1) Еретики. Их учение.

 

Руфин. Жизнь пустынных отцов.

Передавали нам, что однажды пришел к нему какой-то еретик из секты иеракитов: этот род ереси встречается в Египте. Этот еретик своим красноречием смутил весьма многих братий - пустынников, наконец дерзнул явиться к Макарию и обличать его в неправомыслии. Старец стал опровергать его.

Руфин. Церковная история. Книга 1 (10).

И вот тот пагубный зверь, который благодаря Арию, словно из преисподней, сначала поднял голову, неожиданно показался трехтельным. В виде евномиан, которые говорили, что Сын во всех отношениях отличен от Отца, так как создание никоим образом не может быть подобно создателю. В виде ариан, которые говорили, что хотя Сын может быть назван подобным Отцу, но по силе [данной Ему Отцом] благодати, а не по особенности природы, насколько творение может быть сравнимо с творцом. В виде македониан, которые говорили, что хотя Сын во всех отношениях подобен Отцу, Святой Дух ничего общего с Отцом и Сыном не имеет.

Руфин. Церковная история. Книга 2 (11).

Между тем, еще до этого, в Лаодикии Сирийской епископ Аполлинарий, муж среди всех весьма эрудированный, но движимый стремлением к спорам, и находивший удовольствие идти наперекор против всего, что бы кто ни говорил, породил остротой ума очень серьезную ересь. Он утверждал, что при Воплощении Господом было принято только тело без души. Когда он был опровергнут в этом очевидными свидетельствами из Евангелия (где сам Господь и Спаситель утверждает, что Он имеет душу и лишается ее, когда захочет, и принимает снова, и говорит, что она показалось, что он отказался от всего и побежден, заявил, что хотя Он имел душу, но не из той части, что была разумной, но лишь от той, которая оживляет тело. В восполнение же разумной части, как он утверждал, было само Слово Бога. Сначала это утверждение было низвергнуто в городе Риме Дамасом и Петром, епископом Александрийским, на созванном соборе так, что было вынесено постановление: «Если кто будет утверждать, что Сын Божий, который был как истинно Бог, так и истинно человек, имел что-то меньше человеческого или Божественного, будет изгнан из Церкви». Потом это решение было подтверждено в Александрии и решением собора в Константинополе. Поэтому аполлинаристы, отлученные от Церкви, утвердили себе епископов своей партии, а также собственные догматы и церкви.

 

 

2) Сущность, субстанция, ипостась.

 

Руфин. Церковная история. Книга 1 (10).

Он пытался оторвать и отделить Сына от вечной и невыразимой субстанции и природы Бога и Отца.

………………….

сформулировано, будто бы едиными устами и сердцем, писать «единосущен», то есть Сын признавался той же сущности, что и Отец, и огласить это достовернейшее из всех решение.

……………….

не захотели потом вступать в общение с Арием, вернувшимся из изгнания, потому что он после лицемерного покаяния вступил в общение с теми, кто исповедовал, что Сын от сущности Бога Отца.

………………

Тем не менее, из-за написания возник разговор и о различии «существа» [substantia] и «ипостаси» [subsistentia]. Греки называют это «усиас» и «ипостасис». Ибо одни говорили, что «существо» и «ипостась» видятся одним и тем же: и поскольку мы не говорим, что в Боге три ипостаси, то не должны говорить и «три существа». Другие же, кому казалось, что существо означает совсем другое, нежели ипостась, говорили, что «существо» обозначает саму природу и свойство, каковое постоянно, какой-либо вещи, а ипостась всякой личности выражает то самое, что существует и пребывает. [Постановили же, что] следует использовать «три ипостаси» ввиду ереси Савеллия, ибо представлялось, что три ипостаси означает как бы три личности; [постановили], чтобы не показалось, будто мы последователи той веры, которая исповедует Св. Троицу только в именах, а не в делах и ипостасях.

 

 

3) Из сущности.

 

Руфин. Церковная история. Книга 1 (10).

не захотели потом вступать в общение с Арием, вернувшимся из изгнания, потому что он после лицемерного покаяния вступил в общение с теми, кто исповедовал, что Сын от сущности Бога Отца.

 

 

4) Соборные перепетии.

 

Руфин. Церковная история. Книга 1 (10).

не следует обходить молчанием дивный поступок императора на том соборе. Ибо когда собрались епископы почти со всех мест, они (как обычно случается) устроили между собой тяжбы по разным причинам, то и дело перебивая друг друга. Показывались списки, открывались обиды, и души все более направлялись не к тому, ради чего все съехались, а вот к этому.

