Вопрос апостольской преемственности и ересей.

 

Ириней Лионский. Против ересей. Книга 3. Глава III.

3. Блаженные апостолы, основав и устроив церковь, вручили служение епископства Лину. Об этом Лине Павел упоминает в посланиях к Тимофею. Ему преемствует Анаклит; после него на третьем месте от апостолов получает епископство Климент, видевший блаженных апостолов и обращавшийся с ними, еще имевший проповедь апостолов в ушах своих и предание их пред глазами своими; впрочем он не один, но многие еще оставались тогда, которые получили наставление от апостолов. При этом Клименте, когда произошло немалое разномыслие между братьями в Коринфе, церковь римская написала к коринфянам весьма дельное послание, увещевая их к миру и восстановляя их веру, и возвещая недавно принятое от апостолов предание [2], которое проповедует Единого Бога всемогущего, Творца неба и земли. Создателя человека. наведшего потоп и призвавшего Авраама, изведшего народ из земли Египетской, говорившего с Моисеем, положившего закон, и пославшего пророков, и приготовившего огонь для диавола и его ангелов. Из этого писания желающие могут узнать, что Он, Отец Господа нашего Иисуса Христа, проповедуется церквами, и также уразуметь апостольское предание Церкви, так как послание гораздо древнее тех людей, которые ныне преподают ложное учение и выдумывают иного Бога, выше Творца и Создателя всего существующего. Этому Клименту [3] преемствует Эварест, Эваресту Александр, потом шестым от апостолов был поставлен Сикст, после него Телесфор, который славно претерпел мучение; потом Гигин, потом Пий, после него Аникита; после Сотира, преемствовавшего Аниките, ныне на двенадцатом месте от апостолов жребий епископства имеет Элевфер. В таком порядке и в таком преемстве церковное предание от апостолов и проповедь истины дошли до нас. И это служит самым полным доказательством, что одна и та же животворная Вера сохранялась в церкви от апостолов доныне и предана в истинном виде.

Ириней Лионский. Против ересей. Книга 3. Глава IV.

Истина находится только в кафолической Церкви, хранительнице апостольского предания. Ереси недавни и не могут вести своего начала от Апостолов.

Ириней Лионский. Против ересей. Книга 4. Глава XXXIII.

8. Истинное познание есть учение Апостолов, и изначальное устройство Церкви во всем мире, и признак Тела Христова, состоящий в преемстве епископов, которым те (Апостолы) передали сущую по всюду Церковь; и она во всей полноте дошла до нас с неподдельным соблюдением Писаний, не принимая ни прибавления, ни убавления: здесь чтение (Писаний) без искажения и правильное и тщательное, безопасное и чуждое богохульства истолкование Писаний и превосходный дар любви, который драгоценнее познания, и славнее пророчества" и превосходнее всех других даров.

Ириней Лионский. Против ересей. Книга 5. Глава XX.

Все (еретики) гораздо позднее епископов, коим Апостолы вверили Церкви, и это я со всем тщанием показал в третьей книге. Поэтому, вышеупомянутые еретики, будучи слепы для истины и сбившись с пути, необходимо блуждают по разным дорогам; и оттого следы их учения рассеяны там и сям без всякого согласия и связи. Путь же тех, кто принадлежит к Церкви, идет ко всему миру, потому что имеет твердое предание от Апостолов и дает нам видеть, что у всех одна и та же вера; ибо все принимают Одного и Того же Бога Отца, и веруют в тоже домостроительство воплощения Сына Божия, и знают одно и то же дарование Духа, соблюдают те же заповеди, и содержат тот же образ устройства Церкви, и ожидают того же пришествия Господа, и допускают то же спасение целого человека, т.е. души и тела. И проповедь Церкви истинна и тверда, так как в ней (в Церкви) указывается во всем мире один и тот же путь спасения. Ибо ей вверен свет Божий, и потому "премудрость Божия", чрез которую она спасает всех людей, "поется при выходе, открыто издает голос по улицам, проповедуется на высоких стенах и постоянно говорить во вратах города"¹¹⁰). Ибо Церковь проповедует истину повсюду, и она есть семисвечный светильник, носящий свет Христов.

Педагог Климент Александрийский кн.1 гл 5

Это говорит апостол для созидания тела Христова, который есть глава (его) и муж, един только совершенный в правде. Мы же - малые дети, которые должны беречься надмевающих ветров лжеучений (Кол. 2, 18; Еф. 4, 14) и не имеют права тем верить, которые хотят внушить нам иное, нежели то, чему учили нас наши отцы; совершенства достигаем мы, образуя церковь, главой же ее признавая Христа.

Строматы. Климент Александрийский. Книга 7. XVIIглава

(3) Однако несложно показать, что их мирские сообщества возникли позже католической церкви. (4) Про­поведь Спасителя по пришествии его на землю началась при Авгус­те и завершилась приблизительно в середине царствования Тиберия.[1][169] Проповедь апостолов, включая сюда и служение Павла, закон­чилась при Нероне. Первые же ересиархи появились позднее, при­близительно во времена императора Адриана. Возникновение новых ересей продолжалось до царствования Антонина Старшего[2][170]. Тогда же жил, к примеру, и Василид, хотя сам он и его последователи кичливо утверждают, что он был учеником Главкия, переводчика Петра. Говорят также, что наставником Валентина был некий Февд (Qeuda=)[3][171], ученик Павла. (107, 1) Маркион, живший почти в то же время, был уже стар, по сравнению с остальными, более молодыми. И один только Симон мог в течение некоторого време­ни слушать Петра. (2) Все это наглядно доказывает, что секты образовались через отделение от древней и истинной Церк­ви уже позже, а некоторые, в свою очередь, отделились от них,  заклеймив­ себя позором отступничества. (3) Из сказанного, я полагаю, ясно следует, что есть только одна истинная Церковь – та, которой старшинство принадлежит по праву. Именно к ней принадлежат, Божией волей, все праведные. (4) Есть один только Бог, один Господь, и поэтому в высшей степени славно и заслуживает всяческого уважения все то, что проявляет себя как единство, имитируя тем самым единство этого первоначала. В соответствии с природой этого Единого, Церковь по са­мому существу своему должна быть едина, и разделение ее на множество церквей, к которому стремятся еретики, есть насилие над ней. (5) Мы утверждаем, что по сущности своей, по замыслу, по происхождению и по превосходству первоначальная и католическая церковь едина, которая по воле едино­го Бога, через единого Господа объединяет всех, готовых принять «единство веры»[4][172], одной веры, утвержденной на особых заветах, а точнее, на одном завете для всех времен. Предопределил же к этому Бог тех, о ком от начала мира знал, что они будут праведны. (6) Это превосходство церкви, основанное на едином первоначале, которое, в силу своей единственности, превосходит все остальное и не может сравниться ни с чем иным, есть предмет особый, о котором речь пойдет отдельно.[5][173]

