Это цитата сообщения nomad1962 Оригинальное сообщение
Живопись после живописи
Что случилось с картинами во второй половине XX века: живопись в эпоху инсталляций, мультимедиа и 3D.
Что и зачем рисуют современные художники — загадка для большинства. Но самое удивительное — при нашествии «цифры», радикальности перформанса и тотальных инсталляций их интерес к традиционной живописи никуда не делся.
Сотни молодых художников новой волны экспериментируют с красками и поверхностями, не боятся писать картины после Малевича, Бэкона и Ротко и дают другое прочтение привычным подходам и жанрам. При этом предметы картин становятся все более зыбкими и неузнаваемыми, а живопись все больше походит на кино: жанры и техники смешиваются между собой, а границы китча и искусства размыты как никогда раньше.
Натюрморт с хлебом и серебряным кувшином, Виллем Хеда, 1658
 [280x228] |
[350x226] |
|
Натюрморт с музыкальными инструментами |
Четыре цветка в натюрморте |
Живопись началась как заполнение пустого пространства: есть пустая стена сооружения — бани, подземного лабиринта, храма — на ней должно что-то быть. Голландский натюрморт XVI века с рыбой и серебряной посудой вешали на стену в знак статуса и на удачу, так же, как первые люди рисовали тотемных зверей на счастье. Живопись началась с жилища и из всех искусств она — самое чистое и человечное, что только можно придумать.
Картина стала чем-то большим, чем картина, когда появилась ее убийца — фотография. Весть о том, что теперь не надо рисовать королеву сеансами в несколько месяцев, а достаточно просто поставить ее неподвижно на двадцать минут, заставили художников задуматься, зачем они рисуют.
К тому же вся история модерна сложилась так, что нескольким поколениям стало чихать на академический истеблишмент и унылые экзамены в академию искусств — художники открыли для себя широкую публику и возможность ее шокировать, увлекать или раздражать. Нарисовать проституток острыми линиями и быть обруганным главным городом Европы стало важнее, чем угодить графу с
|
[300x311] |
[165x310] |
[165x306] |
|
Три грации
Рафаэль, |
Раздевающаяся женщина Эгон Шиле, 1911 |
Feather Stola Марлен Дюмас, 2000 |
Поп-артисты, исходившие из того, что их живопись — не совсем живопись, стали осознанно ставить на холст периферию: банку супа, обрывок комикса с брошенной нелепой фразой, плеск воды в бассейне на фоне плоского дома и еще более плоского газона. Не стало ни глубины, ни перспективы, а картина поп-артиста из сакральной живописи превратилась в идеальную наклейку на холодильник.
C середины XX века в живописи начинается полнейшая неразбериха.
Резвые четкие линии радикалов-модернистов необратимо исчезли: живопись становится жидкостью, а холсты практически готовы растечься — кажется, отвернешься, повернешься снова, а на картине будет что-то другое. В современной живописи исчезает тема и появляется фокус, который только слегка уточняет, но совершенно не предсказывает того, какой будет картина.
Аллегория зрения, Ян Брейгель старший, 1618
|
[300x245] |
[300x248] |
|
Красная мастерская, Анри Матисс, 1912 |
1948, Вильгельм Саснал, 2006 |
Живопись перестает вообще делиться по жанрам — простые истории про натюрморты, портреты и интерьеры кажутся совсем не такими, как у Матисса или Сезанна или уж тем более, как у Вермеера или Рубенса. Глаза хватаются за неровные края, зыбкие полутона, противоречивые формы и выдают сигнал моментального узнавания: да, это нарисовано здесь и сейчас, и сто лет назад представить себе такую вазу с фруктами и такое лицо было бы совершенно невозможно.
Предмет
Предмет в современной живописи совершенно не обязательно должен начинаться и заканчиваться на холсте, может существовать без тени и четкого очертания и вообще не ставит целью напомнить какой-то предмет или опровергнуть канон того, как рисовались предметы. Временами он настолько неуловим, что догадаться о нем можно только по надписи. Предмет без функции, но в контексте — наверное, таким было бы общее описание вещей в живописи здесь и сейчас.
Susan Rothenberg, With Martini, 2002
William Scott, Bottle and bowl, blues on green, 1970
Человек
Портретное сходство остается уделом фотографии (и уже даже не как искусства, а как молчаливого регистра в фейсбуке или айфоне). Эмоция человека совсем не обязательно должна быть изображена в пределах лиц и тел — как смотрят на нас мускулистые мужички с полотен Машкова или Фрида со сросшимися бровями. Что же теперь рисует художник, когда рисует человека? В первую очередь — его человечность, нечто живое и неуловимое, что присуще только существам, которые умеют дышать. Направления жестов, полуповороты тела, акценты поз, тона теплокровной кожи, штрихи одежды — и незавершенность портрета почти всегда становится не только высказыванием, но и знаком качества.
Richard Phillips, Spectrum, 1998
Elizabeth Peyton, Jarvis, 1995
Ситуация
Жанровая сцена как раскадровка и застывшая картинка из театра исчезли из современной живописи чуть ли не раньше всего. Даже на мансардах Ренуара девушки в шляпках смотрят не на кавалеров, а куда-то между их трубками, сиренью и небом, и взгляд этот ловить не надо. Ситуация в живописи сейчас — это условно, минимум — живое в мертвом: от собаки на кресле до человека в аэропорту. И те, и другие одинаково плоские — перспектива убивает все: рука начинается или заканчивается в перилах, ноги уходят в лестницу, а волосы сливаются с фоном. Границы иллюзорны, и слияние с поглощением занимают сейчас художников больше всего, ведь аморфность и прозрачность — наша чуть ли не самая новая и интересная черта.
Neo Rauch, Die Fuge, 2007
Karin Mamma Andersson, Scener ur ett aktenskap, 2009
Линия и форма
Кошмар обывателя — абстракция — продолжается, потому что рисовать нечеткое нечто, которое обретает новую суть через цвет, форму и размах линии — это бестелесная живопись с нуля, без впечатления, живопись из головы, идущая от импульсов. И хотя большинство абстрактных полотен — предмет инвестиций для бесхребетных коллекционеров и унылых банков, лучшие из современных абстракционистов продолжают вычленять из белого шума вещи, которых не существует в осязаемой природе.
Cy Twombly, Leda and the swan, 1962
Roger Hilton, September 1961, 1960
Пейзаж
Природа у современных живописцев — не Божий храм и не мастерская, не декорации и не пастораль, из которой выкурили всех людей. На планете, где живет семь миллиардов человек, природа и среда — универсальная утопия, нарисованная пунктиром, в которой бывали или попадают все. Она без конца и без края, проявляется то в виде полей, то в мелочах — из плоской детской раскраски, где фон и герои не существуют друг без друга. Природа — это огромный человек без глаз и носа, утонувший в обыденности и безвременье.
Edward Hopper, Gas, 1940
Raqib Shaw, The garden of earthly delights III, 2003
Автор: Алиса Таёжная
Источник: lookatme