[600x662]
Сколько в тебе жизненной разности, Анна Ивановна Чусова. Впрочем, как и у всех нас. Только когда в воскресный день, к восьми часам, прихожу в наш правобережный храм Преображения Господня, душа велит отыскать именно эту богомолицу. Ей уже далеко за восемьдесят, глаза различают лишь белое и чёрное. От этой своей слепой жизни порой и всплакнёт, но быстро берёт себя в руки. Хорошо знает, что и где расположено в храме. И когда Анна Ивановна идёт на исповедь, движения у неё безошибочны, и не знающий её человек ни за что не догадается о её слепоте.

Когда священник во время службы закрывает врата в алтарь, Анна Ивановна садится на белую лавочку. Проходит время, врата опять отворяются и старожил правобережной церкви снова поднимается. Сколько в нас горестей намешано, наверняка больше, чем радостей. Но именно в такие моменты, когда я смотрю на эту Богом дарованную мне прихожанку, то почему- то радуюсь жизни. После церковной службы подхожу и обнимаю дорогую свою богомолицу. Она тут же меня узнаёт, достаёт из своей старенькой матерчатой сумочки горстку конфет и говорит, чтобы я угостил своих сыновей. Я беру, зная, что ей это приятно. Пока сидим, некоторые прихожане одаривают её гостинцами. Она же либо угощает других, либо несет эти съедобные припасы в трапезную, где и обедает. Знаю и то, что с каждой пенсии эта согбенная молитвенница жертвует на строительство храма. И так продолжается уже много лет. В этом её волевом решении чётко обозначены старинные русские традиции. Ибо православный человек верует, что после смерти жизнь не заканчивается, вот и Анне Ивановне очень хочется помочь своему родному приходу. Отстояв службу, а было это 24 марта2013 года, мы сели с ней на нашу белую лавочку и, как и всегда, немного поговорили о жизни. В этот раз вспомнила Анна Ивановна свою старинную деревню Паутово Петропавловского района на Алтае, свою девичью фамилию, а была она Чинчукова и многие в их деревне носили эту фамилию. Как сама на лодке переплывала красавицу Обь и с корзиной яиц шла на рынок. Семья, как и у многих в то далекое время, была большой. Поэтому выживали, как могли. Совсем молоденькой я тогда была, рассказывает, работали от зари и до темна, но Господь одаривал нас воистину Божественной природой. Красоту эту не забыть мне, пока живу. Затем переехали в Казахстан, потом был Братск и, как оказалось, на всю жизнь. Любила я шибко ельчишек малым посолом делать, вкусно очень. Теперь вот из-за глазонёк-то своих не попробую… Сижу и думаю о том, что эту-то её мечту надо постараться исполнить. Все внутри, продолжает она, болит, а в больницу не ложат…