(108, 1) Из ересей одни носят имена своих основателей. Таковы, например, валентиниане, маркиониты, василидиане (хотя эти последние и хвастают, будто они являются последо­вателями Матфея, однако это не так, ибо мы знаем, что учение всех апостолов, как и восходящее к ним предание, едино).[6][174] Другие ереси называются по месту своего происхождения, например, ператики[7][175]. Иные именуются по народу, среди которого они были распространены (таковы, например, фригийцы); иные получили название в силу отличий их образа жизни, каковы, например, энкратиты («воздерживающиеся»), или особенностей учения, как, например, докетисты[8][176] или гематиты[9][177]. Некоторые получили название благодаря гипотезам или лицам, которых они почитают, таковы, например, каиниты и офиты[10][178]. Наконец, некоторые названы в соответствии с чинимыми ими беззакониями и беспутствами, каковы, например, уче­ники Симона, позже названные «энтихитами»[11][179].

Тертуллиан. О Крещении.

Ведь сказанное выше [о едином крещении] сказано для нас. У еретиков же нет ничего общего с нашим учением. Они нам чужие; об этом достаточно свидетельствует то, что они лишены общения. Я не обязан относить к ним то же, что предписано мне. Ибо у нас и у них не один и тот же Бог, и не один Христос, то есть не тот же самый. И не одно крещение, - потому что не то же самое. Если оно у них не по установленному обряду, то его все равно что нет. А то, чего нет, не считается. Значит, они не могут принимать крещение, потому что не имеют его.

Тертуллиан. О прескрипции (против) еретиков.

13.А Правило веры, - дабы нам уже теперь объявить, что мы защищаем, - таково: им удостоверяется, что Бог един и нет иного Бога, кроме Творца мира, Который произвел все из ничего через Слово Свое, происшедшее прежде всего. Слово это, названное Сыном Его, которое по-разному открывалось патриархам в имени Божьем, всегда слышно было в пророках, сошло, наконец, из Духа Бога-Отца и Благости Его на Деву Марию, стало плотью во чреве Ее и произвело родившегося от Нее Иисуса Христа. Затем Он возвестил новый Закон и новое обетование Царства Небесного, творил чудеса, был распят на кресте, на третий день воскрес. Вознесшись на Небо, воссел одесную Отца, послал наместником Своим Духа Святого, чтобы Он водил верующих. И приидет Он со славой даровать праведным плоды жизни вечной и небесного блаженства, а нечестивых осудить к пламени вечному, воскресив тех и других и возвратив им плоть. Это правило, установленное (как будет показано) Христом, не вызывает у нас никаких вопросов, - их выдвигают только ереси, и эти вопросы создают еретиков.

Тертуллиан. О прескрипции (против) еретиков.

Еретика именно потому и нужно наставлять, что не следует вступать с ним в прения. Кроме того, прения с ним насчет Писания очевидно приведут только к порче желудка или мозга.

17.Ведь эта ересь не признает некоторых [книг] Писания, а если какие и признает, то не целиком, искажая их вставками и пропусками в угоду своему замыслу. А если кое-что сохраняется в целом виде, то и это искажается, будучи снабжено различными толкованиями. Превратный смысл настолько же противен истине, насколько испорченный текст. Пустые предрассудки, разумеется, не желают признавать того, чем изобличаются; они пользуются тем, что составлено из лжи и взято из двусмысленности. К чему придешь ты, знаток Писания, если защищаемое тобой отрицается и, наоборот, отрицаемое тобой защищается? Ты, впрочем, ничего не потеряешь в споре, кроме голоса, но ничего и не приобретешь, кроме различия желчи от брани.

………………..

19.Стало быть, не следует взывать к Писанию; не следует состязаться там, где победы нет, либо она сомнительна или же и то и другое неясно. Ведь если бы даже и не выходило, что в споре о Писании обе стороны равны, [все равно] порядок вещей требовал прежде выяснить то, о чем теперь единственно приходится спорить: кому присуща сама вера? кому принадлежит Писание? кем, через кого, когда и кому передано учение, которое делает людей христианами? Ибо там, где обнаружится истина учения и веры христианской, там и будет истина Писания, истина толкования и всего христианского предания.

………………..

Стало быть, нам остается доказатъ, что это наше учение (Правило его мы привели выше) следует причислить к преданию апостольскому, а все прочие тем самым коренятся во лжи. Мы имеем общение с церквями апостольскими, ибо у нас нет различия в учении: таково свидетельство истины.

…………………..

Правило веры, другое и даже противоположное тому, которое они возглашали всем принародно, - так что одного Бога возглашали в церкви, другого - в домашнем общении, одно существо (substantia) Христа изображали открыто, другое - тайно, одну надежду на воскресение возвещали при всех, другую - в узком кругу. Ибо сами они в посланиях своих заклинали, чтобы все говорили одно и то же, дабы не было несогласий и разделений в церкви (ср. 1 Кор. 1,10), - поскольку и Павел, и прочие проповедовали одно и то же. А еще они напоминали: Да будет слово ваше "да, да", "нет, нет"; а что сверх того, то от лукавого (Матф. 5,37), - чтобы, стало быть, не толковать Евангелие по-разному.

……………………………..

Для церкви, обладавшей этим учением, написано, - или, вернее, само учение наставляет свою церковь: Если бы даже ангел с неба благовествовал вам иначе, чем мы, да будет анафема (Галат. 1,8).

