[500x664]
Ох, уж эти младшие сестры!

Южный ветер мчался в гости к северному, чтобы поздравить его с Днём защитника Отечества. Там где он пролетал, наступала ранняя оттепель, но все знали, что когда братцы встретятся, так завьюжит, что и нос из дома мало кто рискнёт высунуть. Февраль и весна – совсем не одно и то же!

«Ну и ладно! Главное, что сейчас на улице почти весна! Радуйтесь, люди! – Девочка Нягань весь день подбадривала своих жителей, - Ой, а это ещё что за новости?» – она оглянулась.

Талинка плакала ранними февральскими слезами и теребила за изрядно подтаявший снежный подол свою старшую сестрёнку: «Нягань, Нягань, ну расскажи сказку – я уснуть никак не могу!»

- Ох уж эта малышня, - раздражённо, но и немного ласково подумала Нягань, - что тебе рассказать?

- Сказку расскажи, про Бабу-Ягу!

- Так нет ведь никакой Бабы-Яги на свете!

- Как это нет? А куда она делась?

- Куда делась Баба-Яга? – глаза Нягани заискрились так же озорно, как искрится белоснежный снег ярким морозным днём, - хорошо, расскажу тебе правдивую историю о том, куда делась Баба-Яга. Это случилось не здесь и не сейчас. Никто не помнит ни времени, ни места событий. Но в том, что это всё могло быть на самом деле – можешь не сомневаться. Может, и не совсем точно я тебе поведаю эту быль, но в основном всё будет истинной правдой. Итак,

Куда исчезла Баба-Яга?

…Мила, забившись в своём убежище за сараем, горько плакала. Мальчишки из их группы разбили окно в кабинете директора детского дома и всё «свалили» на Милу. Если она не выдаст одногруппников – её ждёт серьёзное наказание, причём не первое в этом году. А главное – такое же незаслуженное, как и те, что были раньше. А если она расскажет правду…

Мила, представив, что ждёт её в этом случае, вновь залилась горючими слезами: «Почему, почему всё так плохо? Почему именно мои родители выиграли ту дурацкую путёвку на двоих в Египет, и именно в их автобус врезался пьяный грузовик? Почему именно мои родители – единственные из всех пострадавших – так и не пришли в сознание в реанимации и почему я оказалась именно в этом детдоме и именно в этой группе? И почему именно я оказалась здесь самой слабой, ведь заступиться за меня совсем некому. Вот они все и пользуются этим. Гады, гады, гады!!!» - хрупкие руки девочки сжались в кулачки: «Что мне делать? Я не могу больше так жить! Убегу! Убегу сегодня же!»

Электричка бодро стучала колёсами. На каждой остановке ласковый женский голос вежливо предупреждал пассажиров: «Осторожно, двери открываются». Люди входили и выходили, и никто не обращал внимания на девчушку, которая задремала, сидя возле окошка.

А Мила дремала, слушала объявления на остановках, и грезилось ей, что это мама, как обычно напоминает ей: «Осторожно, доченька, осторожно! Господь с тобою!» - крестит её и нежно-нежно целует дочку в лоб. Так хорошо было Миле в этом сне! Будто и не было в её жизни никогда ни сиротства, ни обидчиков… Так бы и спала, и спала, и спала…

Но что это? – кто-то грубо тряс её за плечо и сердито кричал: «Где билет, тебя спрашивают? Повадились «зайцами» кататься! А ну, чтоб на ближайшей же станции сошла!»

Ближайшей станцией оказалось село со сказочным названием Старинное. Весенний воздух пьянил особой свежестью, сосульки звонко плакали с крыш, невдалеке сверкала уже освободившаяся ото льда речка… Улицы были пусты, но как-то враждебно неприветливы: заборы высокие, ворота закрытые. Даже собаки не гавкали. Тишина такая, будто все спрятались от кого-то страшного.

«А что меня бояться?» - усмехнулась Мила и пошла куда глаза глядят. А углядели они небольшой заколоченный домик в стороне от села. Он и забором толком обнесен не был – ветхий штакетник давно потерял большую половину своих кольев, да и опоры многие почти повалились так, что не они удерживали ограду в вертикальном положении, а ограда – их.

Двери тоже были перекрыты широкой приколоченной доской. Терять Миле было нечего – она заглянула в сарай, вытащила из-под груды поленьев ржавый лом и оторвала этот необычный дверной засов. Зашла.

Внутри оказалось неожиданно уютно. Даже занавески не были очень пыльными. У печки лежала охапка поленьев, спички. В ведре – вода, в шкафчике – соль, крупы, посуда, несколько консервных банок.

