1) Брак, Целомудрие. Девство выше брака. Семья. Дети.

 

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О девстве (послание, содержащее увещание к добродетельной жизни, в двадцати трех главах).

потому что вступившим в жизнь брачную нелегко с (душевным) спокойствием посвящать себя жизни божественной, а тем, кто полностью удалился от бурной этой жизни, очень легко «безмолвно приступить» (1Кор.7,35) к занятиям высшего рода.

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 1. О том, что девство выше похвал.

1. Священный образ девства, который почитают все, кто полагает совершенство в чистоте, но избирают лишь те, кому в благом этом стремлении благосклонно содействует благо­дать Божия, несет в самом себе подобающую ему похвалу — в соименном ему названии, потому что слово «непорочность» (το αφθορον), обычно употребляемое многими вместо (слова) «девство», указывает на чистоту его. Так из равнозначащего имени можно постигнуть исключительность этого дара, по­скольку, хотя много есть подвигов добродетели, но один толь­ко он почтен названием непорочности.

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 1. О том, что девство выше похвал.

то какая может быть похвала девству выше той, что для тех, кто приобщился чистых его тайн, оно оказывается некоторым об­разом боготворящим, соделывая общниками славы Единого, истинно «святого и непорочного» Бога (Еф.5,27) тех, кто соединился с Ним чистотой и нетлением.

Те же, кто распространяет протяженные похвалы девству в продолжительных речах, думая этим прибавить нечто к кра­соте девства, по-моему, обманывают сами себя и поступают вопреки собственной цели, теми самыми похвалами, которыми возвышают величие девства, делая подозрительной истинную его славу. Ибо все, что величественно по своей природе, само собой возбуждает удивление, нисколько не нуждаясь в содей­ствии слова, как например: небо, солнце и все прочее дивное в мире; а более низким предметам слово, играя роль подмост­ков, искусственными похвалами придает некоторый вид мни­мого величия.

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 2. О том, что девство есть совершенство, свойственное Божескому и бестелесному естеству.

1. Требуется немалая проницательность, чтобы постигнуть ис­ключительность такого дара, который сопутствует нетленному Отцу. Более же всего удивительно, что девство (сразу) обрета­ется (συνεπινοειται) и в Отце, Который и Сына имеет, и родил Его бесстрастно; созерцается также и в «Единородном» Боге (ср. Ин. 1, 18) — подателе нетления, как воссиявшее вместе с чистотой и бесстрастием Его рождения. И опять-таки уди­вительно, (что) Сын мыслится чрез девство. Точно так же со­зерцается девство и в естественной нетленной чистоте Святого Духа: ибо, наименовав Его нетленным и чистым, ты другим именем обозначил девство. Оно действует совместно со всяким премирным естеством, чрез бесстрастие сопребывая с горними силами, не отделяясь ни от чего Божественного и не сближаясь ни с чем противоположным (здесь – любое проявление зла: демонов, грешников, зло как таковое). Ибо все, что по природе и распо­ложению склонно к добродетели, непременно украшается чис­тотой нетления, а все, что уклоняется в противоположную сторону, и является и именуется отпадением от чистоты. Так какая же сила красноречия сравнится с величием этого дара?

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 3. Воспоминание невзгод брачной (жизни) и указание на то, что автор этого слова не безбрачен.

Блаженны те, в чьей власти избирать лучшее и кто не отгородился стеной, вступив в брачную жизнь, подобно нам (о браке Григория Нисского), которые словно бездной (ср. Лк. 16, 26), отделе­ны от славы девства, к нему же не может возвратиться никто, кто хотя бы однажды сделал шаг в мирскую жизнь. Поэтому мы только зрители чужих совершенств и свидетели блаженства других. Если мы даже и правильно судим о девстве, то испыты­ваем (лишь) то же, что повара и слуги, которые на трапезе бога­тых готовят роскошную пищу другим, но сами ни к одному из приготовленных яств не прикасаются. Какое было бы блажен­ство, если бы случилось не так и мы узнали это благо без за­поздалых сожалений!

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 3. Воспоминание невзгод брачной (жизни) и указание на то, что автор этого слова не безбрачен.

Хочешь, чтобы мы начали с приятнейшей стороны? Итак, глав­ное, чего особенно ищут в браке, — это радостная совместная жизнь. Пусть будет так; и мы опишем брак, счастливейший во всех отношениях: род знатный, богатство достаточное, возраст взаимно соответствующий, самый цвет красоты, сильное (вза­имное) влечение и притом такое, какое только можно предста­вить у одного лица к другому, то приятное соревнование, в кото­ром один старается превзойти другого в любви. Добавим ко всему этому славу, власть, знатность и все, что угодно. Но посмотри и на скорбь, которая по необходимости со­единена с перечисленными удовольствиями и мало-помалу их пожирает!

