[400x481]

И вороны приносили ему хлеб и мясо по утру и хлеб и мясо по вечеру"

3 Царств 17, 6

Давно пора написать мою историю знакомства с игуменом Феодосием (Поповым). Оно реально - это знакомство, мной не придумано, потому что для меня невидимый Божий мир - он даже более реален, нежели видимый. И ещё - у Бога нет мёртвых.

Это постигаю на собственном опыте. Одной из первых духовных книг стала для меня эта - Сергий Нилус "Сила Божия и немощь человеческая". Удивительно простая, безыскусная повесть монаха, искренняя, сердечная - она до сих пор остаётся моей любимой книгой. Почти никогда не отдаю её читать - боюсь, чтоб она не покинула мой дом навсегда - вдруг кто-то не вернёт! Больше ни к одной книге так не отношусь, спокойно раздавая - с удовольствием даже - просто не люблю, если книги застаиваются - они должны работать! Знакомству и дружбе с игуменом Феодосием отдана очень большая часть моей духовной жизни, поэтому сегодняшняя история - только в той малой части, где игумен полюбил ворона. И описывать сама, вместо игумена, этот отрывок не буду - просто процитирую - давая возможность читателю припасть к родниковой воде прекрасного русского слова, ясного, чистого и вожделенного - словно несколько глотков студёной воды в жаркий, засушливый день:

"Очень тогда это было досадно, а делать нечего - приходилось ждать следующего лета. Сидел как-то хозяин с женой у себя на крыльце и пил чай, а в это время через двор летели старый ворон со своей самкой и молодыми воронятами. Хозяин возьми да и скажи:

- Вот бы упасть одному воронёнку для нашего постояльца!

И при этих словах один воронёнок взял да и упал на землю, неподалёку от хозяйского крыльца, и тут же был пойман хозяином. Когда я взял воронёнка из его рук, то вся воронья стая долго летала и кружилась надо мною, пока я не унес его домой. Вскоре воронёнок так привык ко мне, что летал за мною всюду, куда бы я ни ходил: пойду в подвал, он летит за мною, не боясь залетать даже и в подвальное помещение; а уж в дом - и говорить нечего - он влетал, как в свое собственное гнездо и брал пищу прямо из моих рук. Иногда, плотно покушавши, он улетал на волю, но неизменно возвращался домой на ночлег. Удивительно мне было, когда, бывало, дашь ему несколько кусков сырой говядины, а он возьмёт их и спрячет где-нибудь на дворе; а там, смотришь, - прилетает к нему старая пара его родителей, а воронёнок разыщет спрятанные куски мяса, поднимется с ними на крышу и угощает родителей. Любо было смотреть на это проявление в птице детской любви, и как было мне стыдно и больно за детей человеческих, не разумеющих того, что доступно даже и птичьему разумению!

Когда я поступил в монастырь, со мною вместе поступил и мой воронёнок, возмужавший и ставший уже добрым большим вороном.

В одиночестве и в скорбях, которыми меня преследовала вражья сила, я привязался еще более к моему другу. Был у меня в Туле знакомый инженер, и он мне прислал для моего ворона серебряных бубенчиков и медаль с выбитой на ней надписью: "ворон отца Феодосия". Я приладил и то, и другое на ворона: медаль повесил ему на грудь, а бубенчики, как у охотничьих ястребов, на хвост и на оба крыла. И когда в таком уборе летел мой ворон, то его слышно было издалека, а отец игумен, бывало, сидит на крыльце и, улыбаясь, говорит:

- Ну, вот, и становой наш едет.

И все смеялись на игуменское замечание.

Иногда мой ворон и проказничал на свой воровской вороний лад: он повадился летать к одному Лебедянскому мяснику и портил у того вывешенные для просушки кожи.

С мясником мы сошлись полюбовно, он обещал не делать вреда моему другу, если я буду платить за убытки. В другой раз он залетел в окно к молодому Лебедянскому квартальному и стащил с окна деловые бумаги, которые тот только что принес от городничего. Квартальный этот незадолго до того женился и, конечно, его больше тянуло к жене, чем к служебным обязанностям. Придя от городничего, он положил на окне бумаги, перевязанные красной ленточкой, а сам пошёл в соседнюю комнату пить чай с женой. Всё это видел с крыши соседнего дома мой ворон, и когда квартальный ушёл, он слетел со своего наблюдательного поста и, схватив на лету за красную ленточку бумаги, полетел с ними в монастырь, где и запрятал их в порожнюю разбитую бочку. Эту сцену заметили соседи, подняли крик, на который прибежал квартальный и послал в погоню за вороном верховых пожарных. Сколько тут было суматохи, сколько всякого гвалту!.. В монастыре всем было известно место, куда мой ворон складывал всё, что ему удавалось стащить, и бумаги в целости были найдены в разбитой бочке.

Для меня ворон был большим утешением, даже привязанностью; и пернатый друг платил мне, как умел, своей птичьей любовью.

Пришёл ко мне отец игумен и в разговоре сообщил мне, что у него пропали две бумажки по пятьдесят рублей.

- Я хорошо помню, - говорил игумен, - что я их куда-то положил, но вот искал, искал их и нигде не нашел. Взять их у меня, казалось бы, некому: кроме келейного Ивана, у меня и не было никого.

- А вы, батюшка, - предложил я, - попробуйте-ка так сделать: прикажите заложить лошадь да скажите Ивану, чтобы он знал, что вы об этих бумажках помните: поищи-ка, брат, пожалуйста, их хорошенько - мне сейчас недосужно, а вернусь я, тогда ты мне их и отдашь. Деньги, наверное, найдутся, и вы тогда убедитесь, насколько верен вам любезный ваш келейник.

