[640x512]
Слово «дача» говорит само за себя: оно произошло от глагола «давать». В стародавние времена сильные мира сего давали участки землю работящему люду для временного (летнего) жилья и безмятежного отдыха.

Но и в советское время эта традиция продолжалась – работящие земледельцы выращивали сельскохозяйственные продукты, – так решалась проблема нехватки продовольствия. Наверное, дача в таком виде – это чисто русское изобретение.

Дача – место, куда после трудовой недели съезжаются люди среднего возраста, чтобы просто поработать; это место летнего жительства людей старшего поколения и отдыха детей. Но ещё это место немалых затрат: там постоянно всё ветшает, ржавеет и рушится. Если считать, что отдых – это перемена вида деятельности, то на даче мы отдыхаем изо всех сил. Как говорится: «Отдыхаю я хорошо, только устаю очень».

Дача – место упокоения старых вещей, временно не нужных, выбросить которые жалко, авось пригодятся! К таким вещам можно отнести нашу старую одежду (это самые востребованные вещи на даче); детские вещи и игрушки, оставляемые, как правило, для будущих детей; мебель, отслужившую свой срок и чаще всего морально устаревшую; посуду, ну и т.д. и т.п. Всё это сначала трепетно хранится в антресолях и лоджиях городских квартир, в укромных уголках гаража, а затем решительно свозится на дачу. Чаще всего весь этот хлам, пролежав определенное время в «загородном имении», выносится-таки в мусорный контейнер на выезде из садового товарищества. Председатель правления каждый раз очень удивляется, откуда набралось так много мусора… Вот поэтому и много, что я, наверное, не одинока в своих привычках.

Для моих детей, живших там всё лето, дача стала малой родиной, местом познания мира и встреч с закадычными друзьями.

Дача – это обязательно вкусный суп из щавеля и крапивы в начале лета и свекольник в его щедрой середине, яблоки, которых в годы урожая столько, что приходится их раздавать, кому придётся – «возьмите Христа ради». Дача – это походы за грибами в окрестные леса, это удивительно красивое лесное озеро. Наши лесные места, связанные с большими грибными находками, имеют даже свои, особые, названия. Это, например, «Дяди-Колино-место». Никому невдомёк, что за секрет прячется за этими словами, но мы-то знаем этот «пароль»: там бывает много подосиновиков. Или вот, «Алёшин взгорушек» – сын в детстве всегда обязательно выискивал там красавца-красноголовика. «Помойка» – вечно там валялся чей-то мусор, долго не зарастающий травой, но всем на удивление по краю этой помойки водились «царские» белые.

Однажды моя Леночка подняла в лесу какую-то корягу, оказалось – это лосиный рог. Сейчас он красуется там же, на даче, прибитый к стене.

Дача – это тишина и глубокий сон по ночам, лягушки, квакающие в пруду, запах сирени весной, стрекотание кузнечиков в конце лета, августовские звёзды, тихо мерцающие и падающие, вечерние посиделки на трубе (пока сосед не уложил её возле своего участка). Это ёжик, приходящий по ночам к компостной куче, ящерицы, снующие на горке брошенных досок, скворечник с беспокойными жильцами, майские соловьи, птицы, гомонящие с самого утра.

Дача – это поиски клада: игра в казаков-разбойников, участникам которой, собранным в одну команду, нужно было выполнить различные задания. Например: расскажешь хозяйке одного участка рецепт винегрета – она тебе укажет направление, в котором надо бежать дальше. На другом участке нужно было быстро вспомнить, какая столица относится к какому государству, чтобы за это опять получить нужное направление поисков. И так далее, от участка к участку, от задания к заданию, пока не находился клад – конфеты или торт.

А однажды мы с ребятами написали послание будущим поколениям, узкий свиток торжественно вложили в бутылку и зарыли. Правда, потом как ни искали, найти уже его не смогли.