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 3. Воспоминание невзгод брачной (жизни) и указание на то, что автор этого слова не безбрачен.

Ибо доколе они являются людьми, эти смертные и тленные создания, доколе видят гробы тех, от кого родились. С жизнью их, если они хотя бы немного способны размыслить о ней, неразрывно соединена печаль. Ибо непрестанное ожида­ние смерти, никакими верными признаками не определенное, но по неизвестности будущего всегда также пугающее, как если бы (смерть) уже наступала, всегда примешивается к нынешней радости, страхом ожидаемого отравляя всякое удовольствие (от жизни).

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 3. Воспоминание невзгод брачной (жизни) и указание на то, что автор этого слова не безбрачен.

При этом стенания бесполезные, рук удары напрасные, о прежней жиз­ни воспоминания, тем, кто присоветовал вступить в брак — проклятия, жалобы на друзей, которые не помешали; в боль­шой вине родители, если живы; если же нет, то сетования о жизни человеческой, обвинение всей природы, великий ропот и негодование на самоё божественное Провидение; борьба с са­мим собой, война с теми, кто увещевает; ничто не сдерживает глупейших речей и дел.

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 3. Воспоминание невзгод брачной (жизни) и указание на то, что автор этого слова не безбрачен.

Ибо девство всем этим бедствиям недоступно: оно не плачет о сиротстве; оно всегда вместе с нетленным Женихом; всегда радуется порождениям благочестия; в доме своем поис­тине оно постоянно видит изобилие всего, что ни есть самого прекрасного, потому что в нем всегда присутствует и обитает Владыка дома; смерть причиняет не разлуку, но соединение с Возлюбленным; ибо когда «разрешается», тогда бывает «со Христом», как говорит апостол (Флп.1, 23).

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 4. О том, что все нестроение в этой жизни берет начало от брака; здесь же (говорится) и о том, каким должен быть тот, кто отрешился от брачной жизни.

3. Ибо по большей части причина любостяжания — дети, а в славолюбии и честолюбии причина этого порока — род, когда честолюбец хочет показаться не ниже своих пред­ков и считаться великим у потомков, желая, чтобы его потомст­во рассказывало о нем детям. Точно так же и прочие, какие ни есть, недуги душевные: зависть, злопамятство, ненависть и дру­гие того же рода — имеют ту же причину.

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 7. О том, что и брак не подлежит осуждению.

1. Никто, впрочем, из сказанного нами не должен заключать, что мы отвергаем установление брака, ибо мы пре­красно знаем, что и он не лишен благословения Божия. Но по­скольку в его защиту достаточно говорит общая природа челове­ческая, вложившая самопроизвольное стремление к нему во всех, кто через брак появляется на свет, а девство некоторым обра­зом противоречит природе, то излишним был бы труд сочинять увещания и побуждения к браку, выставляя (в качестве при­крытия) его необоримого защитника — я имею в виду удоволь­ствие. Такая речь о браке нужна разве что для тех, кто создает ложные догматы Церкви, кого апостол называет «сожженными своею совестью»

Григорий Нисский. Аскетические сочинения. О Девстве. Глава 13. О том, что попечение (ётцёХею:) о самом себе начинается с удаления от брака.

1. Итак, если мы хотим здесь «разрешитися» (αναλυεις) и быть «со Христом» (Флп. 1, 23), то должны начать свое «отреше­ние» (αναλυσις) с брака. Как изгнаные из своего отечества, когда (собираются) вернуться туда, откуда отправились, сперва оставляют конечную точку своего удаления, так и тем, кто воз­вращается ко Христу, слово это советует оставить прежде всего, словно последний ночлег, брак, поскольку он оказывается по­следним пределом нашего удаления от райской жизни. Потом (надо) удалиться от тяжкой заботы о земном, на которую осуж­ден человек после грехопадения. Затем — сбросить покровы плоти, совлечься «риз кожаных» (Быт. 3, 21), то есть «плотского мудрования» (Рим. 8, 6), и, отрекшись от всех «тайных срама» (2Кор. 4, 2), не укрываться уже более под тенью «смоковницы» (ср. Быт. 3, 7), то есть горестной жизни, но, отбросив покровы из скоропреходящих «листьев» этой жизни, вновь предстать пред очи Создателя. (Еще следует) удаляться от соблазна для вкуса и зрения и держаться советов уже не ядовитого змия, но одной только заповеди Божией.

