[314x349]
Геннадий Карьков родился в
Столице в 1930 году. В истоке
1960-х годов он был
приговорён к 3 годам потери
свободы из-за совершении
кражи. Срок он отбывал в
колонии общего режима в
городке Боровск. Опосля
отбытия срока, в 1969 году,
приехал в Столицу.
Проработав некое время в
межколхозной строительной
организации, Карьков принял
решение заняться
криминальным промыслом.
Карькова как
законопреступника выделяла
диковинная догадливость,
находчивость, независимость,
дерзкость в собственных
суждениях и действиях. Всё
совершать он любил лично.
Воровская бригада Монгола
В истоке 1970-х годов
Карьков, получивший из-за
собственной азиатской
наружности в криминальной
среде прозвание «Монгол»,
подобрал порядком 30
человек в банду, которую
возглавил сам. Сообразно
неким данным, в банду
вступало в единой сложности
50-60 человек. Основными
лицами в банде стали
Вячеслав Иваньков по
прозвищу «Япончик»
(1 из версий выхода в свет
клички Иванькова — этак
окрестил его конкретно
Карьков), а еще уголовник по
кличке «Битумщик» и
психически нездоровой
наркоман Палач (конкретно он
потом пытал жертв банды).
Начиная с 1971 года, банда
начала исполнять разбойные
нападения на жилплощади
высокопоставленных лиц.
Потерпевшие часто даже не
обращались в органы
внутренних дел, так как там
их могли спросить о
происхождении украденных
вещей. В числе потерпевших
банды — фарцовщики,
цеховики, коллекционеры,
труженики торговли и сферы
сервиса.
Банда различалась крайней
безжалостностью —
отказывавшихся выдавать
средства и ценности увозили в
лес, в каком месте пытали.
Пытки были самыми
различными, при этом
применялись как физические,
так и психические.
Потерпевших вешали на
деревьях, а как скоро они
начинали задыхаться, грубо
отрезали верёвку. Неких
клали в гроб, и пилили
ножовками. Как правило,
опосля схожих промоакций
ломались все.
Банда одной из первых в СССР
стала заниматься
вымогательством у
подпольных миллиардеров, то
есть тем, что потом назовут
«рэкетом». Это было прямым
нарушением воровского
закона, то есть, главного
закона криминального мира
СССР.
Скоро Монгол и еще 31
человек из его банды были
задержаны. Следствию
удалось обосновать только 2
момента правонарушений. Суд
приговорил Геннадия
Карькова к 14 годам потери
свободы в колонии строгого
режима. На воровском
«сходняке» Монгола
призвали к ответу за
нарушение воровского закона.
Но практически никаких
репрессивных мер в
отношении него не
последовало — так как вся
вина Карькова состояла
только в том, что он был
первым, кто стал заниматься
этим видом криминального
промысла. Чрез некоторое
количество лет Монгол стал
вором в законе, а в середине
1970-х годов на всесоюзной
воровской «сходке» в
Кисловодске воры в законе
приняли заключение о том,
что нужно хватать деньги с
цеховиков и фарцовщиков.
Этак зародилась новенькая
криминальная формация —
основной капитал стал
срастаться с криминалом.
Последние годы жизни
Монгола
Опосля отсидки Монгол
держался в тени, звучно о себе
никак не заявлял. Уже в
постперестроечное время
подобрал команду из крутых
спортсменов – бойцов,
боксеров, штангистов. С их
поддержкою старенькый вор
в законе просто добывал
средства к существованию –
обложил данью кооператоров,
автосервис, лоточников и
собственников личных
торговых центров в районе
Тушина. На рестораны и
наркотики Монголу хватало с
лихвой до самой его кончины
летом 1994 года.
В мир иной, в отличие от
основной массы собственных
братьев-мафиози, Монгол
отошел в 64 года бесшумно и
без посторонней поддержки.
Однако спокойной и
благостной его кончину никак
не назовешь. Патриарх
отечественного рэкета на
излете жизни тяжко
недомогал – отразились годы,
проведенные в тюрьмах,
изоляторах и лагерях. Крайние
дни Корьков провел в
отдельной элитной палате
перед надзором
профессионалов Столичного
онкологического центра на
Каширском шоссе, куда он
попал вскоре после смерти
отлично ему знакомого Отари
Квантришвили.
Похороны Монгола проходили
скромно, в отсутствии
обыденного в таких вариантах
скопления «аристократии»
криминального мира,
братвы и никак не
наименьшего количества
органов внутренних дел и
переодетых в штатское
оперативников. В конце жизни
вор в законе несколько
растерял собственный
авторитет. Сообразно неким
данным в период очередной
отсидки Монгол проштрафился
– слишком углубленно
запустил руку в воровской
общак и на следующий
сходке был со стыдом
развенчан. Так что
сопровождать в крайний путь
«прошляка», так на блатном
жаргоне именуют
разжалованного вора в
законе, появились только
наиболее близкие и некоторое
количество особенно
сентиментальных
криминальных авторитетов.