Вчера была Радоница. Светлый весенний праздник. Пасхальный.
Людям, далёким от Церкви, не понять, как можно радоваться не за праздничным столом, уставленным яствами и питием, а – на кладбище.
Сюда, в обитель скорби, они приходят почему-то в первый Пасхальный день, расстилают на столиках у могил, а то и прямо на земле скатерти-самобранки и «поминают» усопших, не забывая для начала выплеснуть рюмку-другую на крест в изголовье могилы, кощунственно приговаривая при этом, что покойник любил выпить… Потом уходят с чувством исполненного долга, оставив на могильном холмике крошево пасхальных куличей и яиц – птицам, а чаще – бродячим собакам. И рюмку спиртного для тех друзей усопшего, которые ещё не упокоились окончательно, а только, ослабев от выпитого, прилегли рядышком – отдохнуть.
Надо признаться, вечером пасхального дня кладбища наши являют собой зрелище удручающее. Пустые бутылки, объедки… Из года в год наблюдаю, как пожилой, седой уже мужчина в этот день прямо здесь, среди могил, выплясывает какой-то жуткий рэп, буквально становясь на голову в диком танце-бесновании.
Но вот проходит неделя, во время которой наши неутомимые старушки-труженицы приводят в порядок кладбище, и наступает долгожданная Радоница. Её ждут и живые, и усопшие. Наконец-то после долгих дней поста и Светлой седмицы отслужена первая панихида в храме и на кладбище под звон колоколов и пасхальные песнопения направляется крестный ход. «Христос воскресе!» - разносится над преобразившимся приютом усопших. «И все в ответ могилушки: Воистину воскресе!»
В нынешнем году нас позвали в небольшую деревеньку, отстоящую от нашего села за несколько километров. Там тоже – кладбище, на котором в этот день батюшку ждали человек пятнадцать. Все они приготовили записочки с именами усопших, и только у одной женщины не оказалось поминания. «Матушка, запиши!» - обратился ко мне батюшка. Я достала ручку, и женщина начала диктовать: «Анна, Мария, Дмитрий, Иван, Татьяна и два Ангела».
- Кто? – мне показалось, что я ослышалась.
- Два Ангела.
- Это… как?
- Ну, родились и умерли.
- Некрещеные? – уточнила я
- Не успели. Сразу умерли.
- Таких младенцев не поминают, - сказала я осторожно.
- Не поминают… - задумчиво повторила женщина. И вдруг просияла:
- Ну да, чего ж их поминать? Они же – Ангелы!
… И снова шёл между убранными могилами наш маленький крестный ход, и снова звучали пасхальные песнопения, только пела я одна, ведь здесь, в чужой деревне, со мной не было наших певчих. Но мне пелось легко: казалось, кто-то невидимый подпевал – даже не подпевал, а вёл меня за собой. Наверное, это два маленьких, невидимых Ангела кружились над Пасхальным кладбищем.