…………………..

И потому, оставив это, следует без всякого раздора обратиться к тем вопросам, которые касаются веры в Бога». Когда он сказал это, то повелел сжечь все списки, чтобы никому не стало известно лицемерие священников. Когда же на протяжении нескольких дней на соборе епископов шло следствие о вере, то, хотя иные полагали противное, активно поддерживая начинание Ария, все же было много тех, кто прокляли нечестивое начинание. Как бы то ни было, на соборе оказалось большинство тех епископов и исповедников, которые противились начинаниям Ария. Поддержали же его мужи, искушенные в полемике и из-за этого противящиеся простоте веры.

………………..

Там же присутствовал в то время и Афанасий, диакон Александра, епископа Александрийского, помогавший старцу многими советами. Между тем каждый день шли заседания, выносить определение по такому делу решались с трудом и не без размышлений. Многократно на собор приглашался Арий, и утверждения его обсуждались в ходе беспрестанных толкований, и весьма осторожно взвешивалось, что против него необходимо постановить и как сформулировать.

………………

И вот только шесть решили отправиться в изгнание с Арием. Остальные же одиннадцать, проведя между собой совещание, согласились подписать [решения собора], однако только рукой, но не сердцем. Автором этого притворства выступил Евсевий, епископ Никомидийский. Между тем, когда кто искренне, кто притворно (как сознались в том после изгнания) подписали исповедание и приняли по поводу всех церковных правил ясные постановления, собор был распущен. Символ же веры тех, кто там собирался, приводится ниже.

……………….

И вот когда суждения такого рода, основанные на евангельском авторитете, то духовное и апостольское собрание одобрило, по постановлению собора на Астерия и других, кто был с ним, было возложено управление Востоком, Евсевию же было отдано руководство Западом. В том постановлении собора было также прибавлено более обстоятельное суждение о Святом Духе, а именно, что Святой Дух считается той же сущности и божественности, что и Отец и Сын, и что вообще никто из Св. Троицы не может именоваться творением, равно как более низким, или более поздним.

 

 

5) Арианство. Евномий. Духоборы.

 

Руфин. Церковная история. Книга 1 (10).

И потому, оставив это, следует без всякого раздора обратиться к тем вопросам, которые касаются веры в Бога». Когда он сказал это, то повелел сжечь все списки, чтобы никому не стало известно лицемерие священников. Когда же на протяжении нескольких дней на соборе епископов шло следствие о вере, то, хотя иные полагали противное, активно поддерживая начинание Ария, все же было много тех, кто прокляли нечестивое начинание. Как бы то ни было, на соборе оказалось большинство тех епископов и исповедников, которые противились начинаниям Ария. Поддержали же его мужи, искушенные в полемике и из-за этого противящиеся простоте веры.

………………….

После же того как мать благочестивого императора Елена, прославившаяся в Римском государстве высочайшими добродетелями, покинула этот свет, попечением августейшего брата стала пользоваться Констанция, вдова Лициния. Случилось же, что к ней для беседы пришел некий пресвитер, тайно благоволивший партии Ария. Однако сначала он ничего из этого перед сестрой императора не открывал. Когда же тесная дружба дала для этого возможность, он понемногу начал чернить беседу, говоря, что зло, порожденное Арием, и дело его вызвано личной неприязнью епископов и стремлением к полемике, и что Арий достаточно почитаем у народа. Внушая это и тому подобное во время частых посещений, он завоевал себе душу Констанции. Когда ее, умирающую, посетил брат, она была им с вниманием и благоговением выслушана, и, как рассказывают, обратилась к нему с последней просьбой, чтобы оставил он при себе этого пресвитера и слушал то, что тот ему во спасение и упование станет говорить, ей же самой, уже покидающей этот свет, ничего не нужно, но беспокоится она за положение брата, как бы не пошатнулась власть его из-за наказания невинных.

………………….