Вспоминаю, что баба Аня много лет проработала сестрой-хозяйкой в больнице. И когда ей давали квартиру, она отказалась. Сказала, чтобы дали тем, у кого вообще нет жилья. Так и осталась доживать свой век в своей старенькой времянке. Почему так поступила, понять сложно. Все цепляются за квартиры руками и ногами. И, может быть, ещё и поэтому моя мама называет её святой. Анна Ивановна в этот день была разговорчива как никогда, а я, зная её удивительную скромность, с радостью в душе слушал пожилую прихожанку. Вспомнила, как много лет ездила в Падун и там, в храме Успения Божией Матери, выполняла разную чёрную работу таскала уголь, заготавливала дрова и неустанно просила Божьего благословения. Мы ведь, Толик, очень грешные все, выстрадано говорит она. И от этой, до боли наивной простой речи, у меня к горлу подкатывал ком. Вдруг представил её молодою и в очередной раз подивился тому, как она, пройдя жизненную трёхжильную колею, не расплескала, а достойно пронесла веру. С особым душевным трепетом наш старожил вспоминает, как ездила в Братск центральный на строительство храма Всех Святых в земле Российской просиявших. Прихожанки, по пояс в снегу, вместе с отцом Анатолием, расчищали место под строительство. Таскали тяжёлые валежины, ветви, убирали мусор. С воодушевлением видели, как наравне с ними трудится священнослужитель. Строители воздвигали храм, а баба Аня варила для них, сердешных, суп да кашу. Все это происходило в походных условиях. А ведь расстояние с правого берега до Братска немалое. Живо представил, как она, покормив своих Жучек и заперев крохотную времяночку, отправляется в дальнюю дорогу, и каких сил все это ей стоило. А когда на правом берегу открыли храм Преображения Господня, то труд бабы Анин, конечно же, пригодился и здесь. Вот теперь, слава Богу, близко, говорила она мне тогда. С чувством большой, присущей ей личной ответственности, выполняла она всё, что ей поручали. И люди это видели, ибо такое не спрячешь. Храм и баба Аня стали для многих прихожан настолько привычными, что если она где-нибудь задержится, то её тут же искали. Да, она была одна из первых трудниц нашего правобережного прихода. Вспомнила Анна Ивановна сегодня и брата Леонида, который тоже помогал обустраивать обитель, очень жалела, что он умер. За разговором выяснилось, что на послезавтра баба Аня решила помянуть свою маму Татьяну в трапезной. Я вызвался донести сумки и почему-то был рад этому обстоятельству, потому что баба Аня сказала, что Господь запишет за тобой доброе дело. А мне, наивному, больше ничего и не надо, ибо часто отчаиваюсь и как-то надо спасать свою душу от уныния. Слишком уж много горя на родимой сторонушке творится, а это ведь не шутки, это наша родина...

В понедельник дошёл до её старенькой времянки. В глаза сразу бросилось, что окна её избушки хоть и застеклены, но к тому же ещё и затянуты плёнкой. Догадываюсь, что сделано это для того, чтобы меньше выдувало её жилище. Больше 10 лет ездила она в Падун, трудилась в церкви, там и венчалась с мужем. Нет теперь мужа, нет и её дитя, похоронила. И теперь доживает свой век. Только с верою в Бога и живет она, этот праведный человек. Стучу в калитку палкой, как и договаривались. Три её собачонки весело, словно свадебные колокольчики, приветствуют меня. Она выносит сумки с продуктами, протягивает мне горячие пирожки с капустой, я любопытствую «Баба Аня, как ты их спекла-то Глазоньки твои не видят». Она в ответ «Руками всё, Толик, руками». Пироги оказались очень вкусные. Вспомнилось, как она рассказывала мне о том, как чистит картошку «Почищу на ощупь, а глазкИ потом Зоя выковыривает». Родственники, слава Богу, помогают ей и картошку сажать, да и многое другое.

Путь до трапезной оказался легким, я, в самом деле, совсем не ощущал тяжести сумок. Был приятно удивлён, когда передав нехитрую поклажу, меня усадили отобедать. И мы с прихожанами и работниками храма говорили о бабе Ане. Первого апреля в нашем храме было соборование и после службы я, как обычно, отыскал Анну Ивановну. Она тут же с радостью поведала, что отец Павел с Падуна узнал её и благословил. И попросила, чтобы я отыскал добрейшей души человека - водителя Михаила. Знал я о том, что этот прихожанин постоянно подвозит её до дому.

Каждый воскресный день, какая бы не была погода, баба Аня, заперев калитку своей времянки, идёт в храм на утреннюю службу. Старческие глазоньки её различают лишь белое и чёрное, а до её родного прихода пути, пожалуй, больше километра. И на нём расположены две автомобильные дороги. А движение по ним постоянное, но, слава Богу, народ наш нередко сердобольный и её переводят через дорогу, а дальше Анна Ивановна идёт по памяти. Идёт по гололедице, шлёпает, как сама говорит, по лужам. На мой вопрос, написать ли о ней, ответила отказом, и я, конечно, буду сильно переживать, что ослушался. Не мог я иначе, нутро не позволило. А придя из храма понял, что писать буду. Божий промысел нам, грешным людям, неведом, но верится, что пока такие богомолицы живут на земле, Господь не оставит нас без защиты, ибо, как писал Василий Иванович Белов «Стихия народной жизни необъятна и ни с чем не соизмерима. Постичь её до конца никому не удавалось, и, будем надеяться, никогда не удастся...»

Братск

02. 04. 13.