради того он пришел в Иерусалим для знакомства и совещания с апостолами, чтобы случайно не подвизаться напрасно, т. е. чтобы верить согласно с ними и благовествовать согласно с ними. Наконец, когда он со знатоками вступил в общение и пришел к согласию относительно правила веры, они соединили свои десницы, а затем распределили проповеднические обязанности, дабы они < шли> к иудеям, Павел же — и к иудеям, и к язычникам. Итак, если сам тот, кто просветил Луку, просил авторитета своих предшественников для своей веры и проповеди, насколько сильнее я буду требовать для Евангелия от Луки авторитета, который был необходим для Евангелия его учителя? 1. Другое дело, если у Маркиона таинство христианской религии берет начало от ученичества Луки. Впрочем, если оно восходит к более раннему времени, то имеет, конечно, уже аутентичное обеспечение, благодаря которому оно дошло до Луки, дабы Лука мог быть принят посредством его свидетельства. 2. Но ведь Маркион, натолкнувшись на Послание к Галатам Павла, бичующего даже самих апостолов как тех, кто неправильно подступает к евангельской истине, и вместе с тем обвиняющего неких лжеапостолов, извращающих Христово Евангелие, силится ниспровергнуть те Евангелия, которые принадлежат собственно апостолам и выходят под их именем или под именем апостольских мужей, чтобы, надо думать, достоверность, которую у них отнимает, придать своему Евангелию. 3. Что же, даже если <Павлом> были обвинены Петр, Иоанн и Иаков, которые почитались столпами, причина этого была очевидна: создавалось впечатление, что они изменяют совместную трапезу из-за лицемерия. Однако, поскольку сам Павел стал всем для всех, дабы приобрести всех, и у Петра мог быть такой замысел совершения чего-либо отличного от того, чему он учил. 3. Далее, если лжеапостолы и вкрались, то также названа и их сущность, требующих обрезания и < соблюдения > иудейских праздников. Кроме того, не за проповедь, но за их образ действий они клеймились Павлом, который равным образом заклеймил бы их, если бы они заблуждались в чем-либо, касающемся Бога Творца или Его Христа. Нужно, стало быть, эти факты разбирать по отдельности. Если Маркион жалуется на то, что апостолы были заподозрены в лицемерии и притворстве вплоть до искажения Евангелия, то он уже и Христа обвиняет, обвиняя тех, кого избрал Христос. Если же апостолы составили безукоризненное Евангелие, будучи порицаемы только за непостоянство в совместных трапезах, а лжеапостолы исказили апостольскую истину, и отсюда пошли наши Писания, то что будет подлинным документом, который <не> подвергся переработке подделывателей? Тот, который просветил Павла, а за ним Луку? Но если этот документ был полностью уничтожен, будучи изглаженным из памяти как неким потопом, так и наводнением фальсификаторов, то, стало быть, и у Маркиона нет его истинного. 5. Или, если именно тот будет истинным, т. е. апостольским, который имеется лишь у одного Маркиона, каким образом он (т. е. документ) оказывается созвучным с нашим, который считается принадлежащим не апостолам, но Луке? Или если тот, которым пользуется Маркион, не должен приписываться Луке только из-за созвучия с нашим, имеющим, стало быть, также и название искаженное, но является апостольским, то уже, стало быть, и наш, который с ним созвучен, равным образом является апостольским. «Но у него даже название искажено». IV. 1. Следовательно, надо взяться за канат спора, поскольку прилагаемые с той и с другой стороны усилия, будучи равными, не могут перевесить одно другое. Я говорю, что мое <Евангелие> истинно, Маркион — что его; я утверждаю, что < Евангелие > Маркиона поддельное, Маркион — что мое. Кто рассудит нас, если не довод времени, наделяющий авторитетом то, которое окажется более древним, и присуждающий искажение тому, которое будет уличено как более позднее? Ибо насколько ложь является повреждением истинного, настолько необходимо, чтобы истина предшествовала лжи. 2. Вещь будет предшествовать тому, что она претерпела, и материал — тому, что ему противоречит; в противном случае <будет> весьма нелепо нашему (если мы докажем, что наше — более древнее, а Маркиона — более позднее) казаться ложным прежде, чем у него появится от истины материал <для искажения >, и < Евангелию > Маркиона считаться вступившим в противоречие с нашим прежде, чем то было издано, и, наконец, то оценивать как более истинное, которое более позднее, после стольких и столь великих уже сочинений и свидетельств христианской религии, вышедших в свет, которые, разумеется, не могли бы быть изданными без евангельской истины, т. е. до евангельской истины. 3. Итак, что касается все-таки Евангелия от Луки, — так как его наличие у нас и у Маркиона выступает посредником <в нашем споре> относительно истины, — то наше < Евангелие > древнее Маркионова настолько, что ему даже сам Маркион некогда верил, когда даже деньги принес вселенской Церкви в начале горения <своей > веры, извергнутые вскоре вместе с ним самим после того, как он отпал от нашей истины в свою ересь.