* 30. Где был тогда Маркион, понтийский корабельщик, приверженный стоическому учению [36]? Где был Валентин, преданный платоническому? Ведь известно, что они были не так уж давно, чуть ли не в правление Антонина [37], и поначалу признали всеобщее учение в Римской церкви, в епископат благословенного Элевтерия [38], - пока за свою всегдашнюю беспокойную любострастность (которой они совращали братьев) не были изгнаны единожды и дважды, а Маркион притом с двумястами [тысяч] сестерциев, которые он внес в церковь [39]; и в недавние времена, отлученные от церкви навечно, они распространяли яд своих учений. После того Маркион, принеся публичное покаяние, был поставлен перед условием - он получит общение в том случае, если вернет церкви тех, кого научил на их погибель, - но смерть предвосхитила его. Ибо надлежало и ересям быть.(1 Кор. 11, 19). Но ереси вовсе не суть благо потому, что им надлежало быть, - как будто бы и злу не надлежало быть. Ведь надлежало, чтобы Господь был предан, но горе предателю (Марк. 14, 21)! Пусть никто не защищает ересь на этом основании. Если нужно рассмотреть родословие Апеллеса, то и он так же не древен, как Маркион, его наставник и поучатель. Связавшись с женщиной, этот отступник маркионова воздержания [40] ушел от очей "святейшего" учителя в Александрию. Оттуда он вернулся через несколько лет, ни в чем не став лучше (разве что перестал быть маркионитом), и сошелся с другой женщиной, известной девицей Филуменой, о которой мы сказали выше [гл. 6] (потом она сделалась ужасной блудницей), той самой, обманутый чарами которой он записал откровения, от нее полученные. До сих пор есть в живых люди, которые их помнят, даже собственные их ученики и последователи, которые поэтому не могут отрицать, что они - недавнего времени. Впрочем, делами своими, как сказал Господь, обличаются (Матф. 7, 16). Ибо если Маркион отделил Новый Завет от Ветхого, то он - позже того что разделил, потому что он не мог бы разделить того, что не было единым. Стало быть, единство до разделения и последующее разделение показывает, что разделитель был позже. Да и Валентин, иначе толкующий и, вне сомнения, исправляющий Писание, ясно показывает, что все исправленное им (как прежде ошибочное) существовало раньше него. Их мы упомянули как самых заметных и постоянных исказителей истины. Но кроме них и некто Нигидий, и Гермоген [41], и многие другие до сих пор блуждают, искажая пути Господни. Могут ли они показать мне, от какого авторитета изошли? Если они проповедуют другого бога, то почему пользуются делами, писаниями и именами Того Бога, против Которого проповедуют? Если Того же, то почему по-другому? Пусть докажут, что они - новые апостолы: пусть возвестят, что Христос вновь сошел, что Он снова учил, что снова распят, снова умер, снова воскрес. Ибо, как описывал апостол, так Он имел обыкновение поступать [42]: даровал апостолам способность совершать те же знамения, что и Он Сам. Поэтому я желаю, чтобы явлены были и чудеса их. В одном только я признаю великое их чудодейство, где они превратно соперничают с апостолами: те превращали мертвых в живых, а эти живых делают мертвыми.

…………………..

Поэтому самой последовательностью доказывается, что лишь то произошло от Господа и истинно, что передано изначально; а то, что привнесено позже, то чуждо и ложно. Это суждение будет иметь силу для любых будущих ересей, у которых нет никакой основательности, подкрепленной знанием, чтобы они могли притязать на истину.

32.Впрочем, если какие-нибудь [ереси] осмелятся отнести себя ко времени апостольскому, дабы выдать себя тем самым за апостольское предание (поскольку они существовали при апостолах), то мы можем ответить: но тогда пусть покажут основания своих церквей, раскроют череду своих епископов, идущую от начала через преемство, и так, чтобы первый имел наставником и предшественником своим кого-либо из апостолов, либо мужей апостольских (но такого, который пребывал с апостолами постоянно). Ибо апостольские церкви таким именно образом доказывают свое положение. Например, церковь Смирнская называет своим епископом Поликарпа, поставленного Иоанном, а Римская - называет таковым Климента, назначенного Петром [43]. Таким же образом и прочие церкви показывают, в каких мужах, поставленных апостолами во епископы, имеют они отростки семени апостольского. Путь и еретики измыслят что-нибудь подобное. Что им осталось еще недозволенного после их богохульства? Впрочем, если даже они измыслили, то нимало не продвинутся, ибо учение их, будучи сопоставлено с апостольским, самим различием и противоположностью своей покажет, что создано оно вовсе не апостолом или мужем апостольским. Ведь как апостолы не учили ничему несогласному, так и мужи апостольские не провозглашали ничего противного апостолам, - ибо те, которые научились от апостолов, не могли проповедовать иначе. По такому же образцу будут судить и о тех церквях, которые хоть и не выставляют своим основателем никого из апостолов или мужей апостольских (ибо возникли много позже и постоянно возникают и сейчас), но единодушны в одной вере и потому считаются не менее апостольскими вследствие единокровности учения (pro consanguinitate doctrinae). Итак, пусть все ереси, призванные нашими церквами к ответу, покажут любым из двух способов, что считают себя апостольскими. Но они не таковы, и не смогут ни доказать, что они таковы, ни получить мир и общение от церквей апостольских (по той или иной причине); то есть они никак не суть апостольские именно вследствие различности их учения и веры.

33.К этому я прилагаю разбор учений, существовавших тогда, при апостолах, и самими апостолами указанных и преданных проклятию. Ибо тем легче их изобличить, если будет открыто, что они существовали уже тогда или произошли от семени тех, которые уже тогда существовали. Павел в Первом послании к Коринфянам обличает тех, кто отрицает воскресение и сомневается в нем (ср. 15,12). Собственно, это мнение саддукеев [44], частью его заимствуют Маркион, Апеллес, Валентин и все прочие, которые сокрушают учение о воскресении плоти. И обращаясь к Галатам, он порицает тех, кто соблюдает закон и защищает обрезание (ср. 5, 2, 4): это ересь Эвиона. Наставляя Тимофея, Павел бранит запрещающих брак (ср. 1 Тим. 4,3), - а ведь так учат Маркион и его последователь Апеллес. Равным образом он порицает и тех, которые заявляли, что воскресение уже было (ср. 2 Тим, 2,18): а это утверждают о себе валентиниане. Но и когда он говорит о бесчисленных родословиях (ср. 1 Тим. 1, 4), и тут распознается Валентин. У него упомянутый и неведомый Эон, имеющий новое и не одно имя, рождает из своей благодати Ум и Истину; и они, в свою очередь, порождают Слово и Жизнь, затем и эти рождают Человека и Церковь, и так получается первая восьмерица эонов. Отсюда возникают другие десять эонов и остальные двенадцать эонов с удивительными именами, и получается настоящая басня о тридцати эонах. Тот же апостол, порицая служащих стихиям (ср. Колосс. 2,8), указывает этим кое-что из учения Гермогена, который, вводя нерожденную материю, уподобляет ее нерожденному Богу и превращая мать стихий в богиню, может служить ей, ибо уподобляет ее Богу [45]. Иоанн же в Откровении повелевает наказывать тех, которые едят идоложертвенное и любодействуют (2, 14). И теперь есть николаиты, но другие - это Каинова ересь [46]. И в своем послании он особенно называет антихристами тех, кoтoрые отрицали, что Христос явился во плоти, и которые не считали Иисуса Сыном Божьим (1 Иоан. 4, 3): первое защищал Маркион. а второе - Эвион. Что до учения Симона Мага, которое служит ангелам, то оно и само причислялось к идолослужению и осуждалось апостолом Петром в лице самого Симона [47].

