Юстиниан I Великий (527-565 гг.).

Юстиниан был редкой, в своем роде единственной, фигурой в линии "ромейских", т. е. греко-римских, императоров послеконстантиновской эпохи. Он был племянником императора Юстина - безграмотного солдата. Юстину для подписания важных актов подавалась золотая пластинка с прорезанным на ней рисунком его имени. И он по этому трафарету выводил буквы своего имени. Но Юстин ценил просвещение и дал своему племяннику Юстиниану первоклассное образование, филологическое и юридическое. Перед самой смертью (1 августа 527 г.) Юстин формально приобщил Юстиниана к власти, обеспечив тем ее преемство.

Одним из учителей, давших Юстиниану блестящее классическое и юридическое образование, был известный ученый-богослов того времени скифский монах, известный под именем Леонтия Византийского. Он был аристотелик по философской школе и почитается основателем византийской схоластики.

Женой была Феодора, прежде блудница, но в последствии попав в Александрию, прониклась аскезой монахов монофизитов и сдружилась в своё время с Севиром, родоначальником ереси северианства.

Противником по монофизитским спорам Севиру был Юлиан.

Основное различие северианства и юлианства в вопросе тленности, нетленности тела Христова, северианство не было совсем монофизитским, Севир не отрицал Халкидона, но был противником Кирилла, друг друга партии называли в связи с этим соответсвующие автордокеты (нетленниками) - севериане юлиан, а те взамен севериан "фтартолатрами" (тленнопоклонниками).

По приезде Папы в Константинополь в 536 году ради мира с Западом заключается решение игнорировать Феодору и сослать Севира. Севир ушел в Египетскую пустыню и вскоре, в 538 г., скончался и был погребен в монастыре Эннатон.

Вигилий происходил из аристократической римской фамилии. Рукоположен был в диаконы папой Бонифацием II, по смерти которого (532 г.) стремился стать его преемником через протекцию готского правительства. Но с переходом в 536 г. Рима в руки Византийского двора Вигилий, естественно, перенес свои расчеты на протекцию Константинополя. В 533 г. он приезжает туда апокрисиарием от Рима. Когда в 536 г. в Константинополь прибыл папа Агапий, Вигилий уже снискал благоволение Феодоры. А Феодора сделала ставку на него, как на будущего папу, который согласится на смягченное толкование формул Халкидона с прибавкой повторных анафем на несториан в угоду массам Востока. Когда Агапий скончался в Константинополе (536 г.), Вигилий с его телом поспешил вернуться в Рим в расчете пройти теперь же на выборах в преемники Агапия. Но... опоздал, - был уже избран Сильверий, оказавший Велизарию прямую услугу при захвате Рима. Однако пришел приказ из Константинополя - обвинить Сильверия в политической измене, убрать его и заменить Вигилием. Тогда Велизарий и особенно жена его Антонина цинично провели искусственный клеветнический процесс против Сильверия, и он был удален в ссылку, а на его место поставлен Вигилий. Ценой этой неправды Вигилий стал папой. Но на нем повисли тяжелые обязательства пред Феодорой, а потом и пред Юстинианом. Дорогая расплата за карьеру стала завязкой не только личной драмы Вигилия, но и болезненной драмы всего V Вселенского собора.

Вопрос по Оригену и V Вселенскому Собору.

В эту драму внешне вплетается эпизод борьбы Юстиниана с монахами-оригенистами и оригенизмом. Нужно подчеркнуть, что благодаря неточности учебников распространилось ошибочное мнение, будто Ориген и его учение анафематствованы V Вселенским собором, чего на самом деле не было. Дело оригенистов разбиралось, и осуждение Оригену вынесено местным Константинопольским собором, который предшествовал V Вселенскому собору в том же 553 г. Положение было так остро, что Юстиниан после этого вынужден был разгромить палестинских оригенистов военно-полицейскими мерами. Пункт второй сводится к тому факту, что один из тайных вождей оригенизма, митрополит Кесарие-Каппадокийский Феодор (Аскида), проживал длительно при дворе Юстиниана на положении придворного епископа и приближенного советника императора по делам церковным и богословским. Когда разгорелось с 539 г. дело об оригенизме палестинского монашества, Юстиниан увлекся этим вопросом как богослов-любитель, и к 545 г. сам написал против оригенизма остро обвинительный трактат, закончив его 15 анафематизмами. Не мобилизуя пока никаких соборных органов церкви, Юстиниан с кесаро-папистической убежденностью сам берет на себя инициативу догматических суждений и приговоров, приглашая церковную соборность только присоединить свою подпись к оформленному уже решению автократора. Он издает свое догматическое суждение в форме эдикта (543 г.) и адресует его патриарху Мине с просьбой одобрить его через постоянный собор при патриархе, а затем потребовать от лица этой практически высшей инстанции церковной власти в патриархате, от всех епископов и всех игуменов монастырей, чтобы они беспрекословно подписали царский эдикт. Такое же властное предложение было отправлено и другим патриархам, и папе Вигилию. И все на этот раз охотно, без борьбы подписали. Подписали его лукаво и цинично и Феодор (Аскида), и его единомышленник Дометиан Анкирский, но задумали взять реванш обходным путем. Им - оригенистам - была ближе александрийская линия богословия и за ней - монофизитская, чем линия римская, оправдывавшая антиохийскую школу. Надо было решительно осудить ее главарей, а не оправдывать их, как это сделал Халкидонский собор по отношению к Феодориту (епископ в 433-458 гг.) и Иве (епископ в 435-456 гг.).