Противно засосало под ложечкой. «А консервы всё равно просрочены, - кому-то вслух сказала Мила и стала вскрывать банку ножом, - а если отравлюсь, ну и ладно, хоть день спокойно проживу, пока милиция за мной не явилась».

Милиция не явилась ни наутро, ни через неделю, никогда. Люди, обнаружив, что в избушке лесника появилась жилица, решили, что это внучка лесника, который недавно умер, приехала прогостить лето на свежем воздухе. Мила их версию опровергать не стала, а к осени жители села просто привыкли к тому, что в домике живёт одинокая девочка. Иногда их разбирало любопытство, но после они благоразумно вспоминали о том, что у них и без неё хлопот достаточно. Вдруг у девчонки проблемы окажутся – возись с ней потом!

И Миле никто не только не помогал, но и никто не мешал. Пока…

Девочка прекрасно понимала, что на запасах лесника она долго не продержится. Поэтому она произвела полную ревизию «своего» имущества. Кстати, нашла и семена для огорода, и лопату, и несколько книг: «В помощь огороднику», «Лекарственные травы», «Изделия из природных материалов», «Животный мир России» и «Справочник ветеринара». Первая книга помогла ей засадить огород овощами, а остальные она читала и перечитывала просто так, из интереса. Потом попробовала по книге плести корзинки и туески. Понравилось. Стала делать берестяные короба, травяные циновки и шляпки из соломы. Вскоре набралось много поделок, но лежали они просто так, никуда не предназначенные.

Зато, пока Мила искала подходящие материалы для поделок в лесу, она запомнила все тропки лесные, заготовила грибов и ягод. А главное – нашла козочку с перебитой ногой. Принесла её домой, наложила шину и старательно ухаживала за Лаской – так она назвала свою новую подружку. Вскоре Ласка выросла и стала хоть и хроменькой, но очень шустрой козой, которая давала, между прочим, немало молока. Миле, по крайней мере, его хватало и попить, и творога запасти.

Зимой Мила одевала лесничью фуфайку, шапку ушанку и валенки. Ходить всё равно ей было некуда – только на речку за водой. А кто там на неё смотреть-то будет?

Так прошёл год. Наступила вновь весна. Мила подросла так, что старые летние вещи на неё просто не налазили. Что делать? Посмотрела девочка на гору своих поделок, выбрала лучшее и пошла в село – меняться.

Люди удивлялись, цокали языками, хвалили… Все поверили, что скоро за Милой должна приехать мама, и снабдили девочку одеждой, оставшейся от их подросших детей. Кто-то рассчитался и деньгами.

На деньги Мила купила соль, сахар, крупы…

Так она и приспособилась жить. Люди искренне ей сочувствовали: «Что, так всё ещё и не приехала мать-то?» - и давали всё необходимое в обмен на её «плетёнки».

Вовка Буянов – в просторечьи Буян - оглядел свою ватагу: «Все готовы? Айда «козла» в огороды загонять!»

А в чей огород «козла загнать» легче всего? Да только в Милкин! У неё одной забора нормального нет и собак она злых не держит. Тузик трёхлапый даже гавкать на непрошенных гостей не станет – всем рад, всем хвостом машет, каждого облизать готов.

Утром Мила вышла на крыльцо и чуть не закричала от неожиданной горькой новости – посадки были безнадежно загублены. Даже картошку, которая только-только крепнуть стала, повыдергали озорники! И новое садить поздно, и прежнее бесповоротно загублено!

«Гады, гады, гады», - плакала Мила, сжимая мозолистые свои ручки в беспомощные кулачки.

« Гады, гады, гады», - стучало в её душе всякий раз, когда зимой она съедала совсем небольшую порцию каши, так как «дотянуть» до весны, а тем более, до нового урожая, без огородных запасов было очень трудно.

А следующим летом «козла загнали» в огород опять именно ей.

А осенью камень в окно бросили – как она стекло сама вставит? Затянула полиэтиленовыми пакетами. А зимой – одеялом завесила. Хоть темно, зато не так холодно.

Отношение Милы к людям определилось окончательное: «Гады, гады, гады!»

Пролетели ещё пара лет. Миле исполнилось восемнадцать. Красавицей стала – глаз не отвести. Парни в селе и не отводили. Особенно Буян – только и думал о том, как бы с девушкой поближе познакомиться. А девчонкам из села это не нравилось – презрительно кривили они губы, завидя красавицу, и говорили: «Миляга опять за травками в лес собралась. Хочет всю деревню приворожить. У-у-у, стерва».

Парни, которых девушка в упор не замечала, помня о том, что все они «гады», тоже скоро стали отзываться о ней с неприязнью. И только Вовка Буян всё пытался с ней поговорить.