34.Таковы, думается мне, роды превратных учений, существовавших при апостолах, - как мы знаем от них самих. И однако при всем разнообразии извращений, мы не находим ни одного учения среди них, которое возбудило бы спор о Боге, Творце мироздания. Никто и помыслить не смел о другом Боге. Колебались скорее о Сыне, нежели об Отце, - пока Маркион не ввел кроме Творца другого Бога, единственно благого, пока Апеллес не превратил в Творца неведомо какого славного ангела, [посланного] верховным Богом, сделал его Богом Закона и Израиля, утверждая, что он огненный; пока Валентин не рассеял свои эоны, и недостаток одного эона не связал с происхождением Бога-Творца.

……………………….

Если они отрицают его истинность, то должны доказать, что оно - тоже ересь, изобличив его тем же образом, каким изобличаются сами; одновременно они должны указать, где же нужно искать истину, которая, как это уже ясно, не у них. Наше учение никак не позднее, - напротив, оно прежде всех: таково свидетельство истины, всюду имеющей первенство. Оно нигде не осуждается апостолами, напротив - защищается: таков признак законного владения. Ибо те, которые осуждают всякое чуждое учение, но не осуждают нашего, показывают тем самым, что оно принадлежит им и потому защищается.

………………..

36.Ну что же! Ты, желающий скорее упражнять любострастие в деле спасения твоего, пройди мимо церквей апостольских, в которых и до сего дня стоят подлинные кафедры апостолов, в которых оглашаются подлинные их писания [48], звучащие их голосами и являющие образ каждого из них. Тебе ближе всего Ахайя [49]? У тебя есть Коринф. Если ты поблизости от Македонии, у тебя есть Филиппы, есть Фессалоника. Если можешь направиться в Азию, у тебя есть Эфес, а если поблизости Италия, - то Рим, откуда исходит авторитет и для нас.

………………………

Рукоположения у еретиков необдуманны, легкомысленны, беспорядочны: то назначают неофитов, то исполнявших мирскую службу, то наших отступников, - чтобы удержать их почестями, если не могут удержать истиной. Нигде так легко не продвигаются в должности, как в лагере бунтовщиков, ибо самое пребывание там вменяется в заслугу. А потому у них сегодня один епископ, завтра другой; сегодня диакон тот, кто завтра чтец, священник тот, кто завтра станет мирянином: они ведь и мирянам препоручают священнические дела.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Валентиане, многочисленная секта между еретиками, набирая себе сообщников из отступников от истины, охотно склоняются к баснословию и тем никого не приводят в изумление. Они ни о чём столько не пекутся, как скрыть то, что проповедуют, если только можно назвать проповедью скрытное учение: Тьма, которой они себя окружают, есть предосторожность, явно их обличающая. Они обнаруживают своё смятение, когда хотят поддержать мнимую религию свою.
   Подобным образом безмолвие, прикрывающее Элевзинские таинства, род раскола в самом греческом суеверии, обращается самим этим таинствам в стыд и поношение. Они предписывают строгие испытания, требуют долговременного ожидания быть посвящёнными, налагают печать молчания на уста, определяют пять лет для искуса, дабы привлечь к себе более уважения, отсрочивая познание дела, и возвысить величие таинств, возжигая пожелание.
   Потом наступает долг безмолвия. Тщательно стараются они сохранить то, что поздно полагают открыть. Но к чему стремятся эти вздохи кандидатов, эта печать молчания на устах, это божество, пребывающее в святилище? К открытию эмблемы человеческой возмужалости. Аллегорическое истолкование, пользуясь почтенным именем природы, прикрывает святотатство под образом фигуры,и оправдывает себя от упрека во лжи обожаемым призраком.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Кто имеет понятие о вере, тот, услышав обо всех именах Эонов (боги Валентиниан), обо всех их браках, порождениях, смертях, происшествиях, счастье и несчастье их божества, столь мелко раздробленного, конечно не усомнится признать всё это за сущие басни и за те бесконечные родословия (1Тим. 1; 4), которые осудил уже дух Апостола прежде, нежели еретические эти семена начали проявляться. Таким образом, чуждаясь простоты и руководствуясь мнимой мудростью

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Валентин надеялся получить Епископство, потому что имел дарование и красноречие. Вознегодовав, что другой, по праву мученичества, удостоен сего звания, он нагло отторгся от Церкви, исповедующей истинную веру, и, последовав примеру людей, томящихся жаждой мщения для приобретения почестей, употребил все силы свои к тому, чтоб ниспровергнуть истину. Нашедши корень одного древнего мнения, он проложил дорогу Коларбазу. Явился потом Птоломей, который, обозначив имена и числа Эонов, обратил их в личные сущности, но поставил вне Бога, вместо того что Валентин включил их в сущность божества под названием ощущений, склонностей и движений. Гераклион, Секунд и волхв Марк, несколько распространили это учение и со своей стороны. Теотим занимался особенно призраками закона. Посему теперь нет почти уже и речи о Валентине. За всем тем еретики эти именуются Валентинианами, потому что начало своё восприняли современи Валентина.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Один только Аксионик в Антиохии доселе поддерживает память Валентинову во всей строгости правил его. Впрочем, эта ересь приемлет столько же разных видов, сколько беспутная женщина обыкновенно изменяет своё лицо и платье. Да и почему не так? Еретики в каждом из своих собратий находят своё духовное семя. Выдумав какую-либо новость, они тотчас называют откровением то, что одна только есть догадка, священным даром то, что только есть человеческое изобретение, разнообразием то, что составляет единство.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Эти трапезы, приписываемые Энниемнашему Создателю, расположены в виде небольших помещений, украшены балконами поэтажно и разделены для каждого бога столькими лестницами, сколько произошло ересей. Мир сделался настоящей купеческой конторой. Видя столько тысяч ступеней на небе, ты бы назвал всё это благополучным каким-либо островом. Но где они? Это неизвестно. Тут-то обитает бог Валентинианкак бы на чердаке под кровлей. В отношении к сущности его, они его называютсовершенным Эоном, а в отношении к лицу Проархом, Археем или Битосом, приписывая ему последнее слово такое, которое нисколько не прилично тому, кто живет в высоте. Они провозглашают его безначальным, беспредельным, бесконечным, невидимым, вечным, как будто бы определять его таким, каков он по их понятиям должен быть, значило доказать, что он действительно таков, и получить через то право говорить, что он всегда был таков, и предшествовал всем вещам. Я требую, чтобы ты прямо мне доказал его существование, и тут же замечаю, что боги твои, представляемые мне предшественниками всех вещей, на самом-то деле являются после всех вещей, и притом таких вещей, которые им не принадлежат.
Тертуллиан. Против Валентиниан.