Игумен так и сделал: съездил в город и, когда вернулся, Иван ему поднес будто бы найденные в Библии деньги. Игумен был поражён и вскоре выслал Ивана вон из монастыря, объяснив ему, что это я довел до сведения о всех его мошеннических проделках. Конечно, уходя из обители, Иван пригрозил мне местью:

- Отплачу я тебе, такой сякой! Погоди - будешь ты у меня помнить хлеб-соль! - сказал он мне на прощанье.

Вскоре иду я с конного двора с ведром воды, а бывший келейный стоит у садовой калитки и держит в руках моего ворона. Ворон бьется, кричит, щиплет ему руки, а Иван на моих глазах взял да изо всей силы и ударил его головой о каменную стенку, так что кровью его забрызгал всю стенку, да и кричит мне:

- Вот тебе моя благодарность! Погоди, я тебе и еще отплачу!

Мне и до сих пор еще жаль моего ворона - каково же мне было тогда!.. Прости, Господи, творящему зло и не ведающему, чью он творит волю!».

Мне вспомнилась ещё одна история, но из жизни моей подруги Веры и её отца, старого пастуха деда Романа. Он вот также однажды спас жизнь выпавшему из гнезда воронёнку и что же? С этого часа его собственная жизнь наполнилась необычайной радостью: ежедневно, утром и вечером вся деревня видела, что впереди и вокруг стада всегда кружит стая ворон, причём этот ворон, спасённый, всегда скликал своих сородичей. Сядет на ветку , а взлетает уже вместе с другой вороной, потом - на следующую и так до тех пор, пока не соберёт целую стаю - чтоб благодарить доброго деда Романа. И не только этот ворон, но и все другие смело садились дедушке на руки, плечи, на спины коров - так вся деревня и знала, что стадо идёт - по птичьему карканью, гомону и суете. Ворон прожил в этом дворе много-много лет и бабушка Параскева, хозяйка дома, частенько ворчала: "Сделал бы ты, старый, для ворона поилку - ведь не ровён час утонет в ванной-то". На что дед Роман отвечал: "Ну ты, Паша, придумала - он что - дурной, что ли , утонуть-то? Да он умнее людей, ты понаблюдай-ка!". А ворон всё-таки утонул - не по глупости, конечно - нечаянно - соскользнули лапки и утонул - горя было у деда Романа - да уж не вернёшь, сам виноват - зачем свою благоверную не послушал!

Но и это не вся воронья история. Моя Ирочка, всем известная по другим рассказам молодая докторша, ещё когда в школе училась, беззаветно полюбила творчество группы "Яхонт" за песню "Чёрный ворон". Этой известной в Красноярске молодёжной группе в те далёкие времена приходилось петь и в ресторанах. Однажды их попросили спеть эту народную песню, оказалось, что один солист знает её от бабушки, он и спел. Потом песню разучили, она-то и прославила ансамбль "Яхонт" и все эти годы - ребята поют много народных песен, хорошо поют, должна признаться, слаженно так, красиво - прославляет их. Но трагедия и здесь произошла : в одной из гастрольных поездок погиб солист группы, любимый певец моей Ирочки, Сергей Селиванов. Для христианина смерти нет, это лишь переход в иную реальность, но вот беда - все годы в церкви Ирочка не знает: был ли Сергий крещён. Поминала , конечно поминала - невозможно любимого артиста забыть, а вот записочку в алтарь уже не подать - это скорбно, Ира понимает силу помина души в алтаре, когда частица вынимается. В этом году, по милости Божией нечаянно встретившись с нынешним саксофонистом группы А. Иголкиным , она выяснила : Сергия отпевали - значит, без сомнения - крещён, можно поминать и в святая-святых - огромная для Иры радость. А уж для самого-то Сергия покойного - и выразить нельзя - сколько пользы в таком помине! Ире дано было вот что пережить: после окончания службы - Ирочка поёт на клиросе - на панихидном столе она нашла приглашение на творческий вечер саксофониста Андрея Иголкина . А несколькими днями раньше я приглашала Иру на этот вечер. Она не пошла и, когда до неё дошло, что это ведь именно Сергий звал её - приглашение-то лежало не где-нибудь, а именно на панихидном столе! ( неважно, что его положили служительницы - это Господь - их руками!) вечером мы шутили: "Проворонила, Ира,..." Да, когда у меня вырвалось это слово, мы тут же вспомнили, что в один год, когда Ира гуляла с сыном, в день смерти Сергия Селиванова, их вдруг окружила стая ворон. У них были острые клювы, было даже немного страшно, но только до того момента, пока Ирочка не вспомнила "Чёрный ворон" - так сегодня же 19 ноября - день памяти Сергия - пришло понимание и тихая радость в сердце. Конечно, мне хочется добавить, что Ира любит игумена Феодосия много сильней меня и книга о нём является для неё настольной - и слава Богу - в её жизни живёт и реально действует игумен Феодосий. Сегодня, 12 сентября, в день, когда пишу этот рассказ, в житиях святых есть святой Христофор. И по ночам он уходил молиться в пещеру к святому Феодосию Великому! И всегда видел пред пещерой двух воронов! А моя Ирочка сегодня покупала билеты в Томск - поклониться мощам святого Фёдора Томского ( мирское имя игумена Феодосия - Фёдор, это к слову) и дали ей билеты в кассе на ближайшее число - других не было - 15 сентября. "Святые Феодосий и Антоний Печерские - под их покровительством еду, слава Богу ", - подумала Ира сразу. Да, конечно, под их святым покровительством пусть Господь управит её путь в Томск, там ведь ещё у неё и альма-матер, - за молитвы нашего с ней знакомого молитвенника - игумена Феодосия (Попова).



Татьяна Акуловская

[341x500]