Главная цель создания Вселенского Собора 381 года в городе Константинополе, осуждение арианства, теперь уже отрицавшего ещё и Божество Духа Святого а также формы иносущия Христа по отношению к Отцу.

События, личности:
Противостояние Ариан и Афанасия Великого (ок. 298—373) продолжилось и после Вселенского Собора, ариане не могли выступать открыто, вопреки Собору, потому повели подпольную войну, целью их стал последователь епископа Александра Александрийскийского. К 341 году, Антиохийскому Собору арианство ослабевает, но начинает борьба между Западом и Востоком, взаимные обвинения со стороны Рима в арианстве, которое всё же формулами Антиохийского Собора отрицается, в ответ Западников называют савелианами. Соборы восточной стороны были направлены уже в большей мере против Маркелла Анкирского, героя I Вселенского Собора, его формула заключалась в следующем:

Он утверждает: все богословие ο Втором Лице Св. Троицы дано св. Иоанном в 1 главе. Все другие имена - "Образ, Христос, Иисус, Путь, Истина, Жизнь, Сын Божий" - все это относится к Богу воплощенному. Β бытии внутренно-божественном Второе лицо имеет преднамеренно особое название Логос.

Итак, Логос это собственное имя еще не воплотившегося Божества. Λόγος άσαρκος - это еще не Сын. Не прошло еще и 400 лет, как Логос стал Сыном. Спорное слово книги Притч (8:22): "Господь созда Мя в начало путей своих" - просто относится к Сыну во плоти, которая действительно создана бессеменно от Св. Духа для домостроительства спасения.

Β термине "Логос" Маркелл черпает под сурдинку и философские черты, взятые из аналогии с человеческим логосом (слово-разум). Вот эти черты: а) все, что мы думаем, говорим и делаем - все это через разум и слово; но в) логос от человека неотделим ни в качестве самостоятельной ипостаси, ни в качестве самостоятельно существующей потенции - δυνάμει. Логос составляет с человеком нечто единое целое и отличим от человека лишь как выраженное вовне действие (ή πράξεως ενέργεια).

Вот в этом смысле о Логосе и сказаны в I гл. Иоанна 4 вещи:



1. Что Логос был "в начале". Это значит: Он был в Отце потенциально.

2. Он был "у Бога", т. е. Он был у Отца и в состоянии активно выраженной силы.

3. "И Слово было Бог" - нераздельность Божества.

4. "Все произошло через Него", как это и происходит и в человеке, через его разум, слово и волю. Потому-то Логос и неотделим от Отца, совечен Отцу, "омоусиос" Ему.

Да, омоусийность (единосущность) Логоса Отцу здесь вскрыта, показана. Но еще не вскрыто, не доказано, есть ли Логос особое божественное Лице? Не есть ли Логос только составная часть, божественное свойство Единого Лика Божества? Не торопясь ответить нам на этот вопрос, Маркелл и заключает, что пока это Логос только "в Отце". Мы сказали бы: это Логос только ad intra, потенциальный, но еще не ad extra, нераскрывшийся.

Но, поясняет далее Маркелл, раскрытие продолжается. Логос не остается в Отце только δυνάμει, но Он далее проявляется и в действии - ένεργεία, ибо Божественная Монада творит мир. Вот в этом акте и процессе творения Логос и находит свое специфическое применение: Монада творит мир. Логос при этом, выступая из недр Отца (προελθων εκπορευεται), становится в Боге силой, реализующейся в действии (η ενεργεια της πραξεως). Он творит мир. Акт творения - это, по Маркеллу, "первая икономия".

Но и здесь Монада не разделяется, и в Боге остается (как и у Евстафия Антиохийского, и у других староникейцев) μία ύπόστασις. Маркелл отвергает "двух богов, разделенных ипостасями". Маркелл все эти различительные термины огулом отвергает и сбрасывает на головы ариан. Это ариане, по его мнению, вводят и две сущности, и два факта, и две силы, и двух богов.

Утверждении единства Божия Маркеллу принадлежит бесспорное достижение богословской мысли. Он еще до Великих Каппадокийцев, установивших раздельность понятий "усиа и ипостасис", преодолел доникейское построение схемы взаимоотношений Лиц Св. Троицы.

Для древних Бог как Единица, Бог как существо Божие - это был Отец. Сын - от Бога-Отца. Дух - от Бога-Отца через Сына. Схема как бы вертикальная:

О

|

С

|

Д

При такой схеме "западным" казалось естественным, как бы по пути развертывания Св. Троицы, и Сына мыслить после Отца соучастником в изведении Духа.

