[604x392]

Пахнет молоком топленым с пеночкой,
И ванильным бабушкиным блинчиком.
Грезится сквозь сон: еще я девочка,
С длинною косой и строгим личиком.
Вечером у входа горкой тапочки.
Папа крутит мультики на стеночку.
И, конечно же, мы все такие лапочки.
И, конечно в йоде сбитые коленочки.
Ночью в уголке лампадка светится,
А в другом живет бабай и паутина.
Бабушка под образами тихо молится,
Я болею.
Снова скарлатина.
А потом - студенткою я стриженой,
Друг мой Юрка не погиб еще в Афгане,
И Сережка глупый и вихрастый
Не был в Кандагаре...и с ногами.
И еще мои друзья мальчишки
Не кропят своею кровью город Грозный.
Шлю им фотки сына, и не знаю,
Что джихад - это надолго и серьезно.
Мы еще не плачем после встречи.
И не носим тете Свете хлеба,
Потому что больше нет Сережки:
Он ушел от нас без ног на Небо.
Мы потом еще " украсим" души шрамами,
Кулаком еще побьем в глухую стеночку,
И на исповеди так загрузим батюшку,
Что он станет рядом с нами на коленочки.
Будет первым, кто за нас до слез помолится,
И полюбит нас совсем не понарошку.
Как котят слепых, он понесет нас к Господу,
И, конечно, не забудет про Сережку.
И в домах наших лампадки вдруг затеплятся,
Засопят детишки кучкой возле стеночки,
И свои, и Богом данные " подкидыши",
И запахнет молоком топленым с пеночкой