Между тем, выставляя этого бога за единого, они придают ему в союзе с ним другое лицо именуемое ими Харис или Сиге. Новое безрассудство! Они исторгают его из столь блаженного состояния, дабы он из самого себя извлёк основное начало всех вещей. Начало это вселяет он в недра своей Сиге, и она делается беременной. Тот, кого она родит, называется Нус, совершенно подобный отцу своему, и во всём ему равный. Он один в состоянии вместить в себе всю беспредельность и всё непостижимое величие отца. Почему и сам он наименован отцом, началом всех вещей, и, собственно сказать, единородным, хотя, впрочем, слово это тут не свойственно, потому что он был не единственный сын. После него родилась ещё женщина, по имени Истина. Не лучше ли бы было назваться ему первородным, а не единородным, потому что он первый, но не один, произведён на свет? Таким образом, Битос, Сиге, Нус иИстина, как первая квадрига3 , в которую запряглась секта Валентиниан, была источным началом и происхождением всех других подобных богов.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

дабы таким образом пополнить всё число до тридцати Эонов. Имена десятка следующие:Битос и Миксис, Агератос и Генозис, Автофиес и Гедоне, Ацинетос иСинкразис, Ионогенес и Макариа. А вот имена и двадцати: Параклет и Пистис, Патрикос и Элпис, Метрикос и Агапе, Аинус и Синезис, Экклезиастикус иМакариотес, Телет и София.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Вот тот таинственный Плером, который составлен из полноты Божества, распределённого между тридцатью лицами. Мы увидим после, какие преимущества получили числа: четверица, осмерица и дванадесять. Между тем надобно заметить, что все это плодоносие останавливается на числе тридцати лиц. Видно, вся сила, способность и плодотворное могущество тут истощились, как будто бы не было уже более ни чисел, ни других имён, которые бы какой-нибудь педагог мог им преподать. Почему, в самом деле, не довести порождений до пятидесяти или до ста? Зачем оставлять в забвении кормилиц и товарищей всех этих богов?

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Из двенадцати Эонов, произведённых Человеком и Церковью, последний, по имени София, не может воздержать себя, устремляется отыскивать отца, без сообщества супруга своего Филета, и впадает в порок, который хотя и объемлет всех других Эонов около Нуса, но перешёл собственно в этого Эона, то есть, в Софию, подобно как болезни, рождающиеся в теле, переливают яд свой в другие члены. Между тем, под предлогом любви к отцу, она питала жестокую зависть к Нусу, который один наслаждался преимуществом отца. Когда таким образом София, желая невозможного, обманывалась в своих ожиданиях: то будучи одолеваема трудностями, и предаваясь более и более вожделениям, она едва было не сгорела совсем от пламени любви и от изысканий об отце, едва не погибла от того в сущности своей. Правду сказать, она не прервала бы своих изысканий, прежде, нежели бы погибла, если бы по счастью не встретила Горуса, имеющего ту доблесть, что он есть основание и внешний страж совершенного Плерома, и именуется ещё Крестом, Литротеном и Карпиастеном. Таким образом, София, освободившись от опасности, и убедившись в суете своего намерения, хотя и поздно, нашла покой, отрекшись от искания отца, и произвела на свет Энтимезис, то есть, Пожеланиевместе со Страстью.

 Иные иначе мечтали о злополучии и восстановлении Софии. После тщетных усилий и по ниспровержению своих ожиданий, она, по видимому, подверглась безобразию, бледности, исхудалости и небрежения о своей красоте, как то и свойственно женщине, оплакивающей отторгнутого от любви её отца, с пролитием столь горьких слез, как будто бы она его действительно лишилась. После того она сама собой, без всякого супружеского соития, в горести своей зачала и родила дочь. Вы, верно, удивляетесь такому чуду. Но разве курица не имеет силы рожать сама собой? Говорят, что птицы грифы все женского пола, и бывают матерями без мужского участия. София сначала печалится о несовершенстве плода своего, потом боится, чтобы смерть не постигла её; она не знает, что думать о причине этого происшествия, и тщательно скрывает свою беременность. Лекарств против того нет нигде. Да и в самом деле, были ли тогда трагедии и комедии, из которых бы можно было научиться, каким образом извергать илиподкидывать плод, произведённый вопреки законам воздержания? Терпя боли деторождения, она подымает глаза и обращается к отцу своему. Тщетные усилия! Силы оставляют её: она падает на колена, чтобы помолиться. Всё родство вступается и просит за неё. Нус принимает в ней участие более других. Да и почему не так? Не он ли причина всего зла? Между тем, ни одно из злополучий Софии не было бесполезно: все труды её оказались плодоносны. Действительно, бедствия её породили Материю (вещество). Невежество, Страхи и Печали её производят столько же сущностей. Тогда отец её, подвигнутый милосердием, при содействии Нуса-Единородного, порождает эти сущности в жене мужского пола, иводворяет в них свой образ. Валентиниане не согласуются насчёт того, какого пола Отец. Они присовокупляют тут Горуса, которого именуют Метагогесом, то есть, вокруг обводящим, и Горотетосом. Через него-то, говорят они, София была отвращена от непозволенного пути, избавлена от бедствий своих, укреплена, вновь обращена к супружеству, и, наконец, водворена в Плероме. Что касается до её дочери Энтииезис и спутницы еёСтрасти, то она Горусом была изгнана, распята и исключена из числа Эонов. Она называется Злом, но составляет сущность духовную, потому что была естественное произведение Эона, хотя, впрочем, сама по себе есть сущность безобразная и отвратительная; ибо мать её объяла одну только пустоту, и, следовательно, произвела плод немощный, женский.