Однажды он, выпив вина для храбрости, даже в домик её ворвался. Что могла Мила сделать? Стоит среди избы и смотрит на него беспомощно. А в душе одно у неё: «Гад, гад, гад!»

Сел Буян нагло на табуретку среди избы, смотрит с усмешкой на девушку: «Все говорят, что ты ведьма. Наколдуй, чтоб я тебя забыл. А не наколдуешь – пеняй на себя. Или моей станешь, или я – не Буян!»

Встал, круто повернулся и вышел. Под ноги щенок попался. «Да пошёл ты!» – пьяно пнул собачонку так, что тот с визгом слетел с крыльца, ударился головой о здоровенный камень у завалинки и как-то ненормально затих.

«Гад, гад, гад!!! - кричала Мила сквозь слёзы уходившему Буяну, - Я отомщу тебе за него, отомщу! Слышишь?»

Буян слышал, но уходил, не оглядываясь. Хмель сделал его наглее, но не храбрее – бежал трусливо он от любимой девушки после того, что натворил. Ему самому было очень жаль и щенка, и Милу, с которой так неудачно складывались отношения, но которая была самой желанной для него на всём белом свете. Но он не мог ничего уже изменить – не вырастить вновь вырванные его ватагой овощи, ни оживить нечаянно погубленного им щенка..

Слышали угрозу девушки и односельчане. Поэтому, когда Буян зимой бросился в прорубь, спасая тонувшего мальчонку, и погиб, его смерть приписали колдовству «Миляги» - иначе девушку в селе уже и не называли. Более того, приписали ей и смерть лесника, в чьей избушке она жила уже почти пять лет, и пропажу матери, которая так и не приехала к ней, и все несчастья и неприятности, которые случались в округе.

Ненавидели Милягу, но и боялись. Если приходила она менять что-нибудь, давали щедро и сразу – лишь бы не прогневить «ведьму», лишь бы задобрить. Так и приспособились существовать вместе.

Шли годы. Красавица постепенно поседела и сгорбилась. Никого она не любила, и её никто не любил. Она «их» ненавидела и презирала, «они» её ненавидели и боялись. Милягой называть старуху у них язык не поворачивался и постепенно в их разговорах «бабка Миляга» превратилась в «Баба-Яга», потеряв первые три буквы от красивого имени «Мила».

Так бы и дожила Баба-Яга в этом селе до самой своей смерти, но случилась неприятность – сорвался в одном из крестьянских дворов пёс с цепи, заскочил к ней во двор и перекусал кур. Все птицы Бабы-Яги погибли. Она ощипала да сварила их, хозяева пса дали ей цыплят на развод, чтоб загладить свою вину, и на том история и закончилась бы, да объявился в тех местах птичий грипп – все куры на селе погибли, только у Бабы-Яги каждое утро торжествующе кукарекал петух.

Этого сельчане стерпеть не могли: «Ишь, кур её пёс подавил, так всем мстить надумала! Раньше таких живьём сжигали!»

Однажды ночью лесникова избушка вспыхнула сразу с четырёх сторон. Никто не тушил пожар. Поджигатели, чтобы остаться незамеченными, так быстро бежали с места преступления, что никто не видел, как в горящем платье бежала к реке ни в чём не повинная женщина, а после, дрожа от ночного холода и охая от боли ожогов, она уходила в глубь леса, бормоча под нос: «Гады, гады, гады!» И только козочка и пёс верно шли рядом с ней.

Зато после многие клятвенно рассказывали о том, что видели, как из самого пламени в ступе с помелом в руке вылетала старая ведьма и потрясала в сторону села кулаками.



Прошло сколько-то лет. Местные жители тихонько поговаривали между собой, что в самой глуби леса, у чёрного болота в малюсенькой избушке живёт Баба-Яга. Детям, которые не слушались родителей и не ложились вовремя спать, родители сразу грозили: «Прилетит в ступе Баба-Яга, утащит к своему болоту в избушку на курьих ножках и съест, если хныкать будешь!» - и малыши пугливо умолкали.

А старуха жила спокойно. Зверей она не боялась, а людей старалась не встречать – услышит порой голос человека в лесу, и сразу уходит куда-нибудь в сторону. А если заметит, что нежеланные гости в сторону её избушки направляются, то и испугать их могла, прокричав страшным голосом так, будто леший в болоте тонет. Трав, грибов, кореньев ей для питания хватало.

Шла она однажды по своим лесным тропам, и вдруг увидела девочку. Та сидела на пеньке и широко раскрытыми глазами смотрела на вышедшую на поляну старуху.

- Ты Баба-Яга?

- А тебе что до того?

- Съешь меня, пожалуйста! Меня все-все обижают! – и малышка заплакала.