Тертуллиан. Против Маркиона.

Есть у нас и Церкви — питомицы Иоанна. Ведь даже если Маркион отвергает его Откровение, однако чреда епископов, возведенная к своему началу, придет к Иоанну как основателю. Так распознается родовитость и прочих Церквей. Итак, я заявляю, что у них — не только у апостольских, но и у всех соединенных с ними общностью таинства — это Евангелие Луки, которое мы ныне отстаиваем, в ходу с момента своего издания, Маркионово же большинству неизвестно. Оно никому не <становится> известно так, чтобы <при этом> не быть осужденным на том основании <, что оно неизвестно болыиинству>. 3. Есть, конечно, и у Маркиона «Церкви», но свои, настолько позднейшие, насколько самозваные, о происхождении которых если ты будешь разузнавать, легче обнаружишь, что оно отступническое, а не апостольское, так как их родоначальник — Маркион или кто-нибудь из Маркионовой стаи. Создают соты и осы, создают «Церкви» и маркиониты. Тот же самый авторитет апостольских Церквей будет защищать и остальные Евангелия, которые у нас имеются благодаря им (Церквам) и в соответствии с ними; я говорю о Евангелиях Иоанна и Матфея, хотя даже и о том, которое издал Марк, говорят с уверенностью, что оно принадлежит Петру, чьим истолкователем был Марк. Ведь и Евангелие от Луки обычно приписывают Павлу. 4. Допустимо же те Евангелия, которые опубликовали ученики, рассматривать как принадлежащие учителям. Таким образом, и по поводу этих Маркион также должен быть вызван на суд, поскольку, оставив их без внимания, он предпочел остановиться на Евангелии Луки, словно и их, подобно этому Евангелию, не было у Церквей от начала. Но следует считать вероятным, что они существовали, скорее, с самого начала как более ранние, поскольку апостольские, как освященные вместе с самими Церквями. Впрочем, если апостолы ничего не издали, как получается, что издали скорее ученики, которые не могли бы быть учениками без некоего наставления учителей? 5. Итак, если известно, что они (т. е. остальные Евангелия) также были у Церквей, почему Маркион не касается также и их, чтобы или исправить, если они фальсифицированы, или признать, если они не повреждены? Ибо для людей, которые искажают Евангелие, естественно сильнее стремиться к искажению тех < Евангелий >, о большей признанное авторитета которых они знают. Потому они и лжеапостолы, что ложно изображали апостолов. Следовательно, поскольку он исправил бы те, которые нуждались в исправлении, если бы они были поврежденными, постольку он подтвердил, что не были повреждены те, которые он не счел подлежащими исправлению.

Тертуллиан. Против Маркиона.

другому по образу жизни — не по религии; по правилам — не по божественности; ибо Евангелие Христа должно было призывать от Закона — к благодати, а не от Творца — к иному богу.

27)    Соработничество, синергия.

Ириней Лионский. Против ересей. Книга 4. Глава XXXVII.

