Через какое-то время я поняла, что Анатолий Иванович просто меня имеет. Никак по-другому нельзя было назвать отношения, на которые я рассчитывала как на психотерапию. Но все же кое-какую психотерапевтическую пользу я из этого извлекла. Я вдруг поняла, что возможен и просто секс. Без любви. Для меня это было немыслимым, и потом, спустя некоторое время сновоа стало немыслимым. Но, видимо, на то время и то состояние своей души я допускала такие отношения. Удивительно проходили наши "секс-сессии". Дверь кабинета запиралась на ключ. Свет гасился. Я слышала шум, доносящийся из коридора. В любой момент мог кто-нибудь постучать или подергать ручку двери. Я умерла бы на месте, если бы это произошло. Но этого не происходило. И вот, не раздеваясь, не ложась, мы занимались совокуплением. И все. Потом я натягивала на себя трусы, мой друг застегивал ширинку, включался свет, и я ждала... Чего я ждала. Мне каждый раз хотелось услышать слова любви, признательности. Во мне теплилась надежда, что мне будет назначено свидание вне стен этого кабинета. В какой-то момент мне подумалось, что свидание под кустом с бутылкой водки выглядит в моих глазах более романтичным и естественным, чем это траханье сидя в кресле. Неудобно, краткосрочно. Я никогда не плучала удовольствия от этих свиданий. Но я от них и не отказывалась. Почему?
Сейчас я думаю, что моему самолюбию льстило то, что у меня сразу три любовника. И еще. Я была ненасытна.
Прекрасно помню, что именно в этот период моей жизни со мной знакомились на улице. Помню себя в метро, сидящей напротив нескольких мужчин. И вдруг замечаю, что мой взгляд находится ровно на уровне ширинок этих сидящих напротив мужчин. Я отводила взгляд, а потом снова непоизвольно опускала его на уровень бедер.
Все это было игрой. Я влюблялась. Я была влюблена во всех троих. Но не любила ни одного из них. Они были "не то".
Как-то наш сектор, в котором я работала, был приглашен в гости к Денису Сергеевичу. Это был официальный прием. Лето закончилось, жена вернулась домой, и мы встречались уже только у меня.
Я тогда впервые увидела его жену. Это была рослая довольно неинтересная девица. Ее маленький сыночек боялся толпы народу, нахлынувшей в маленькую однокомнатную квартирку. Сыночек все время ныл и держался за мамин подол. Тяжелое у меня сложилось впечатление об этой семье. Что-то было в ней страдающее и нищее. Сам Денис Сергеевич, как мне казалось, был достоин лучшей участи. Но... Он сам ее выбрал.
Он рассказывал мне, что когда он женился в первый раз, он не догадывался о благосостоянии семейства его жены. Но оказалось, что его ждыло богатство. Я затрудняюсь определить, что подразумевалось под богатством в те времена советской власти. Но дача и яхта у него появились. Четверых детей он почти вырастил. Значит было на что. Он был счастлив. Тогда. Не без ехидства он сообщил мне, что его первая жена была очень умной женщиной и могла сказать нечто, что только через несколько дней понималось как гадость, а в момент произнесения воспринималось как комплимент.
А потом он лишился всего. И вот эта однокомнатная квартира, жена-лошадь и хнычущий ребенок. Как жаль. Как повернулась к нему судьба. К этому ощущению несчастья добавлялся еще и запах алкоголя, исходивший от Дениса Сергеевича всегда. Он пил только водку. И вот этот водочный перегар как-то ассоциировался у меня с несчастьем.
Я никак не мгу вспомнить, сколько времени продолжался мой роман с Денисом Сергеевичем. Могу только сказать, что кончился он раньше, чем с другими. Почему?