После теоретического построения Троицы отцами-каппадокийцами, для нас Божественные Лица схематически стали мыслиться как бы рядом стоящими, связуемыми одним божественным существом, изображаемым горизонтальной линией:

- О - С - Д -

Не один Отец - обладатель существа Божия, а все Три Лица вместе. Маркелл именно так и рассуждает: Монада не принадлежит только Отцу, а Отцу + Логос + Дух Святой. Β Ветхом завете имя Божие часто раздвояется: Κύριος ό θεός значит Отец + Сын. А обобщенно ο Себе Бог в откровении Моисею говорит: "Εγώ είμη ό Ων", обозначая этим, что в Нем только Одно Лицо - εν πρόσωπον.

Но, утверждая с такой остротой единство Божие, Маркелл встает перед обратной трудностью.

Как объяснить тогда Троицу?

Тут Маркелл сразу начинает соскальзывать с высот трансцендентальности в историческую имманентность.

В высшем transcensus'e Бог существует, как Монада. Бог - Монада. Но ему нужно выйти из этого домирного и надмирного состояния в порядке "домостроительства спасения", войти в плоть космоса κατά σάρκα οικονομίας. Вот в этом-тο сотериологическом и космическом моменте Монада, покидая свою глубинную простоту, и входит в видимость исторического выявления в некоей "множественности", а именно в троичности. Троица - это только исторический феномен. Это только Троица откровения. Правда, у этого "феномена" есть и свои "онтологические корни" (по выражению Болотова), ибо и Логос и Дух в Боге вечны (неведомым для нас образом).

Нам Троица открывается и является в связи с икономией спасения, которое выводит для нас Троицу из ее скрытого трансцендентального бытия. Это само вскрытие Троицы у Маркелла формулируется в навязчивых терминах "усопшего" гностицизма. А именно: Монада, как у гностиков, по контрасту с последующим "раскрытием, расширением" находится в состоянии "свернутости". Этот первый, домирный πλατυσμός есть уже как бы "предисловие" к мировому спасению. Это 1-я икономия, пока только "потенциальная". Β этой "динамической = потенциальной" фазе выступает Логос, Единородный и начинает λέγειν. Как Μονογενής, Он еще принадлежит к 1-ой икономии.

Но вот раскрытие продолжается. Наступает 2-я икономия. В ней Логос становится "Сыном" и "Перворожденным всея твари". Это уже не "потенциальная фаза раскрытия Логоса, а реальная". Сын стал теперь возглавителем твари, чтобы сообщить ей нетление и бессмертие. Ради этого и принял плоть "чуждую Богу ("плоть не пользует нимало")". Плоть хотя и воскреснет и будет бессмертна, но этот дар не является ее свойством. Плоть не абсолютно вечна. Она может и перестать существовать. Это нужно Маркеллу потому, что вся сотериологическая 2-я икономия есть нечто преходящее. Монада должна вернуться к своей абсолютной ησυχία путем συστολή.

Логос воплотился для мира. А потому царство Логоса должно кончиться и перейти в царство Божие. "Подобает Ему царствовати дондеже положить вся враги Своя в подножие ногу Его" (1 Кор. 15:25). Это истолкование временности боговоплощения очень характерный пункт доктрины Маркелла. Именно против него введено в Символ веры после II Вселенского собора (381 г.) утверждение, что "царствию Его не будет конца".

Маркелл не боится задать себе вопрос: "куда же девается плоть, человечество Христово?" Строя все на Писании, Маркелл отвечает: "Писание нам ничего об этом не говорит... Видим убо ныне, яко зерцалом в гадании".

Но гностически-фантастическое богословие Маркелла на этом не останавливается. Завершая свою триадологию, Маркелл придумывает 3-ю икономию для объяснения действий Третьего Лица - Духа Святого. Он говорит: до сошествия Святого Духа на апостолов Он был в Логосе и в Отце. Его явление - это новое расширение, раскрытие Монады. Сначала Монада расширилась в Логос, а затем Сам Логос, продолжая расширение, открылся в Духе. Появление Духа - это уже двойное расширение. Сначала Монада расширяется в Логос, а затем уже Логос - в Духа. Это - расширение расширения. Поэтому Дух Святой исходит "от Отца и Сына" (filioque), потому евангелист Иоанн и говорит: "...яко от Моего приимет".

Маркелл был горячо любим римлянами. В этом сродство с дефективностью латинской триадологии, с ее монархианством, порождающим filioque'изм.

