[399x500]
Сижу за компьютером, тихо звучат вальсы Шопена. Переговариваемся с сыном, он делает ремонт в нашей старенькой «хрущёвке». Интересно, на какие шиши Хрущёв их построил и безплатно отдал людям? И за чей счёт ремонтировались они раньше, когда квартплата была мизерной? Хочется спросить словами В.С. Высоцкого: где брали «деньги, Вань?». Стоят эти жилые соты, раствор меж кирпичей превратился в песок… Кое-где трещины пошли в домах. Опасно и печально. А всё ж и хорошо: сижу вот, с сыном вспоминаю его и своё детство.
-Помнишь, Саша, в нашем подъезде жила девочка Марина, умерла в 21 год, росточком была с трёхлетнюю девочку?
-Нет, мама, не помню.
-Как ты можешь помнить, если она была в моём детстве? – мы прыснули оба, поняв, что сморозила глупость. - Лет до трёх она росла, потом заболела. Врачи поставили неверный диагноз, лечили от несуществующей болезни, и рост прекратился. Её мама возила дочку в Москву. Сама там скиталась по углам, определив в стационар Марину. Однажды приютили мать добрые люди. В благодарность она как-то принесла им курицу. Смутились, переглянулись. Она помнит этот случай, хотя прошло лет сорок с того дня. Но только сейчас догадалась, что видно, были они верующие, и шёл пост. Спаси их, Господи, пустили в дом незнакомую женщину на долгие месяцы, не пожалели местечка, кормили завтраками, делились, как с родной – милосердие их ещё и сейчас благоухает, время его аромат не заглушило, - когда она рассказывала об этих добрых людях, я плакала – Христос был среди них. В доме у Марининых родителей с тех пор, как заболела их дочка, не поселилось уныние. Ему там места не давали. То и дело собирались друзья, чтоб проводить поэтические вечера, музыкальные, художественные. Весело было всегда, искреннее это было веселье – Мариночка не плакала и всем слезливым строго говорила: «У нас не плачут». В те годы мы с Мариной только встречались в подъезде, я удивлённо глазела, как кроха спускается по лестнице, хромая, держась за прутья, скрепляющие перила – до перил она едва дотягивалась. Такой её помню. Помню голос, улыбку… Умерла Марина без слёз, тихонько вздохнув. Семья их потом съехала. Встретились мы в церкви, пройдя разными путями жизнь, – прихожане Никольского храма, где служил владыка Лука. Конечно, поминаю Марину все годы. И сегодня о ней разговор зашёл неслучайно – в святую Марину-то! И о …блаженной Матроне Анемнясевской. О ней слышала, но житие только сегодня прочитала. Она тоже была маленького роста. Ослепла ещё ребёнком от оспы. Когда, слепая, нянчилась с младшей сестрёнкой и уронила её с крыльца, была избита матерью так, что больше уж ходить не могла – пролежала всю оставшуюся жизнь в детской махонькой кроватке – рост прекратился. Терпела скорби, холод. Однажды её забыли в сенях, платье покрылось льдом. Терпела побои, злобу, ненависть сестёр и брата. За всех молилась. Знала много церковных песнопений, молитв и акафистов наизусть, была строга в исповедании православной веры, добра и жалостлива, сама часто причащалась, очень уважала духовенство. О её жизни написал священник Николай Правдолюбов. Читала это житие и восхищалась, как тьма сама свидетельствует – вынужденно – о Свете: «…было собрано колхозное собрание, на котором постановили \"изъять\" Матрону Григорьевну Белякову как \"вредного элемента\". Из 300 жителей села подписались 24 активиста. Сельсовет дал характеристику \"на Белякову М.Г.\", в которой она прямо и открыто названа святой без всяких кавычек и иронии. \"Данная гр. является вредным элементом в деревне, она своей святостью сильно влияет на темную массу… Ввиду этого по с/с задерживается ход коллективизации\".
От этого свидетельства становится ясно, как страшна святость аду. Что может сделать больная, недвижимая кроха здоровым мужикам? Чего её бояться-то? Но и её – в Бутырскую тюрьму. И новое свидетельство: «…пробыла она там недолго, потому что сделалась объектом почитания почти всех, без исключения, заключённых, которые начали петь акафисты и молиться. Её должны были куда-то деть. Убить боялись, а отправить в лагерь не позволял пример тюремного молитвенного подъёма заключённых».
Две личности сегодня перед моим духовным взором, обе маленькие в земной жизни девушки. Одна так велика теперь, что всем просящим может милость подать. Надеюсь на милость Бога: моя соседка Марина тоже у Него – ведь «явилась» она мне на свою святую Марину (Маргариту).