После того как Энтимезис была отвергнута, а София возвращена супругу своему, этот Единородный, этот Нус, освободившись от всякого попечения касательно своего отца, и желая упрочить все вещи, укрепить Плером и навсегда определить число его жителей, из опасения, дабы впредь снова не возмутило его какое-либо подобное волнение, Нус заключил число это новым порождениемХриста и Духа Святого: это также была мерзость совокупления двух особ мужского пола, или, как другие говорят, Дух Святой был пола женского, и мужской пол оплодотворился от женского пола4. Эти два существа составляют одно божество, довершающее союз Эонов. От такой общей обязанности того и другого произошли две школы, две церкви и как бы основное начало распри в учении Валентиновом. Долг Христа есть вразумлять Эонов на счёт свойства их связей, преподавать им понятие о том, что кому врождено, и делать их способными порождать в себе познание об отце, потому что не возможно его ни объять, ни познать, ни видеть, ни слышать иначе, как посредством Единородного. Мы согласны, чтоб они познавали Его таким образом, лишь бы только познавали через Сына. Но нельзя не опорочить пагубного их учения, состоящего в том, якобы непостижимость Отца была причиной присносущих Эонов, а постижимость Его побуждением к их порождению и образованию. Это предложение, если я не ошибаюсь, внушает ту мысль, что было бы весьма выгодно, дабы Бог не был понят, потому что необъемлемое в Нём служит причиной присносущего, а объемлемое производит не присносущее, но порождение и случайность, чуждые присносущему. Сын, говорят они, один в состоянии постигать отца. Но каким образом он постигается? Родившийся Христос тому научил. Относительно Духа Святого, особая обязанность его следующая: бдеть, чтобы все люди, имея одинаковую любовь к учению, удостаивались также одинаковых даров благодати и входили в истинный покой.
12) Все Эоны равны между собой как по образу, так и по мудрости своей: они вообще суть то, что каждый из них отдельно, не отличаясь ничем друг от друга, потому что все взаимно подобны. Каждый Эон мужского пола переходить может в Нуса, в Слово, в Человека, в Филета, а женского в Сиге, в Церковь, вЖизнь, так что Овидий, верно, отрёкся бы от всех своих превращений, когда бы знал гораздо чудеснейшие превращения наших времён. Итак, все Эоны соединены, упрочены и наслаждаются покоем посредством Истины: тогда среди восторгов радости они прославляют отца хвалебными песнями. Отец сам исполняется веселья, слыша радостные клики сынов и внуков своих. Да и почему не восхищаться Ему блаженством, когда Плером не имеет уже причины чего-либо бояться? Какой кормчий не веселится до безумия? Мы видим вседневно моряков, предающихся неумеренным и шумным восторгам. Разве не видал ты матросов, трепещущих от удовольствия, при виде обеденного стола, в снабжении которого яствами каждый из них участвовал? Нечто подобное происходит и между Эонами. Будучи смешаны все вместе по своему образу, а паче по чувству, и видя присоединяющихся к ним новых братьев и новых властителей, каковы Христос и Дух Святой, они вносят в общину всё то, что у кого есть лучшего и превосходнейшего; или, может быть, я и ошибаюсь: так как все они суть одно и то же по причине упомянутого перед этим их равенства, то я неправильно сравнил их с обеденным столом, именуемым у них Символом, которого главное достоинство состоит в разнообразии. Все они приносят в общину одно и то же благо, самих их составляющее.

Не худо, может быть, рассмотреть способ или образ такового общего их равенства. Из денег, от многих (еретиков) поступающих, судя по надписям, они сооружают в честь и славу Отца блестящую звезду Плерома, и тут же приобщают Иисуса, именуя его Сотером, Христом и родоначальным Словом, в подражание, вероятно, устарелым названиям птицы сои Езоповой, пандоры  Гезиодовой, драгоценного блюда Акциева, лекарства Несторова, всякой всячины Птоломеевой. Не легче ли бы было этим безумным выдумщикам имён, по примеру Афинян в некоторых зрелищах, назвать это Панкарпом  (звероборством)? Но чтобы придать более внешнего блеска великолепному идолу своему, они включают в число спутников его ещё и Ангелов. Они равны Сотеру. Но если они единосущны с Сотером (на этот счёт ясно не говорят): то как он может возвышен быть над равными себе?

Первый разряд Эонов содержит в себе первое их происхождение; они рождаются, женятся и производят детей. Сюда принадлежат: опасные приключения Софии, жаждущей познать отца; пособие Горуса, явившегося кстати ей на помощь; очистительная жертва Энтимезис и спутницы её Страсти; поучения Христа и Духа Святого; охранительное прообразование Эонов; украшения Сотера, уподобляющиеся павлиньим перьям, и, наконец, Ангелы, стражи его, хотя и равны ему. Что ж потом, спросишь ты? Рукоплещи, и выходи из театра; или лучше выслушай, что мне ещё остается сказать, и заяви вперед презрение своё ко всему этому.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Но Христос, которому, видно, не захотелось в другой раз оставить Плерома, поручил Параклету заступить своё место. Вследствие того он посылает к ней Сотера или Иисуса, которому отец предоставил полную власть над всеми Эонами: он даровал ему силу заставлять Эонов приводить в исполнение свои законы, дабы, по словам Апостола, всё в нём обновлено было.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

С тех пор явились три сущности, происшедшие от трёх причин: первая материальная, родившаяся от Страсти; вторая душевная илиживотная, которая была дочерью Обращения; третья духовная, истекшая отВоображения.

Сделавшись более способной к действию посредством трёх своих детей, она предпринимает труд усовершенствовать каждый из этих родов. Но она не могла достигнуть того в отношении к духовной сущности, хотя сама была духовного свойства; ибо природа не позволяет равным и однородным существам действовать друг на друга взаимно. В этом намерении она ограничивает усилия свои над душевной или животной сущностью, по приведению в действие законов Сотеровых. И, во-первых, (о богохульство, которого ни изречь, ни прочесть, ни услышать без содрогания нельзя!) она производит нашего Бога, Бога всех вообще людей, исключая еретиков, Отца, Создателя, Царя всех существ, впоследствии уже явившихся. Все они действительно происходят от Него, а отнюдь не от Ахамоты, при содействии которой якобы Он, Сам не ведая как, втайне и подобно автомату, извне побуждаемому, двигался при каждом из Своих произведений. По причине таковой путаницы в действующих лицах, еретики придают этому Богу сложное имя Метропатора, тогда как все другие Его наименования отличены сообразно свойству и устройству Его деяний, так что в отношении к одушевлённым сущностям, располагая их на правую сторону, они называют Его Отцом, а в отношении к материальным сущностям, отлагая их по левую сторону, именуют Его Демиургом; когда же дело идёт об общем управлении, то приписывают Ему название Царя.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Да и, в самом деле говоря, что Ахамот, желая воздать честь Эонам начертала в уме своём их образы, еретики лишают её сей славы, относя её к первоначальному её виновнику Сотеру, которого была она только орудием, так что Сотер собственно вперил в неё невидимый и неведомый образ отца и такой же образ Демиурга, и он же преподал ей понятие о Иисусе-Демиурге, сыне его, в то время как Архангелы, произведённые Демиургом, были представителями всех других Эонов. Видя столько образов, исходящих из трёх существ, я спрашиваю тебя, как мне не посмеяться над образами столь безумного живописца. Как! Женщина Ахамот образ отца! Демиург не ведает матери, а тем паче отца своего! Образ Иисуса, который также отца своего не знает! Ангелы, которые суть служители, становятся представителями своих властителей! Вот что называется срисовать лошака по образцу осла, или написать портрет Птоломея по портрету Валентина