как мы узнали из писаний Афанасия, в Александрии исполнял обязанность священника Александр, в Иерусалиме исповедник Максим, в Константинополе также Александр. Однако Евсевий, который был в Никомидии, о притворстве которого мы сказали выше, улучив благоприятный момент, стал внушать императору через домашнего пресвитера, чтобы все было сделано по-иному, и старался обратить в тщету деяния собора. Он добился, чтобы прибыл Арий, находившийся в Александрии, и чтобы императорскими эдиктами в Константинополе вновь был созван собор. Туда собрались, главным образом, те, кто придерживались Ария и Евсевия и кто сражались с Александром за то, чтобы он принял в общение Ария, однако ничего не уничтожавшие и от несправедливостей в отношении его воздерживавшиеся. Наконец, они уведомили, что установлен определенный день, когда или Александр примет Ария, или узнает, что сам он осужден Церковью и приговорен к изгнанию, а тот будет принят другим. Тогда тот до самого утра, лежа перед алтарем, проводя всю бессонную ночь в молитве и слезах, излагал Господу тяжбы Церкви. Когда же показался свет, а Александр не прекращал молитвы, Евсевий со всеми своими сторонниками, словно предводитель еретической войны, вступил утром в дом Ария и повелел ему, чтобы спешно следовал он в церковь, заявляя, что Александр, если он до сих пор не успокоился, будет изгнан и уступит ему место.

……………….

И когда души всех были из-за этого полны нерешительности, Арий, направлявшийся в окружении многолюдной толпы епископов и народа в церковь, из-за человеческой нужды свернул в общественное место. Когда он там сел, кишечник и все его внутренности вытекли в отхожее место. Так он обрел в таком месте смерть, достойную поношения и презрения. После того как об этом было сообщено в церкви Евсевию и тем, кто вместе с ним докучали святому и невинному мужу Александру по поводу восстановления Ария, все они разошлись, покрытые стыдом и в смущении. Тогда исполнилось решение во славу Господа, о котором в молитве к Богу просил Александр, говоря: «Сверши, Господи, суд между мною и зубами Евсевия и силой Ария».

………………….

не захотели потом вступать в общение с Арием, вернувшимся из изгнания, потому что он после лицемерного покаяния вступил в общение с теми, кто исповедовал, что Сын от сущности Бога Отца. Они утверждали весьма вольную, или скорее бесстыдную хулу, как прежде учил Арий, будто Сын сотворен и создан из ничего, но не рожден. После их кончины это весьма страстно и широко защищал некий Аэций, а после Аэция Евно-мий, муж прокаженный и телом, и душой, снаружи и изнутри поврежденный желтухой; тем не менее он, изощренный в искусстве диалектики, многое написал против нашей веры и предоставил членам своей секты принципы толкования. От него и теперь ересь именуется евномианской.

…………………..

И вот тот пагубный зверь, который благодаря Арию, словно из преисподней, сначала поднял голову, неожиданно показался трехтельным. В виде евномиан, которые говорили, что Сын во всех отношениях отличен от Отца, так как создание никоим образом не может быть подобно создателю. В виде ариан, которые говорили, что хотя Сын может быть назван подобным Отцу, но по силе [данной Ему Отцом] благодати, а не по особенности природы, насколько творение может быть сравнимо с творцом. В виде македониан, которые говорили, что хотя Сын во всех отношениях подобен Отцу, Святой Дух ничего общего с Отцом и Сыном не имеет.

 

 

6) О церковных личностях.

 

Руфин. Церковная история. Книга 1 (10).

Там же присутствовал в то время и Афанасий, диакон Александра, епископа Александрийского, помогавший старцу многими советами. Между тем каждый день шли заседания, выносить определение по такому делу решались с трудом и не без размышлений. Многократно на собор приглашался Арий, и утверждения его обсуждались в ходе беспрестанных толкований, и весьма осторожно взвешивалось, что против него необходимо постановить и как сформулировать.

………………….

как мы узнали из писаний Афанасия, в Александрии исполнял обязанность священника Александр, в Иерусалиме исповедник Максим, в Константинополе также Александр. Однако Евсевий, который был в Никомидии, о притворстве которого мы сказали выше, улучив благоприятный момент, стал внушать императору через домашнего пресвитера, чтобы все было сделано по-иному, и старался обратить в тщету деяния собора. Он добился, чтобы прибыл Арий, находившийся в Александрии, и чтобы императорскими эдиктами в Константинополе вновь был созван собор. Туда собрались, главным образом, те, кто придерживались Ария и Евсевия и кто сражались с Александром за то, чтобы он принял в общение Ария, однако ничего не уничтожавшие и от несправедливостей в отношении его воздерживавшиеся. Наконец, они уведомили, что установлен определенный день, когда или Александр примет Ария, или узнает, что сам он осужден Церковью и приговорен к изгнанию, а тот будет принят другим. Тогда тот до самого утра, лежа перед алтарем, проводя всю бессонную ночь в молитве и слезах, излагал Господу тяжбы Церкви. Когда же показался свет, а Александр не прекращал молитвы, Евсевий со всеми своими сторонниками, словно предводитель еретической войны, вступил утром в дом Ария и повелел ему, чтобы спешно следовал он в церковь, заявляя, что Александр, если он до сих пор не успокоился, будет изгнан и уступит ему место.