- Что ты, что ты, родненькая, – засуетилась Яга, - я не ем людей, пойдём ка со мной, расскажешь, что случилось. Ты откуда взялась такая?

- Из детдома сбежала. Меня мальчишки бьют!

Как нахлынули на Ягу воспоминания! Впервые за многие годы сжалось её сердце не от своей боли, а от сострадания, от жалости к человечку. Слушала она девчушку, а перед глазами мелькали её одногруппники, с которыми не только плохое случалось, но и хорошего много пережито было.

Вспомнился и Вовка Буян – не такой уж он и злодей! «Козла загонял» по озорству, не зная, как ей после голодать приходилось, щенка не умышленно об камень стукнул. А потом и вовсе свою жизнь отдал, чужого мальчонку спасая. Да и люди её ненавидели от страха суеверного, а не по злости. А она не понимала этого и просто в ответ ненавидела их всех, копила зло в своём бедном сердечке всю свою жизнь. И была всегда несчастной от этой ненависти.

Посмотрела Яга на заплаканную девчушку и стала её утешать:

- Ты, главное, зла на сердце не держи, а то сама не заметишь, как Бабой-Ягой станешь. Люди, в общем-то, добрые. Я вот не злая же?- спросила, а у самой сердце от волнения замерло.

- Ты добрая. А как звать тебя, бабушка?

- Мила я, так и зови меня.

- Милая бабушка, - счастливо прошептала засыпающая девчушка и обняла Милу за шею.



Вскоре в одном из близлежащих сёл, где заколоченных домов становилось всё больше и больше, появились бабушка с внучкой. Они освоили домик на опушке леса и дружно в нём жили. Внучка ходила в школу, а после школы вела в гости к бабуле своих новых подруг и друзей.

Иногда ребятишки ссорились между собой, но бабушка учила внучку мириться, забывать любые обиды: «А иначе в Бабу-Ягу превратиться рискуешь!» - шутя грозила она внучке. А девочка всегда отвечала: «Я никогда не стану Бабой-Ягой, я как ты буду, когда вырасту – бабушкой Милой!»



Долго ли, коротко ли они так жили, но стала бабушка Мила всё чаще грустить – понимала она, что старость не вечна, и что рано или поздно она оставит свою названную внучку одну в этом мире. Страшно было ей и подумать об этом. Но что делать? И стала бабушка Мила молиться – часами стояла пред иконами, молила Христа Бога о спасении себя и внучки: «Помилуй, Господи, меня, грешную, а внученьку мою ненаглядную, Тобою мне дарованную, защити от всякого зла, убереги сердце её от лютой ненависти, сохрани душу её чистою!»

Часто просила она внучку почитать ей вслух Евангелие, и после подолгу беседовала с девочкой о том, как много пережили Христос и Его Пречистая Матерь, но не озлобились. «Победили они зло, а потому и тебя от зла уберечь смогут – только позови!»

Однажды, помолившись и почитав Евангелие, легла бабушка Мила спать. И приснился ей удивительный сон – будто внучка её стоит пред иконами, но уже не просто девочка это, а Ангел светлый, в блистающих одеждах. Стоит Ангел этот пред иконами и горячо благодарит Господа за Милу: «Слава Тебе, Боже, что исполнил Ты молитву матери девочки Милы, не дал ей погибнуть в этом мире! Слава Тебе, что позволил мне прийти к ней в образе ребёнка, чтобы в сердце её поселить любовь к ближнему! Слава Тебе, Господи, что Ты есть Любовь и нам помогаешь прощать, надеяться и любить!»

А после Ангел поворачивается к бабушке лицом, а бабушка и не старенькая уже, а прежняя девочка Мила – протягивает ей руку и говорит: «Пойдём, нас давно уже ждут».

И появляется под ногами у них золотая луч-дорога, которая устремляется к далёким небесам, а там уж встречают радостно Милу с Ангелом Сам Господь, Пречистая Дева Мария и милины папа с мамой.

Талинка задумчиво смотрела на яркие звёзды ночного неба. Плакать она уже перестала – солнышко скрылось и капель сразу утихла.

- Я зло в своё сердце вообще никогда пускать не буду. Потом вырасту и стану милой Талинкой! Не зря же меня люди так ласково назвали.

- А куда делась Баба-Яга, ты хоть поняла?

- Конечно, поняла! Она живёт в народной памяти, в фантазии людей. И, кстати, не очень-то она там и злая. Во многих сказках она помогает тем, кто просто и по-доброму просит у неё помощи. То есть в душе Баба-Яга всегда была и остаётся милой бабушкой. Слушай, Нягань, а давай этой сказке название дадим!

- Какое?

- «Милая бабушка», конечно!