Демиург, находясь вне пределов Плерома, и погрузившись в юдоль вечного своего заточения, создал новую провинцию или империю, мир этот, образовав его из душевных или животных и материальных существ, но прежде изгнал оттуда хаос и привёл в порядок разнообразие этой двойственной сущности. Из бестелесных сущностей творит он тела тяжёлые, легкие, нисходящие и восходящие, небесные и земные; потом собственным седалищем своим увенчивает семь ярусов неба: отсюда получил он название Субботы по причине седмерицы его обиталища; отсюда также мать его Ахамот наименована Осмерицею (ogdoas) по примеру первородной Осмерицы. Что касается до небес: то еретики приписывают им ум, а иногда творят из них Ангелов и самого даже Демиурга. Рай есть четвёртый их Архангел, потому что они ставят его выше третьего неба. Адам сохранил в себе нечто от своей силы после пребывания на небе среди облаков и кустарников. Птоломей не забыл басен, рассказываемых детям, что в море случаются плоды, а на деревьях рыбы. Вот почему он поместил на высотах неба вертограды. Демиург действует слепо; а потому, вероятно, и не знает, что деревья не могут расти нигде, кроме земли. Мать ведала о том, несомненно. Почему же она не вразумила его на этот счёт, образуя его понятия? Воздвигая для сына своего столь обширную империю посредством деяний, провозгласивших его отцом, богом и царём, почему не хотела она, чтоб эти деяния были ему известны? Я буду рассуждать об этом впоследствии.

Между тем надобно знать, что София также наименована Землёй и Матерью, как бы кто сказал: Мать-Земля, и ещё смешнее: Дух Святой. Еретики воздали женскому этому существу все почести, дали без сомнения, ему и бороду, не говоря о прочем. За этим Демиург по природной своей слабости, будучи не иное что, как душевное или животное существо, так мало умел посредством познаний своих возвышаться к духовным вещам, что, считая себя только одним в мире, говорил сам себе так: «я Бог и нет иного, разве мене».

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Под этой высотой занимает промежуточное место Ахамот, попирающая ногами сына своего. Внизу, под нею, обитает со своей седмерицей Демиург или лучше сказать дьявол, житель совокупно с нами мира сего, которого каждая стихия, каждое тело, как выше упомянуто, произошли от тлетворных злополучий Софии, так что Дух никогда не имел бы пространства ни вдыхать, ни испускать воздуха, который есть как бы лёгкое облачение всех тел, оживотворение всякого рода цветов, и орудие к измерению времён, если бы горесть Софии не породила некоторых мелких для того крупинок, подобно как страх её произвёл животных, а также произвёл собственное её обращение и самого даже Демиурга. Во все эти стихии, во все эти тела, вдунут был огонь. А как они не объяснили ещё, что такое есть первоначальная Страсть, произведение их Софии: то я полагаю, что из её судорожных движений и хлынул этот огонь. Весьма вероятно, что она от жестоких своих мучений одержима была трясавицей.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Ахамот вложила и утаила семя это для того, что когда Демиургбудет передавать душу свою Адаму силой своего дыхания, то в то же время духовное это семя могло бы перелиться посредством того же канала в земного человека, и вселившись в материальное его тело, как бы в какую матку, где бы могло переработаться и созреть, сделалось способным воспринять некогда всесовершенное Слово. Итак, когда Демиург совершал излияние души своей вАдама: то духовный человек вместе с этим дыханием тайно вошёл и вселился в это тело, потому что Демиург не знал ни семени своей матери, ни самой матери своей. Это семя называют они Церковью, образом Церкви свыше, колыбелью человека. Они производят семя его из праха или пепла Ахамоты, равно как из Демиурга извлекают всё душевное или животное, из первородной сущности всё земное, из материи всякую плоть. Вот тебе новая четверица Гериопова.
   26) Каждой сущности они полагают следующий конец: сущности материальной, то есть, плотской, которая именуется ими также левой стороной, неизбежную смерть; сущности душевной, или животной, называемой ими для отличия стороной правой, смерть сомнительную; ибо, волнуясь между духовной и материальной сущностью, она должна попасть туда, куда наиболее склонялась. Впрочем, они уверяют, что и духовная сущность входит в состав сущности душевной, или животной, дабы эта последняя могла быть наставляема от своей подруги, и образоваться, собеседуя с нею. Душевная, или животная сущность имела недостаток в познании чувствительных вещей. Для этого-то порождены были Феномены в мире. Для этого-то и Сотер принял в мире душевную или животную форму, то есть, с тем, чтобы спасти сущность душевную или животную; но еретики, увлекаясь другими нелепыми предположениями, хотят, чтоб он заимствовал нечто от всех трёх сущностей для спасения их вообще, так что от Ахамоты получил духовную сущность, а от Демиурга принял душевного или животного Христа, в которого вскоре и облёкся. Между тем, будучи телесным, потому что происходил из душевной или животной сущности, но имея состав, устроенный с удивительным и неизречённым искусством в отношении к приведению в действие предлежавшего ему подвига, он (Сотер) должен был вооружиться необыкновенным великодушием, чтобы против воли сблизиться с людьми, быть от них видимым и осязаемым, и наконец, умереть. Но, впрочем, ничего в нём не было материального, потому что материя исключена из спасения, как будто бы она нужна была кому либо другому, кроме лишившихся спасения. Но к чему служат эти мечтания? К тому, чтобы Валентиниане, отказывая Иисусу Христу в нашей плоти, могли отнять у нас и надежду на спасение.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

бытие его составляет вопрос предложный, то есть, что он рождён чрез деву, а не от девы, потому что вошедши в деву, он прошёл чрез неё, а не изшёл из неё по законам деторождения, что он чрез сей канал только перешагнул, а не родился, и что дева была не матерью его, а он воспользовался ею, как бы каким проезжим путём. Тогда Сотер в виде голубя снизошёл на сего Христа при совершении таинства крещения.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Страдал один душевный или животный, один плотский Христос, уподобляясь тому высшему Христу, который для произведения Ахамоты распят был на кресте, то есть, на Горусе под видом хотя и существенным, но не подверженным чувству. Вот как они обезображивают наши догматы, считаясь мнимыми Христианами. 

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Оно составляет основное начало превосходства этих душ над другими, так что Демиург во время даже своего невежества питал к ним глубокое уважение. В росписях этих душ обыкновенно выбирал он имена царей и первосвященников. Если души эти приобретут полное и совершенное познание о подобных нелепостях, тогда, подчинившись этим свойствам посредством сродства духовного семени, они получат несомненное спасение, принадлежащее им по всем правам.