7. И поэтому Господь сказал, что "Царство небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его" ⁴⁴¹) т.е. те, которые с усилием и подвигом постоянно бодрствуют, восхищают его. Поэтому же и Апооиол Павел говорит коринфянам: "не знаете ли, что бегущие на ристалище, бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Всякий же подвижник воздержен во всем,—те для получения венца тленного, а мы нетленного. И потому я бегу так не на неверное, бьюсь не так, как будто бил воздух; но усмиряю тело мое и порабощаю, дабы, проповедаю другим, самому не остаться недостойным" ⁴⁴²). Итак, добрый подвижник увещевает нас подвигом достигать бессмертия, чтобы мы увенчались и почитали венец драгоценным,—именно тот, который приобретается нами посредством подвига, а не приходит сам собою. И чем большим подвигом он достается нам, тем он драгоценнее, а чем драгоценнее тем больше будем любить его всегда. То, что приходит к нам само собою не бывает так ценимо, как то, что достается с великою заботою. Поелику же от нас зависит больше любить Бога, то достигать того подвигом и Господь научил и Апостол преподал. Иначе наше доброе было бы неразумно, если бы не было плодом упражнения. И способность видеть не была бы для нас так вожделенна, если бы мы не знали, какое большое зло не видеть; и здоровье делается драгоценнее чрез испытание болезни, и свет чрез сравнение с мраком, и жизнь чрез сравнение с смертью. Так и Царство небесное драгоценнее для знающих земное. А чем оно для нас драгоценнее, тем больше его любим, и если больше его полюбим, то будем славнее пред Богом. Посему для нас Господь все это допустил, чтобы мы всем наученные были во всем предусмотрительны на счет будущего и пребывали во всякой любви к Богу, разумно наученные любить Его; ибо Бог явил Свое великодушие в деле падения человека, а человек был научен чрез это, как и пророк говорит: "тебя исправить отступление твое" ⁴⁴³); и Бог все предопределил для совершенства человека, для его назидания и открытия ему Своих распоряжений, дабы и благость явилась, и правда совершилась, и Церковь устроилась по образу Сына Его, и, наконец, человек некогда созрел, чрез это делаясь способным к видению и обнятию Бога.

Ириней Лионский. Против ересей. Книга 4. Глава XXXVIII.

Если же кто скажет: что же не мог ли Бог вначале представить человека совершенным? то пусть знает, что Бог всегда Один и Тот же, безначален, и относительно Его Самого все возможно Ему. Сотворенныя же (существа), поскольку они в последствии получили свое начало, постольку должны быть меньше Того, Кто создал их; ибо не могло быть не сотворенным то, что недавно только произошло. А так они не суть несотворенные, то не имеют совершенства. Как недавние существа они поэтому, находятся в состоянии младенческом, а потому необучены и еще неупражнены в отношении к совершенному образу жизни. Как мать может доставить младенцу совершенную пищу, но он еще не может принять пищи старшего возраста, так и Бог мог вначале даровать человеку совершенство, но человек не мот принять его, ибо он был еще младенец. Посему, и Господь наш в последние времена, восстановляя в Себе все, пришел к нам не так, как Он мог, но как мы могли Его видеть. Ибо Он мог придти к нам в неизреченной славе Своей, но мы не могли вынести величия Его славы. И поэтому Он, совершенный хлеб Отца, представил нам младенцам СебяСамого как молоко—таково было Его человеческое пришествие,—дабы, как бы вскормленные от сосцов Его плоти и чрез такое млекотворение приученные есть и пить Слово Божие, мы могли содержать в себе самих хлеб безсмертия, который есть Дух Отца.

Строматы. Климент Александрийский. Книга 7. VII

И как врач помогает обрести здоровье тому, кто стремится выздороветь, так и Бог помогает достигнуть вечного спасения тем, кто содействует ему в этом, сам стремясь достигнуть знания и правильного поведения. И поскольку исполнение предписанного в заповедях находится в наших силах, вслед за исполнением их следует то, что было обещано.