……………….

И когда души всех были из-за этого полны нерешительности, Арий, направлявшийся в окружении многолюдной толпы епископов и народа в церковь, из-за человеческой нужды свернул в общественное место. Когда он там сел, кишечник и все его внутренности вытекли в отхожее место. Так он обрел в таком месте смерть, достойную поношения и презрения. После того как об этом было сообщено в церкви Евсевию и тем, кто вместе с ним докучали святому и невинному мужу Александру по поводу восстановления Ария, все они разошлись, покрытые стыдом и в смущении. Тогда исполнилось решение во славу Господа, о котором в молитве к Богу просил Александр, говоря: «Сверши, Господи, суд между мною и зубами Евсевия и силой Ария».

……………….

Итак, Либерий, который после Юлия, наследовавшего Марку, которому предшествовал Сильвестр, исполнял священнические обязанности в городе Риме, был осужден на изгнание. На место его еретиками был избран его диакон Феликс. Он обесславился не столько принадлежностью к другому учению, сколько невнимательностью к общине и порядку.

Руфин. Церковная история. Книга 2 (11).

И вот, в то время Афанасий, прежде чем на сорок шестом году служения своего после многих битв и многих примеров стойкости он упокоился с миром, размышляя о преемнике, избрал соучастником трудов своих и другом Петра. Однако Луций, епископ арианской партии, тут же, словно волк, проник к овцам. И Петр сразу же поднялся на корабль и бежал в город Рим. Луций же, будто бы получил материал для жестокости своей, стал свирепствовать в отношении остальных.

………………

Дидим, полагая, что это молчание дано не для отдыха и ненадолго, словно доброе животное, пережевывающее полученный корм, повторял снова и снова то, что уже узнал из книг во время слушания, и восстанавливал в памяти и душе, так что казалось, будто он не столько слушал, что ему читалось, сколько записывал это в рукописи своего сердца. И вот скоро, обучаемый Богом, он пришел к такому познанию Божественных и человеческих вещей и достиг такого знания, что стал учителем в церковной школе, весьма почитаемым у епископа Афанасия и других ученых мужей в Божьей Церкви. Но и в остальных дисциплинах: и в диалектике, и в геометрии, и даже в астрономии и арифметике — он стал столь искушенным, что никогда ни один философ, рассуждая о чем-то из тех наук, не мог ни отстоять этого, ни прийти к заключению, зато тотчас же, как получал его ответы, признавал его магистром той науки, по [вопросам] которой шла речь. Многие изречения его, или высказанные сами по себе, или данные им в качестве ответов, были записаны привлеченными [для этого] нотариями. И мы, которые в некоторой степени были слушателями его живого голоса и которые читали то, что многими, когда он говорил, записывалось, признаем великую добродетель и некую божественность, звучащую выше человеческого голоса, в тех великих словах, которые исходили из уст его. Блаженный Антоний, когда он, собираясь отстаивать от ариан Символ веры Афанасия, отправился из Фиваиды в Александрию, также утешал его чудесными словами: «Пусть не расстраивает тебя, о Дидим, что не можешь ты видеть плотскими очами. Да, нет у тебя глаз тех, которыми наделены мыши, мухи и ящерицы. Но радуйся, ибо наделен ты очами, которые имеют ангелы и которые видят Бога, очами, через которые проступает к тебе великий светоч знания».

………………..

Впрочем и Каппадокия, лежащая недалеко от них, не была бесплодной. Более того, она породила, что отрадно нам, Григория и Василия. Дала обильные всходы многих святых, вырастила сильную лозу благочестивых, породила молодые оливы Господа. Но более всего эти, словно два источника масла, питающие правую и левую лампу канделябра, сияли наподобие двух светочей неба. Поэтому я полагаю достойным немного подробнее рассказать о них. Оба они знатного происхождения, оба получили образование в Афинах, коллеги друг друга, оба, оставив школу, приглашались для преподавания риторики. Однако этим с успехом занимался Василий, Григорий же с еще большим успехом пренебрегал этим. И когда он всего себя посвятил служению Богу, настолько был исполнен любовью к товарищу, что увел Василия с преподавательской кафедры и, взяв за руку, повел за собой в монастырь, и там, как передают, на протяжении тринадцати лет, отложив все светские книги греков, они обращались только к текстам Священного Писания и шли к пониманию их не через собственное толкование, а через писания более ранних писателей и их авторитет: известно, что те и сами приняли правильное знание из апостольского наследия. Особенно изучая их комментарии к пророкам, они тщательно разыскивали сокровища мудрости и знания, заключенные в глиняных сосудах. Когда же сами они, уже достаточно просвещенные в Божественных вопросах, были призваны для наставления народа, каждый пошел своим путем, но для совершения одного и того же дела.