Григорий Нисский. Догматические сочинения. Каноническое посланник к святому Литоию, епископу Мелетинскому.

4. Грехи, бывающие от вожделения и сладострастия, разделяются следующим образом; иной называется прелюбодеянием, а иной — блудом. Некоторым же тончайшим исследователям заблагорассудилось и грех блуда именовать прелюбодеянием, поскольку один есть законный союз жены с мужем, и мужа с женою. Итак, все незаконное есть уже противозаконное, и вземлющий несобственное очевидно вземлет чужое. Ибо человеку дана от Бога одна помощница, и над женою поставлена одна глава. Итак, если кто стяжал себе, по выражению божественного Павла, свой собственный сосуд (1 Сол. 4:4), тому закон естественный предоставляет праведное употребление оного. Но если кто обратится не к собственному, таковой, без сомнения, чужой восхитит. Для всякого чужое есть то, что не есть его собственное, хотя бы и не было в виду владельца, оное присваивающего. Посему, строже исследовавшим сей предмет, блуд представлялся недалеко отстоящим от греха прелюбодеяния, ибо и Божественное Писание говорит: «не мног буди к чуждей» (Притч. 5:20). Но поскольку к немощнейшим Отцы являли некое снисхождение, то положено в сем грехе общее различие таковое: блудом называется исполнение похоти, соделанное с кем-либо без обиды другому, а прелюбодеянием — навет и обида чужому союзу. К этому относят скотоложство и мужеложство, потому что и сии грехи суть прелюбодеяние против естества. Поскольку причиняется обида чужому роду, и притом, вопреки естеству. При таковом разделении видов, и сего греха общее врачевание состоит в том, да соделается человек, чрез покаяние, чистым от страстного неистовства к таковому плотоугодию. Поскольку же у осквернившихся блудодеянием не сопряжена с сим грехом обида, того ради сугубое время покаяния определено тем, кои осквернили себя прелюбодеянием или иными студодеяниями, как то: смешением со скотом или неистовством к мужскому полу. Ибо в сих случаях, как речено мною, грех становится сугубым: один состоит в непозволенном сластолюбии, а другой — в обиде другому.

Григорий Нисский. Об устроении человека. Глава 17.

Но, когда после греха изгнаны люди из рая и жена осуждена в наказание на болезни рождения, тогда Адам приступил к супруге своей и познал ее брачно, и тогда положено начало чадородию. Поэтому если в раю не было брака, ни болезни рождения, ни самого рождения, то вследствие этого, говорят, необходимо заключить, что не было бы множества душ человеческих, если бы дар бессмертия не обращен был в смертность и брак не соблюл естества рождающимися вновь, вместо отходящих вводя происшедших от них, так что грех, вошедший в жизнь человеческую, некоторым образом принес пользу. Ибо род человеческий ограничивался бы четою первосозданных, если бы страх смерти не побудил естества к произведению потомства.

Но и в этом опять истинное учение, если оно доступно кому, может быть явным только для посвященных, подобных Павлу, в тайны рая, а наше мнение таково: саддукеи оспаривали некогда учение о воскресении и в подтверждение своего учения указывали на жену многобрачную, бывшую за семью братьями, потом спрашивали: которого из них женою будет она по воскресении. Господь на этот вопрос отвечает, не только вразумляя саддукеев, но и всем после них открывая тайну жизни по воскресении, и говорит: «В воскресение бо ни женятся, ни посягают» (Мф. 22, 30), «ни умрети бо ктому могут: равни бо суть Ангелом, и сынове суть Божий, воскресения сынове суще» (Лк. 20, 36). Дар же воскресения не иное что обещает нам, как восстановление падших в первоначальное состояние, ибо эта ожидаемая благодать есть возвращение к первоначальной жизни, вводящее изгнанного из рая снова в него.

Григорий Нисский. Об устроении человека. Глава 17.