Дача – это поделки наши из глины, благо, её там очень много, только не ленись копать. Игрушки после высыхания на солнце раскрашивали гуашевыми красками. Они долго радовали глаза соседей, которым мы щедро раздаривали свои поделки. И наши глаза радовали эти маленькие фигурки, стоя на полке в городской квартире.

Дача – это кошка Машка со своими котятами. Как-то она привела к нам их познакомиться. Котята были пугливые и бестолковые, а их мамаша – ласковая к людям и очень умная. Она ловила мышей и кидала их котятам, чтобы те тоже учились ловить. Однажды дети решили «пристроить» котят, понесли их к сторожке, где было больше проезжающих машин. Продали одного за рубль, и то, только благодаря предприимчивости неугомонного и очень общительного Лёши.

Дача – это арбуз, незаметно уложенный папой-Юрой, приехавшим на субботу- воскресенье, в заросли кабачков, а потом «случайно» нашедшим его на глазах удивлённых детей: «Ну, надо же, у вас тут арбузы растут, а вы и не знаете!».

Дача – это и есть, прежде всего, наш папа-Юра. Он построил её своими руками. Строил постепенно, сначала из подручного материала – сухих елей, уложенных в основу веранды, пристроенной к бытовке. Мох для утепления дома принёс из леса. Потом покупал какие-то доски, чаще всего необработанные, те, что подешевле, доводил их рубанком до гладкого состояния и строил, строил, строил. Соорудил двухэтажные очень удобные лежанки. Ребятам можно было забираться наверх, что-то читать (в основном так делала Сашка), играть, возиться. Главное, чтобы никто никого не столкнул вниз, как это однажды приключилось.

Веранду папа-Юра построил вместе с моими братьями: Колей и Виталием. Брат-Коля часто здесь бывал, и даже «держал» собственную грядку. Урожай на этой грядке был всегда отменный. Мы удивлялись: как же так, никто за посадками специально не ухаживает, а всё растёт само, да как растёт! У сына в раннем детстве была поговорка, которая очень нравилась мужу: «Дядя Коля – копать, папа – кофе пить». Папа говорил, что это очень правильное изречение, как раз из тех, какие и положено глаголать младенцам.

Папа-Юра каждую дощечку обрезал по размеру, доводил до идеального состояния на электрическом станке, купленном вскладчину несколькими дачниками. Как-то осенью он был на даче один – и так торопился, что порезал пальцы на левой руке этим станком. С рукой, наспех обмотанной какими-то тряпками, он побежал на соседний участок. Сосед сразу всё понял, быстро нашёл машину и отвёз его в ближайшую больницу. Рука заживала долго. Так что, без преувеличения можно сказать, что дача наша полита потом и кровью моего мужа, которого уже семнадцать лет нет с нами.

На дачу часто ездил и мой отец. Сколько он там красил, прибивал, сверлил, точил на станке, изготовленном своими руками из ножной швейной машинки! А ещё он выращивал огурцы. У него был и собственный рекорд: первый огурец мы сняли 6 июня – в день рождения Пушкина. И неважно, что дальше с огурцами не очень заладилось, и «пошли» они только в середине июля, как у всех. Рекорд всё же был поставлен – ни у кого в округе так рано первый огурец ещё не созревал. Папа-Юра же между делом всем хвастался: «У моего тестя уже пошли огурцы».

Дача – это нечастые купания в Сычевском карьере или соседнем пруду в самую жару, это рыбалка с дедом.

Дача зимой – это особый разговор. Как-то мы поехали туда зимой с маленькими тогда ещё нашими детьми. Дом топили непрерывно часов десять, до глубокой ночи, и к утру «натопили» уже не меньше двадцати градусов уютного тепла. Нагулялись дети вволю, всё снег разгребали, как велел им отец, чтобы не замерзнуть. Сын так озяб в первый день, что с удивлением поинтересовался: а зачем мы сюда приехали? Зато в лесу была зимняя сказка со следами-узорами зверюшек и птиц. Потом мы с радостью вспоминали эту нашу зимнюю затею. И то, как шли пять километров от станции, и как читали, забравшись с ногами на общую кровать, большую советскую энциклопедию, потому что читать там было больше нечего.