……………………

Между тем, когда в Медиолане скончался Авксентий, епископ еретиков, сторонники разных партий держались разных планов. Великое несогласие и опасный раздор готовили скорую погибель родному городу, ибо ни та, ни другая партия, желая лишь своего, не могла добиться того, что предлагала. Амвросий в той провинции исполнял тогда обязанности консуляра. Когда он увидел, что городу угрожает погибель, в соответствии с положением своим и должностью желая устранить разногласия народа, он немедленно отправился в церковь. И когда он там много говорил в соответствии с законом и народной традицией ради установления покоя и мира, неожиданно поднялся крик и единый голос сражающегося между собой и спорящего народа. Жаждавшие видеть Амвросия епископом призывали немедленно крестить его (ведь он был оглашенным) и поставить над ними епископом: народ будет единым и единой вера, только если Амвросий будет дан им священником. Поскольку тот отказывался и весьма сопротивлялся этому, пожелание народа было сообщено императору, который повелел незамедлительно исполнить его. «Ибо, — говорит, — Богу угодно, чтобы неожиданное обращение привело разную веру народа и несогласные души к согласию и единомыслию». И вскоре милостью Божией он был крещен и возведен в священники.

………………..

прочнейшую башню Церкви Амвросия. Утомляя его угрозами, устрашениями и всякого рода способами осады, искала прямой подступ для укрощения Церкви. Но хотя она сражалась, вооруженная духом Иезавели, Амвросий все же устоял, исполненный доблести и славы Илии. Она же кричала и шумела в церквах, воспламеняла и подстрекала народ к разладу. Однако поскольку из этого намерения вышло мало толка, она задумала несправедливость и стала сетовать сыну. В результате юноша, исполненный обиды, которую лживо разожгла в нем мать, отправил вооруженный отряд: приказал тут же ломать двери, врываться в святые места, тащить священника и отправить его в изгнание. Однако такая твердость веры была у народа, что он был готов утратить скорее душу, чем епископа.

………………

Он давал многое тем, кто нуждался, но чаще жертвовал по собственной воле. Культ идолов, который постановлениями Константина начал пренебрегаться и разрушаться, в его правление был [окончательно] уничтожен. За эти деяния он настолько был прославлен Богом, что Божественным провидением ему дана была особая милость. Ибо в Фи-ваиде он посещал одного монаха, именем Иоанн, обладающего пророческим даром, и по предсказаниям и ответам его узнавал, лучше [в данный момент] иметь мир, или вести войну.

…………….

Поскольку же он был обременен годами и слаб телом, он сам определил себе преемника и, пока тот руководил Церковью, наслаждался покоем многолетия и старости.

……………….

В Константинополе же сан священника получил Нектарий, оглашенный претором Урбаном и недавно принявший крещение.

 

 

7) Никейский Символ Веры.

 

Руфин. Церковная история. Книга 1 (10).

Веруем во Единого Бога, Отца Всемогущего, Творца всего видимого и невидимого. И во Единого Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божьего, рожденного от Отца, Единородного, то есть из сущности Отца, в Бога от Бога, Свет от Света, в Бога истинного от Бога истинного, в рожденного, несотворенного, единосущного Отцу, то есть одной с Отцом сущности, через Которого все произошло, как на небесах, так и на земле, Который ради нас и ради нашего спасения сошел и воплотился, вочеловечившись, и претерпел страдания, и на третий день воскрес, и взошел на небо, откуда придет вновь судить живых и мертвых. И в Духа Святого. Тех же, кто говорит, что было время, когда не было Сына Божьего, или что Он не был прежде рождения и был сотворен из несуществующей сущности, или кто утверждает, что из иной ипостаси или сущ-ности создан или изменяем, анафематствует Единая и Апостольская Церковь.