После такого нашего об этом рассуждения подобает возвратиться к прежнему вопросу: почему по устроении образа Бог примышляет для твари различие в мужском и женском поле. Для этого, как утверждаю, полезно предварительно нами изложенное начало. Приводящий все в бытие и целого человека по собственной своей воле соделавший Божиим образом не хотел бы видеть, чтобы число душ достигало своей полноты постепенным приращением рождаемых, но силою предведения мгновенно представив мысленно в этой полноте всю человеческую природу и почтив ее высоким и равноангельским жребием, поскольку прозреваемой силой предусмотрел, что произволение человеческое не пойдет прямым путем к прекрасному и потому отпадет от равноангельской жизни, то, чтобы не сделалось малым число душ человеческих, утратив тот способ, каким ангелы возросли до множества, поэтому самому примышляет для естества способ размножения, сообразный для поползнувшихся в грех, вместо того что прилично ангельскому величию, насадив в человечестве скотский и бессловесный способ взаимного преемства. Поэтому-то, кажется мне, и великий Давид, сожалея о бедности человека, такими словами оплакивает человеческое естество:

«Человек в чести сый не разуме», называя честью равночестие с ангелами; поэтому продолжает: «Приложися скотом несмысленным, и уподобися им» (Пс. 48, 21). Ибо подлинно стал скотен принявший природу свою по наклонности к вещественному этот текучий способ размножения.

Григорий Нисский. Слова и беседы. Слово к скорбящим о преставившихся от настоящей жизни в вечную.

Но чтобы наши слова об этом не показались совершенно неосновательными, укажем на следующее: поелику различие полов мужеского и женского служит нашему естеству не для чего иного, как для деторождения, то относительно сего предмета некоторым достойным обещанного Богом, Сокровищем благих, благословения  гаданием, может быть признано то, что родотворная сила естества изменится на служение тому деторождению, которому причастен был великий Исайя, сказавший: от «страха Твоего, Господи, во чреве прияхом и поболехом, и родихом дух спасения Твоего, егоже сотворихом на земли» (Иса.26, 18.). Ибо если такое деторождение прекрасно и чадородие бывает причиною спасения, как говорит Апостол (1Тим. 2, 15.), то никто, однажды путем такого рождения породивший себе обилие благ, никогда не перестанет рождать дух спасения.

 

 

2) Рождение детей в раю.

 

Григорий Нисский. Об устроении человека. Глава 17.

Но, когда после греха изгнаны люди из рая и жена осуждена в наказание на болезни рождения, тогда Адам приступил к супруге своей и познал ее брачно, и тогда положено начало чадородию. Поэтому если в раю не было брака, ни болезни рождения, ни самого рождения, то вследствие этого, говорят, необходимо заключить, что не было бы множества душ человеческих, если бы дар бессмертия не обращен был в смертность и брак не соблюл естества рождающимися вновь, вместо отходящих вводя происшедших от них, так что грех, вошедший в жизнь человеческую, некоторым образом принес пользу. Ибо род человеческий ограничивался бы четою первосозданных, если бы страх смерти не побудил естества к произведению потомства.

Но и в этом опять истинное учение, если оно доступно кому, может быть явным только для посвященных, подобных Павлу, в тайны рая, а наше мнение таково: саддукеи оспаривали некогда учение о воскресении и в подтверждение своего учения указывали на жену многобрачную, бывшую за семью братьями, потом спрашивали: которого из них женою будет она по воскресении. Господь на этот вопрос отвечает, не только вразумляя саддукеев, но и всем после них открывая тайну жизни по воскресении, и говорит: «В воскресение бо ни женятся, ни посягают» (Мф. 22, 30), «ни умрети бо ктому могут: равни бо суть Ангелом, и сынове суть Божий, воскресения сынове суще» (Лк. 20, 36). Дар же воскресения не иное что обещает нам, как восстановление падших в первоначальное состояние, ибо эта ожидаемая благодать есть возвращение к первоначальной жизни, вводящее изгнанного из рая снова в него.

 

 

3) О женщинах.

 

Григорий Нисский. Письма. О тех, которые предпринимают путешествия в Иерусалим.

Но во время путе­шествия необходимость всегда приводит к нарушению осторожности и к безразличию в соблюдении правил; ибо женщине неудобно было бы со­вершить такой отдаленный путь, если б она не имела охранителя; по фи­зической слабости она и поднимается (кем-либо) на вьючное животное, и спускается с него, и в трудных случаях поддерживается. А для того, чтобы поднимать, нужно иметь или знакомого, который исполнял бы эту услу­гу, или наемника, который бы прислуживал, в обоих случаях неизбежно здесь нарекание.

 

 

4) Наименование Богородицы.

 

Григорий Нисский. Письма. Поистине почтеннейшим и благоговейнейшим сестрам Евстафии и Амвросии и почтеннейшей и честнейшей дочери Василисе, Григорий «о Господе радоватися» (Деян. 15, 23).

И что значит это устроение против нас новых жертвенников? Разве мы проповедуем иного Иисуса или другого указы­ваем? Разве мы изъясняем другие писания? Разве кто из нас осме­лился назвать Святую Деву Богородицу человекородицею, как слышим, дерзко называют ее некоторые из них?