"Ο Трех главах" (544 г.).

Курьез истории состоит в том, что этот знаменитый эдикт, из-за которого пролито столько чернил, пота, слез и крови человеческих, из-за которого раскалывались на столетия церкви, так и не сохранился до нашего времени полностью. Дошли до нас лишь отрывки на латинском языке в полемическом трактате против Юстинианова действа (Pro defensione trium capitulorum), вышедшем из-под пера Факунда, епископа Гермианского (Африка). Известно еще общее содержание эдикта из собственного письма Юстиниана к африканскому епископу Понтиану.

Вот три отрывка из Факунда:

* "Кто называет правильным нечистивое послание, приписываемое авторству Ивы (quae dicitur ab Iba esse facta), или кто поддерживает его, а не анафематствует как дурно отзывающееся ο Кирилле... и порицающее 12 глав Кирилла, нападающее на первый Ефесский собор (т. е. 431 г.), а Нестория защищающее и Феодора Мопсуестийского похваляющее, - тому да будет анафема.

* Кто утверждает, что мы изрекли с целью уничижения или устранения св. отцов, бывших на Халкидонском соборе, тому да будет анафема.

* Стоит только заглянуть в послание к Маре, чтобы увидеть, как оно все сплошь безбожно и нечестиво, почему восточная церковь и анафематствует Феодора".

Благодаря совпадению числа этих трех пунктов-анафематизмов (глав, κεφαλαια) с числом трех осуждаемых "главарей" антиохийской школы (т. е. Феодора, Ивы и Феодорита), термин "три главы" стал неточно и двусмысленно употребляться и в приложении к этим троим.

Данные три главы обязали подписать всех, Патриархов Пентархии, со скрежетом на зубах, подписывали все, хотя при всём раскладе это был завуалированный выстрел по Халкидону. Брожения пошли и привели в результате к Вселенскому Собору.

В последствии в протест пападает и Папа Вигилий установленный Феодорой, он протестует против василевса. Протест тяжёлый и затяжной, василевс сдаётся и наступает час Собора.

Собор также осуждает Оригеновы идеи, касательно же спора о личности Оригена стоит ребром.

Отношения с Папой, общие вмешательства василевса и его супруги в Римские препоны, породили слухи о не такой уж неприступности Рима, потому как не было единства, Рим трясло. Трясло 150 лет после V Вселенского Собора.




Совершив этот подвиг Любви - царицы христианских добродетелей, "николи же отпадающей" и тем превосходящей и Веру, и Надежду, - вселенская церковь с чистой совестью имеет право оглянуться на свое прошлое и не мучиться упреками, что она была жестока и нелюбовна к пасомым ею детям, целым народам и культурам. И если они сами ее не послушались и отошли от нее, то за эту драму истории церкви они сами же и отвечают. Человеку и человечеству дана страшная, трагическая свобода заблуждения. Невольно вспоминается душераздирающее и вызывающее потоки неутешных слез слово Христово: "Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!" (Мф. 23:37).

Холодно, без понимания и соболезнования отнеслась к этому подвигу христианской любви западная половина церкви. Но достоин внимания тот конечный результат, что западная церковь, переломив свое нерасположение к этим чуждым ей компромиссам Востока, сестрински перемучившись ими, в конце концов по практическим мотивам кафолической солидарности зачислила V собор в актив церкви, т. е. решила принять его тоже под знаком Любви.

Наше ходячее представление ο творческих результатах именно вселенских соборов односторонне и неточно: будто задачей и плодом их были только предметы теоретического, догматического характера. Бесспорно, конечно, что во всех наших семи вселенских соборах наличествовал элемент догматический, но в разном объеме и разном контексте. На II Вселенском Константинопольском соборе 381 г. просто манифестировался мир церкви под старым знаменем Никеи, до этого момента целое полстолетие колебавшемся и отвергавшемся. Тут не было никакого нового богословского творчества, а только задача практическая, если угодно, церковно-биологическая - утверждение мира в церкви - Pax Ecclesiastica.

III Ефесский собор, распущенный царской властью, принес умиротворение церкви не столько своей незаконченной богословской работой, сколько самоотверженной решимостью двух заспоривших богословских школ успокоиться практически на пожертвовании спорной личностью архиепископа Нестория.

На V соборе элемент богословско-догматический уже явно играет служебную роль, только как средство спасения единства церкви. Но задача единства церкви, как задача морально-практическая по своей самодовлеющей сущности и ценности, стоя на первом плане в деле V собора, ничем не умаляет его достоинства. Наоборот, вопреки всем немощам человеческим, его оправдывает. Ею он святится. Непонимавший этой телеологической правды собора Запад, позднее ее признавший и собор принявший, тем самым совершил свой выпавший на его долю подвиг любви к своим восточным собратьям и тем оправдал свое честное и добросовестное долгое сопротивление восточному, преимущественно императорскому предприятию. Не понимал, но принял в подвиге братской любви и доверия, во имя высшей цели - мира и единства церкви. Β этом духовная красота добродетельной линии Запада.