Дача – это соседский мальчик Юрка. Когда ему было года четыре, он свалился в пруд. Бегал, пострелёнок, по берегу, весело брызгаясь, и поскользнулся. Благо, его бабка, увидев в пруду плавающую рубашонку, заголосила жутким голосом. У меня подкосились ноги, когда я услышала этот крик, и не смогла двинуться с места. Наш бывший председатель, Царство ему Небесное, выловил утопленника, долго делал искусственное дыхание, откачал. Бедный Юрка проспал до следующего дня.

Дача – это целая вереница дней рождения. Сначала в июне у Лёши, потом – в июле у Тимы и моих детей, и, наконец, в августе – у моей любимицы Сашки. Дети были такие разные, но все такие родные… На вопрос, что бы они делали, будь у них волшебная палочка, отвечали по-разному: Саша построила бы приют-лечебницу для бродящих собак, Тима хотел бы стать властелином мира, мои дети поехали бы в кругосветное путешествие, а вот Маша сделала бы так, чтобы вовсе люди не умирали: у неё только что умер дед, и она очень горевала.

Сейчас на даче всё по-другому. К шуму проходящих поездов, особенно слышному по утрам, прибавилось истерическое завывание гоночных машин на построенном в нескольких километрах автодроме.

Старые вещи с чердака мы выбросили, правда, набрались уже «новые» старые вещи, но и до них когда-то «дойдут руки». Наш сосед уже не поёт, когда выходит в сад поработать, да он и не делает теперь ничего сам – нанимает рабочих. Жизнь разбросала ребят в разные стороны. Лёша и Саша не бывают теперь там, потому что их родители разошлись, а деду, владельцу их участка, они оказались не нужны. Когда мы бывали там, долго ещё не могли без боли смотреть в сторону их дома, – нам казалось всё это страшной несправедливостью. Тима и Маша обосновались в Европе, но каждый год приезжают в отпуск, хотя бы на несколько дней. В самой Москве им мало что интересно, а вот старый дедов дом, где всё напоминает им о детстве, где весь участок в цветах, посаженных ещё бабушкой, их постоянно манит.

Мои ребята любят приезжать на дачу с семьями и друзьями. Ходят по грибы, готовят шашлык, парятся в баньке. Однажды гостившие в наше отсутствие друзья – семья из трёх человек – решили прогуляться в лес за грибами. Ушли часов в пять вечера, грибов почти не нашли, повернули назад, да, видимо, не очень правильно повернули – заблудились. Глава семьи, неся на руках своего трёхлетнего сына, уже подыскивал место для ночлега – какие-нибудь брёвна, да читал молитвы. Дачники вызвали спасателей для поиска незадачливых грибников. Вернулось семейство в сопровождении одиннадцати сотрудников полиции, пожарных и МЧС к часу ночи. Как говорится, погуляли вволю. Но и грибов всё-таки набрали – правда, на жарёнку.

Сейчас для нас дача – это и Иосифо-Волоцкий монастырь, и целебный источник в Спирово, находящийся в пятнадцати километрах, и недалеко расположенная усадьба семьи Натальи Гончаровой с высокой плотиной, куда мы иногда ездим по выходным. Дома на даче уже достроены, перестроены, утеплены. Яблони, посаженные папой-Юрой более тридцати лет назад, покрылись мхом и редко дают урожай, однако спилить их не поднимается рука. Дорога на дачу и назад часто из-за пробок занимает очень много времени. Но мы её по-прежнему любим, нашу дачу, потому что с ней связаны тёплые воспоминания детства моих детей и счастья полной семьи. Хочется, чтобы на даче звучали звонкие голоса моих внуков, и чтобы для них она тоже стала родной.