Вообще еретики почитают дела для себя бесполезными, и освобождают себя от всякого долга, признавая даже мученичество не нужным, неизвестно под каким пустым предлогом. Они хотят, чтобы правило это простиралось только на душевное или животное семя, дабы мы, прочие люди, посредством достоинства дел приобретали то спасение, которого не имеем по преимуществу природы нашей. Мы-то находимся в разряде сего семени и принадлежим к несовершенной сущности, происходя от любовных похождений Филета и будучи исчадием законнопреступной матери. Но горе нам, когда мы вздумаем свергнуть с себя какое-либо иго заповедей, когда не пребудем тверды в делах святости и правды, когда пожелаем свидетельствовать о вере нашей в другом месте (неизвестно в каком), а не пред лицом властей сего мира и не пред судом проконсулов! Что же касается до них: то они присваивают себе полное благородство происхождения через посредство своевольства жизни своей и любви к разврату.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Судьба рода человеческого следующая. Кто имеет знамение земное и материальное, всякий тот неизбежно подвержен конечному истреблению, потому что всякая плоть подобно полевому злаку, и по системе еретиков самая душа должна умереть, исключая душ, обретших спасение верой. Души праведные, то есть, наши перенесутся к Демиургу в селения срединные. Спасибо ереси. Но мы предпочитаем лучше обитать с Богом нашим, к которому позволено нам восходить. Никакая душевная или животная сущность не приемлется в чертоги Плерома, кроме духовного сонмища Валентинова. Тут уже люди, то есть, люди внутренние, начинают совлекаться. Совлекаться значит оставлять души,в которые казались они облечёнными, ивозвращать своемуДемиургу те души, которые получены ими в удалении от него.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

С тех пор, по крайней мере, басен уже не будет. Но что я, дерзкий, делаю? Не довольно того, что обнаружил столь великое таинство, я ещё смею издеваться. Боюсь, чтоб Ахамот, скрывшая себя от собственного сына, не сошла от того с ума. Филет, верно, рассердится; Фортуна также наморщится. А между тем я, тварь Демиурга, должен по смерти моей возвратиться туда, где нет супружества, где вместо совлечения должен я на это тело надеть одежду бессмертия, где, если и лишусь пола своего, но уподоблюсь Ангелам, где нет Ангелов ни мужеского ни женского пола, где никто не станет ругаться над моим телом, которое воспримет тогда мужественную свою силу.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Я называю его Менотесом: с ним пребывала другая сила, именуемая мною Генотесом.  Менотес и Генотес, то есть, Уединение и Единство, будучи одно и то же, произвели, не производя, умственное врождённое начало всех вещей, которое по-гречески называется Монадея. Эта последняя содержит в себе единосущную силу, которая наименована Союзом. Эти четыре силы: Уединение, Особливость, Единство и Союз породили всех прочих Эонов».— Чудесное разнообразие! Измени имена, и выйдет союз и единство, уединение и особливость; но как бы ты их не изменял, всё будет одно и то же.

Тертуллиан. Против Валентиниан.

Откуда берутся у них подобные выдумки? Без сомнения от нечистого семени их матери. Таким-то образом учение Валентиниан, беспрерывно распространяясь и преувеличиваясь, исчезает, наконец, в дремучем сумраке Гностиков.

Тертуллиан. Против Маркиона.

1. Понтиец вводит двух богов, словно две Симплигады своего кораблекрушения: Того, бытие Которого он не мог отрицать, т. е. Творца, нашего Бога, и того, существование которого не сможет доказать, т. е. своего бога. Несчастный, Маркион впал в соблазн под влиянием < нелепого > предположения относительно простого отрывка из Господней проповеди, в которой людей, а не богов касаются те притчи о добром и дурном дереве, что доброе дерево не приносит дурные плоды, а дурное — добрые, т. е. добрая душа или вера не совершает плохих дел, а злая — добрых. 2. Ведь Маркион, не справившись, подобно многим нашим современникам, особенно еретикам, с вопросом о происхождении зла, утратив остроту чувств из-за чрезмерного любопытства, обнаружил, что Творец говорит Я — Тот, Кто творит бедствия. Поскольку Маркион уже считал Его виновником зла на основании других доводов, способных убедить любого порочного человека, постольку, истолковав дурное дерево, творящего дурные плоды, а именно зло, как Творца, он предположил, что должен существовать другой бог, соответствующий доброму дереву с добрыми плодами. 3. Найдя, стало быть, во Христе иное, так сказать, установление единственной и чистой доброты, отличной от той, что принадлежит Творцу, он легко сделал вывод о существовании нового неизвестного божества, открывшегося в его Христе, и малым количеством таких дрожжей всю глыбу веры безрассудно обратил в еретическую кислоту. Виновником этого соблазна стал для него некий Кердон: двум слепцам было легче предположить, что они разглядели двух богов, ибо они не видели, как следует, одного. Ведь люди, страдающие воспалением глаз, видят много светильников вместо одного. Итак, одного Бога, существование Которого он был вынужден признать, Маркион низверг, обвинив Его в создании зла; другого, которого силился изобрести, он воздвиг, указывая на наличие блага. По каким пунктам он распределил эти две природы, мы покажем в самих наших возражениях.

Тертуллиан. Против Маркиона.

если бы ей соответствовала численность. Более почтенен и благороден Валентин, который, дерзнув сначала замыслить двух, Бифона и Сиге, затем выпустил стаю божеств, насчитывающую до тридцати зоновых порождений, словно помет Энеевой свиньи.

Тертуллиан. Против Маркиона.

А поскольку имя Бога уже получила та сущность, которой я приписываю абсолютное величие, ты полагаешь, что я приписываю его имени, ибо использование имени мне необходимо для того, чтобы показать, какой сущности я это приписываю, а именно той, из которой состоит Тот, Кто называется Богом. Но Он считается величайшим по сущности, а не по имени. Да и Маркион, отстаивая этот атрибут для своего бога, делает так в соответствии с его положением, а не с именем. 5. Следовательно, мы утверждаем, что величайшее, которое мы приписываем Богу по закону сущности, а не по жребию имени, должно быть в равной мере у обоих, состоящих из той сущности, которая называется Богом; ведь поскольку они называются богами, т. е. величайшими, благодаря нерожденной и вечной, а, следовательно, могучей и величайшей сущности, постольку величайшее не может считаться меньше или ниже другого величайшего. 6. Если счастье, возвышенность, безупречность величайшего будут присущи Маркионову богу, то будут равным образом присущи и нашему; если всего этого не будет в нашем, то также не будет и в Маркионовом. Стало быть, не будут два величайших ни равными, ибо это запрещает уже установленный принцип величайшего, не допускающий сравнения, ни неравными, ибо это вступает в противоречие с другим принципом величайшего, не допускающего его уменьшения.

Тертуллиан. Против Маркиона.

Иисус Христос, сам под старыми именами оказавшийся новым, возношу благодарение этому честолюбию маркионитов, намереваясь впредь с его неоценимой помощью обличить сию ересь, заключающуюся в провозглашении нового божества.

Тертуллиан. Против Маркиона.

Ведь они оба являются тем, чем является Бог: нерожденные, несотворенные, вечные. Это будет образующим их сущность состоянием. Остальное пусть будет на совести Маркиона, если он счел это отличным от свойств Творца.