А Никейскому ομοούσιος Маркелл сделал медвежью услугу. Еретичество Маркелла сделалось отличным прикрытием "лукавства" евсевиан, выдававших себя за православных.

Ещё далее заходит в ересях дьякон Маркелла Фотин.

Нужен был этот кощунственный хлыст аномейства или евномианства , чтобы ослепшие от борьбы с Маркеллом "восточные" вдруг прозрели и пробудились для борьбы со стратегически обошедшим их со всех сторон арианство аномейством, жёстко отрицавшем Христа. Евдоксий, отрицая божество Сына, явно обрисовался пред ними как "безбожный".

На этом фоне происходит разбойничий Вселенский Собор 359 года, где епископов запада и востока вынудили принять формулу антиникейства.

После этого на сцену выходят истинные титаны богословия, впрочем несколько запятнавшие себя стоянием в тех или иных лагерях

Великие каппадокийцы.
Под этим именем прослыли в истории отцы второй половины IV в., завершившие формально-диалектическую обработку церковно-преданного догмата Св. Троицы. Это были "земляки" - Василий Великий , Григорий Нисский, Григорий Богослов, Амфилохий Иконийский с их друзьями и единомышленниками, географически близкими и отдаленными.

Формулы Каппадокийцев.
Словом, опуская все подробности (предполагая их известными из Патристики), Василий, Григорий Назианзский и Григорий Нисский устанавливают ту отчетливую формулу ο взаимоотношении Единой Божественной усиа и Трех Ипостасис, которой мы пользуемся теперь.

То, что и ныне часто упускается из виду, - это до изящества тонкое уяснение тремя Великими Каппадокийцами источника различения Лиц Св. Троицы при утверждении Единосущия - омоусии. А именно, что источник не в усиа (на что сбивалась доникейская мысль и от чего рождались две крайности - маркеллианства и арианства), а во взаимоотношении (σχεσις) Лиц Св. Троицы. Св. Василий Великий рассуждал: "Отец есть имя Божие не по сущности и не по действию (ουτε ουσιας ονομα ο Πατηρ, ουτε ενεργειας), но по отношению (σχεσεως), какое имеет Отец к Сыну или Сын к Отцу".

Отец "больше" Сына по причинности и равен по природе (ισον της φυσεως).

Это тоже своего рода субординатизм, но не по божеству и не по сущности (как у Оригена и даже у Афанасия), а по ипостасным отношениям (σχεσεις).

Вот в каком смысле уместна формула Александрийского старца Дидима, что Сын рождается из ипостаси Отца и Дух исходит из ипостаси Отца.

Вот это преодоление субординатизма по сущности и составляет гениальное достижение каппадокийского богословия. Этим убит соблазн западного маркеллианства. Правда, отрава маркеллианства сказалась в филиоквизме. "Западные", лишенные права сливать Три Лица по сущности, как бы в виде реакции, слили Отца и Сына по ипостаси, ибо у них ипостасное отношение Отца и Сына к Духу одно и то же ("изведение", "исхождение").

Хотя, конечно, латиняне могут возразить, что Дух исходит из ипостаси Отца нерожденной, и хотя также и от ипостаси Сына, но несколько инаковой, ибо - рожденной. На это мы возразим, что самое отношение к Духу и у Отца и у Сына остается одно и то же, т. е. изведение из себя. Таким образом, некоторое слияние ипостасных функций, или самих ипостасей, не устранено.

Таким образом, Каппадокийцы установили отличное от Афанасия и "старых никейцев" учение ο троичных отношениях и самый пререкаемый термин "омоусиос" осветили правильным светом. Утверждение Гарнака, а за ним новой немецкой и отчасти английской науки, что Каппадокийцы уравняли омоусиос по смыслу с омиусиос, просто неверно. И Василий и Григорий специально и долго разъясняют недостаточность и несостоятельность одного омиусиос. Василий пишет, что омиос означает нечто подобное другому в отношении "качеств", а Божество свободно от категории "качественности". Следовательно, омиусиос просто не отвечает на поставленный вопрос: что же такое Сын и Дух в отношении божественной природы при сопоставлении их с Отцом? Если Сын и Дух совершенно одинаковы (равны) с Отцом по природе Божества, то, следовательно, Они Все Три единой сущности (омоусии).

Раз достигнув формулы совершенной, Каппадокийцы теперь сознательно отмежевывают себя от омиусиан.

Заметна схожесть формул Василия Великого и философа Плотина.